Луковские казаки и гусары находились на самых опасных участках, откуда могло грозить внезапное нападение на крепость и мирных поселенцев. Именно два этих вооружённых лагеря и призваны были принять на себя первый удар.
К началу большой русско-турецкой войны, в семье кабардинского князя Кургоко Кончокина и всего его клана, обосновавшегося с детьми, внуками и подвластной челядью в Моздокской цитадели, случились большие перемены... Глава рода подхватил болотную лихорадку и скоропостижно умер. Титул, наследные земли, всё имущество и права перешли к взрослому и единственному сыну князя – Николаю.
У покойного кабардинского владельца осталась также в крепости вдова - женщина довольно властная и хозяйственная. Много лет потом она, после смерти супруга, держала в строгости и повиновении всё своё семейство и слуг.
Старинный адыгский род благополучно продолжили также родная сестра представившегося князя… И две его подросшие дочери, удачно вышедшие, в своё время, замуж.
Всем детям Кургоко Кончокина, после скоропостижной смерти подполковника, вдове и родной сестре офицера, правительством империи были назначены пожизненные пенсии. А сыну Николаю, получившему блестящее образование и владевшему русским языком, как родным, перешла по наследству от отца и должность предводителя моздокской горской команды. Теперь молодой князь следил за порядком в крепости и общественным спокойствием в многонациональном предместье.
Надо сказать, что с этим ответственным и хлопотным делом Николай Кончокин справлялся достойно. Являясь, как и скончавшийся отец, офицером русской армии, молодой человек, уже успевший обзавестись собственной семьёй, демонстрировал редкую для своего возраста мудрость и взвешенность суждений.
Несколько построек в цитадели особенно выделялись на фоне остальных. И с вершины стены это бросалось в глаза…
Отличались размерами и богатой отделкой двухэтажный особняк кабардинского князя, здание комендатуры с колонами, гостиный двор, гауптвахта, управления таможней и почтовой службой. С размахом, основательно, возводили себе жильё в перспективной крепости зажиточные купцы из армян и грузин…
Но самым заметным был, конечно же, строящийся Собор Сошествия Святого Духа на небольшой площади в центре цитадели. Возводили его наиболее искусные мастеровые из каменщиков и плотников. Поднимали зодчие грандиозный, по местным меркам храм, с каждодневными молебнами священников… Одновременно с непрекращающемся укреплением крепости.
Возвышался православный собор в тесном соседстве с неказистой, бревенчатой церквушкой, возведённой здесь наспех ещё солдатами-квартирьерами. Теперь она на глазах превращалась в обычную подсобную постройку с деревянным крестом на камышовой крыше, при будущем большом храме.
Именно из-за угла недостроенного собора, стоящего в строительных лесах, и выскочил закрытый экипаж, запряжённый парой резвых лошадей. Сопровождали его несколько всадников в лохматых папахах и в бурках.
Чернобородый возница на облучке, чуть попридержал коней. Покрутил энергично головою по сторонам… А найдя взглядом группу офицеров на крепостной стене, стеганул хлыстом по лошадиным спинам, решительно направив экипаж в нужную сторону.
-А вот и Его сиятельство к нам поспешают, - заметив сразу эту кавалькаду, прокомментировал вслух остальным картину полковник Гак. – Уж больно торопится к нам нынче князь… И с чего такая тревога?
Колёсная повозка, тем временем, мягко покачиваясь, подъехала к каменной лестнице, ведущей на гребень стены цитадели. Николай Кончокин, в офицерском мундире, спешно выбрался из своего крытого экипажа.
К князю тут же подскочил горец из свиты, с тёплой буркой в руках. Слуга молча помог кабардинскому владельцу облачиться в неё… И почтительно сопроводил офицера до первых ступенек.
-Доброе утро, господа! – поприветствовал князь благородную компанию, поднявшись на стену. – Отличная погода нынче! Только боюсь, мои новости господина полковника не обрадуют…
Николай Кончокин запнулся и вопросительно посмотрел на самого старшего здесь по чину.
-Говорите без опаски, князь, - нахмурился полковник Гак. – Какие могут быть секреты в подобном кругу… Здесь все офицеры.
-Что ж, - кивнул головой Николай Кончокин, понизив, тем не менее, голос. - Мои соплеменники, бывающие часто на том берегу Терека, доносят… Немирные к России чеченские тейпы, подстрекаемые и поощряемые турками, объявившими нам войну, затевают теперь большой набег на границу. В пределах моздокской и кизлярской линии.
Посланцы султана в своих прелестных речах к нохчам уговаривают их проявить мусульманское братство… Присоединиться к священному джихаду против русских. И призывают единоверцев из других кавказских племён подниматься на борьбу со всеми неверными.
Князь, помолчав, озвучил свой тревожный прогноз:
-Возможно, это внезапное нападение на русские пограничные селения произойдёт у турок не только в союзе с чеченцами, но и при активном содействии ногайцев, некоторых кабардинских и кумыкских владельцев. Сейчас пособники османов готовят себе оружие, доспехи, лошадей. Запасаются порохом и свинцом.
Брошен клич по магометанским селениям… Началось формирование отрядов добровольцев для большого набега на левый берег.
Николай Кончокин, подумав, добавил уверенно:
-Думаю, что противник ударит по терской пограничной линии сразу двумя армиями... Чеченцы и кумыки будут главной силой в атаке на Кизлярскую крепость.
А турки с адыгами и, возможно, с закубанскими татарами пойдут в это же время на нас… Бросятся уничтожать Моздокскую цитадель. Разорять посад и жечь казачьи поселения. Вероятно, с началом весны и завертится карусель...
