Сегодня написал заказную статью. Не стыжусь первой части

Позволю себе процитировать себя самого

Я вот не пишу на тему ЕГЭ или аэродинамических особенностей крыла различных типов летательных аппаратов. Потому что в этих темах не разбираюсь.

Это нетленное высказывание скромно позволил себе в статейке «Опять блин... Эксперты, понимаешь» (Сочинения В.П., Том 3. Издание № 139 Парижская Академия наук, перепечатано из Альманаха МГУ «Звезды современных российских прозаиков и песенников среди нас»).

И представьте, под статьей появился заказ на подготовку материала.

Вот, сделал наброски. Настоятельно требую оценить правильно и по достоинству, которое заслуживает автор.

Итак, об особенностях советского образования, моими чистыми глазами. Ничего личного!

Свои вывод о советском образовании я сделаю по завершению цикла, который будет состоять из двух статей, которые и опубликую сегодня.

Друзья это будет почти автографический рассказ. И, наверняка, многие из Вас будут прикидывать изложенное мною на себя, на свои школы. Возможно на техникумы или институты, если Вы их заканчивали или бросили.

И тогда, вкупе с комментариями, сложится общее мнение об системе образования в СССР глазами не педагогов, а людей с жизненным опытом, то есть нас с вами.

В 60-70 годы XX века рядом с городом Кашира Московской области находились две школы-интерната.

Первая - для детей, как сейчас говорят, с задержкой умственного развития.

Наверное, ум у меня не задерживался в голове и потому, с первого по восьмой класс я воспитывался в соседнем интернате, где не было логопедов и иных уникальных специалистов.

Всякое было, помню в основном хорошее. Как к нам, первоклассникам, вечером после отбоя приходили наши шефы из десятого класса. Чтобы мы, малыши, быстрее уснули, нам рассказывали всякие жуткие истории.

Наверное всем, кто был в детских/пионерских лагерях, такая картина известна.

Воспитывали в строгости. Как-то, одна из поварих столовой, попросила нас второклассников помочь в уборке картошки. Несколько ребят, я в том числе, согласились. Помогли и угостились настоящими пирожками.

На вечерней линейке нас вывели перед строем. Директор интерната пояснила, что мы «продались за пирожок» и, что враг уже сообщил по "Голосу Америки" об этом поступке, граничащим с предательством Родины. Короче, мы - позор интерната.

У меня «пирожок» и «Голос Америки» не складывались воедино. Мы же помогали просто так. Это нас уже потом угостили вкусняшками. И почему нас не осуждают за то, что мы помогали собирать тот же картофель на общем поле интерната, где часть урожая отдавалась преподавательскому составу.

Но если честно, на идеологических штампы в нашем воспитании не упирали. Но мы знали, что в районе Каширы проходила линия фронта и директора Каширской ТЭЦ после войны наградили, потому что он до последнего не отдавал приказ взорвать электростанцию.

Знали всех пионеров-героев. И фильмы про войну и про шпионов смотрели в классе, который назывался кинотеатр.

К шестому классу каждый из нас уже сам гладил свои брюки и галстук. Кто хотел, получил навыки работы на настоящем кинопроекторе для взрослых, была масса кружков, в том числе радистов. А по вечерам мы сидели в игровой комнате на полу, покрытым ковром и смотрели чемпионаты мира, где выигрывали наши фигуристы и хоккеисты.

У нас была великолепная библиотека. В ней были даже всякие толстые словари, из которых я тайно вырывал картинки с описанием устройства парусных кораблей и вклеивал в специальную тетрадь.

Вести личный дневник с записями, как это было модно тогда, у меня не получалось, в отличии от девчонок, чьи дневниковые записи перемежовывались с гербариями и фотографиями артистов кино.

Наверное, самое большое количество книг, я прочитал именно в подростковом возрасте в интернате.

Кормили нас, наверное, хорошо, но помню, что посоленные ломти черного хлеба мы прятали зимой на отопительных батареях, а потом с удовольствием хрустели сухариками. Нет, не для утоления голода, а ради получения удовольствия.

Обожали бегать в свинарник при интернате, как в зоопарк или в котельную, где злой истопник не давал нам лопату, чтобы лично забросить в топку уголек.

Били ли нас воспитатели и преподаватели? От преподавателей линейкой иногда шалуны по голове получали, но под парту от потери сознания никто не сползал. Помню ставили в угол.

А за неуд по поведению на уроке, провинившиеся мыли длиннющий коридор в учебном корпусе.

Правда, в классе пятом два месяца пролежал в больнице с воспалением печени. Помню, что приходил дядя из милиции и задавал вопросы: «Тебя кто-то бил?».

Нет, конечно.