Князь нахмурился:
-А может даже и этой зимой уже рискнут напасть. Смотря по готовности своих отрядов… И по погоде. Если ударит затяжной крепкий мороз… И покроет Терек достаточно толстым льдом, позволяющим противнику с ходу переправить на наш берег тысячи своих всадников и тележный обоз.
-Мда… Надобно сию информацию срочно довести до штаба армии генерал-майора фон Медема, - произнёс озабочено Пётр Иванович. – Если его разведка ещё не в курсе. И Потапову, коменданту Кизлярской крепости, срочно отписать донесение… Хотя мне последний и сообщал недавно служебной почтой, что чеченцы-киштинцы, якобы предпринимали свои шаги наладить через него дружбу и союзничество с русскими.
Полковник наморщил лоб, припоминая суть письма, доставленного гонцом от генерал-майора Потапова… И проинформировал внимательно слушавших разговор офицеров:
-От Берг-Коллегии на Кавказ, согласно сообщению генерал-майора, были посланы горные служители для разведывания полезных руд, около Кизляра находящихся… Но по оказанным от местных племён препятствиям прибывшие специалисты из Санкт-Петербурга всё никак не могли начать своё дело.
Так вот… Киштинцы, прознав про те наши затруднения, и будучи, по их заверениям, доброжелательными к России, предлагали кизлярскому коменданту свои охранные услуги для сопровождения и защиты учёных людей. Совсем за мизерную мзду!
-Скажу больше, господа, - осторожно вклинился в разговор войсковой атаман Савельев. - Кунаки из чеченцев и кумыков сообщали моим казакам по-приятельски, а те – уже и мне докладывали, - что киштинцы весьма склонны теперь стали к принятию христианского закона. Полагаю, этому немало поспособствовала просветительская деятельность Осетинской духовной комиссии. Православный священник от них долго путешествовал в одиночку по горским селениям и бесстрашно нёс людям светоч истинной веры.
Иван Дмитриевич, кашлянув, добавил с нескрываемым уважением:
-Известно мне, что этот отважный миссионер из осетин и по сию пору разъезжает по диким местам, с риском для жизни. Теперь его постоянно сопровождает добровольный отряд единомышленников из новообращённых аборигенов - человек семь крепких воинов! Дабы никаких обид этому священнику никем не чинилось…
-Это хорошо, - полковник Гак стукнул кулаком по брёвнам частокола. - Слава Богу, мы здесь уже успели укрепиться. И захватить теперь Моздокскую цитадель противнику будет не так-то просто! Даже если Терек и покроется толстым льдом...
На крайний случай, у нас есть генерал-майор Медем с немалым своим войском. Он быстро примчится на выручку с основной армией из Щедринской станицы!
Пётр Иванович окинул всех испытующим взглядом:
-Тем не менее, господа… Время у нас военное. Призываю каждого к особенной бдительности. А с сегодняшнего дня, исходя из важных сведений, которые сообщил нам князь, всем офицерам надлежит усилить наблюдение за любыми перемещениями одиночных горцев и групп на правом берегу.
Полковник остановил взор на секунд-майоре Ярцеве:
-Кажется, это вы у нас отвечаете за дальнее охранение цитадели?
-Так точно, - по-военному лаконично ответил офицер.
-Увеличьте вдвое число секретов и дозоров на всех подступах к крепости, - приказал Пётр Иванович. - Как только заметите малейшую активность со стороны противника – немедленно докладывать!
Глава седьмая. Война на дальних подступах
Апрель-июнь, 1769 года. Калаус – Эшкакон - Верховья Кубани.
Наступила первая военная весна… Защитники Моздокской крепости и её зодчие (работы по укреплению цитадели и привычная заготовка впрок различного строительного материала не прекращались в урочище всю зиму!), ожидали большого нападения на пограничную левобережную линию. Только переселенцы думали, что застрельщиками масштабной атаки станут многочисленные отряды горцев, пришедшие с юга. Из-за Терека.
А враг ударил ровно с противоположной стороны… С северо-запада.
В апреле, едва только сошёл снег, шесть тысяч вооружённых до зубов всадников, из кубанских черкесов и крымских татар, закованные в панцири, двинулись на Терек. Объединяясь по пути и прирастая отрядами нескольких союзных османам владельцев Большой Кабарды. Возглавляли эти отборные силы два султана – Максют-Гирей и Арслан-Гирей.
Основная цель боевого похода заключалась в уничтожении, так раздражающей всех противников Российской империи на Северном Кавказе, упорно возводимой вопреки усилиям турецких дипломатов, Моздокской крепости. Сей недостроенный форпост, со всеми его защитниками и жителями, предводители стремительного рейда собирались стереть с лица земли.
Каратели рассчитывали взять на Тереке богатую добычу в виде множества рабов, ценного имущества поселенцев и тысяч голов скота… А заодно - разорить и пограбить вволю обитателей калмыцких улусов.
Этот кочевой северо-кавказский народ всегда выступал в нескольких предыдущих русско-турецких войнах на стороне Санкт-Петербурга. И калмыков следовало теперь жестоко показательно наказать. В назидание всем остальным кавказским племенам, вздумавшим помогать неверным.
Надежда на быстрый и успешный набег у карателей была. В марте до организаторов военного похода дошёл обнадёживающий слух, что значительная и самая боеспособная часть степняков ушла сражаться с османами, по повелению русской императрицы. Многотысячная калмыцкая кавалерия отправилась своим ходом на запад, к самому Дунаю… Оставив собственные пастбища, селения и соплеменников под весьма слабой защитой.
Вот крымские султаны и решили воспользоваться благоприятным моментом. Да только каратели просчитались… Воевать с османами на Дунай степняки не ушли. Слух оказался ложным.
Конец 26 части...
Благодарю Вас за публикацию. Интересно
Спасибо, стараюсь)