Но когда я вернулся в интернат и рассказал ребятам о расспросах, они искренне удивились:

-Так тебя наша воспитательница Мария Иванна с лестницы спустила, а через несколько дней тебя скорая забрала.

Вот не помню, и все.

После завершения восьмого класса нам сообщили, что школа-интернат закрывается. Ее перепрофилируют под колонию для осужденных несовершеннолетних.

Радости не было предела и мы разъехались по домам.

Моя средняя оценка в документе о восьмилетнем образовании была 4,9. Почти отличник. А значит я все знаю. Наивный мальчик.

Решил пойти в Московский радиотехнический техникум. Мне вдруг захотелось разбираться в радио и понимать шифровки в виде радиосхем.

И на первом же экзамене по математике получил двойку.

Вот тогда то, я и понял, что ни черта у меня в голове из школьной программы по математике и физике не сохранилось. Ни формулы, ни алгоритмы.

Да, в интернате, как и в любой школе, мы отвечали на уроках, готовили домашние задания. Но прошли тему и благополучно забыли. У меня четко закреплялись лишь знания по гуманитарным предметам.

И так, я оказываюсь в средней школе №3 города Видное.

Я сделал выводы из своего позорного провала при поступлении в техникум и уже в 9-10 классе стал серьёзней относиться к учебе, перепроверяя свои знания в течении учебного года.

Естественно, у нас в классе были свои группировки. Но они не разделялись по принципу материальной обеспеченности родителей. По месту жительству, общим интересам, да.

Слово о родительском комитете.

Не знаю, собирались ли деньги на подарки учителям. По моему, нет.

Но помню, что на деньги, собранные родительским комитетом, мне купили костюм, в котором я проходил и 9 и 10 класс. Дело в том, что мать воспитывала нас, троих детей, где брат и сестра были моложе меня соответственно на 10 и 11 лет.

И, наверное, нашу семью сейчас бы отнесли к малообеспеченным. Но это никак не сказывалось на учащихся школы. Мы отличались только оценками и характерами.

И конечно, была подростковая любовь-морковь. И взаимная и безответная.

В классах убирались сами ученики, они же участвовали в субботниках на которых оттирали стены и мыли огромные окна.

И вечные споры с учителями по поводу того, чем девочкам украшать школьную форму и какой длины носить волосы мальчикам. Доводы популярной в 70-х годах газеты «Московский комсомолец», что у Ломоносова и Менделева были стрижки не «под бобрик», аргументом для завуча не были. Все таки тогда преобладал принцип «Пусть безобразно, но зато однообразно».

Несмотря на всякое инакомыслие среди старшеклассников, никто из нас не стал диссидентом. Наверное, потому среди родителей мальчишек и девчонок не было партийных работников. Был заместитель военного комиссара района, участковый милиционер, два директора заводов. Но их дети отличались либо разгильдяйством, либо хорошими оценками. Никто из них никогда «не гнул пальцы». И кто из наших родителей кем работал, никого из подростков не волновало.

У нас была замечательная классная преподавательница - Луговая Нина Федоровна. Красивая стройная женщина. Думаю ей было лет сорок.

Тогда было нормой то, что классные учителя ходят по домам учеников, лично общаются с родителями вне школы. Классные руководители прекрасно знали всю подноготную ребят. Ну может быть и были исключения.

Некоторые мои одноклассники считали, что наша классная, которая одновременно была учителем истории, придирается к ним.

Прошли годы и когда мы, люди, которым уже за 65 встречаемся, ни разу никто не сказал плохого слова о нашей Нине Федоровне Луговой. Перед встречами мы едем на кладбище, разыскиваем ее могилку и приводим ее в порядок.

Общее мнение одноклассников - наша Нина Федоровна была хорошим человеком, желавшим нам только добра. Некоторые с улыбкой вспоминают о своем «противостоянии» и препирательствах с нашей последней классной учительницей.

К сожалению она умерла через год после окончания нами школы. Почти все мальчишки были в это время в армии.

Скорее всего, у нее случился обширный инфаркт.

Дело в том, что, по моему мнению, преподавательский коллектив, во всяком случае в нашей школе, как это я понимаю сейчас, то еще змеиное кубло. Тогда то мы были далеки от интриг взрослых.

Директриса с завучем раскопали одну некрасивую историю.

В советское время после окончания педучилища, выпускников распределяли по школам страны. Так вот, молоденькую девчушку Ниночку, будущую Нину Федоровну, отправляют учителем истории в одно из сел Дагестана.

Люди, уже наговорил с полкороба. Делаем перерыв и если есть желание, то можете прочитать продолжение. Сейчас почти 13:35. Продолжение рассказа выложу через часа два-три.