Как я трижды столкнулась с детской ревностью

Бабушкино присловье "Трудом выхоженное слаще кажется" стало моим напутствием. Можно сказать, моей внутренней силой. Пусть и касалось оно садово-огородных работ...

Моей старшей дочери Алёне исполнилось 9 лет, когда появилась на свет Настя. Алёна училась в школе и была уже довольно большой, чтобы отреагировать негативно на рождение младшей сестрички. Напротив, она помогала мне во всём, жалея меня. Так как наш папаша приходил тогда не чаще раза в полгода, то и надежды на него не было. В том числе и в материальном плане. Потому и вышла на работу, когда младшенькой едва годик исполнился. Надо было зарабатывать на жизнь!

На Алёнке – садик, покупка продуктов, приготовление чего-нибудь несложного покушать, порядок дома. Уроки она выполняла в школе, на переменах. Дома выручала всегда. Ни о какой детской ревности тогда я и подумать не могла. Более того, часто советовалась с Алёной.

Чувствовала, что ей приятно, что я с ней, как со взрослой...

Всё изменилось, когда родилась младшая дочка. Настюше на тот момент было 4,5 годика. Её словно подменили! Из весёлой девчушки-хохотушки стала молчаливым и недовольным ребёнком. На вопрос: "Кто у вас родился?" – отвечала: "Никто!" На вопрос: "Как зовут твою младшую сестричку?" – отвечала: "Никак!"

Если спрашивали, любишь ли малышку, то чаще всего молчала. И просто уходила, отделялась. Если раньше легко собиралась в садик (для этого с вечера сама выбирала наряд), то тогда, когда родилась Виктория, стала отказываться ходить. Почему – молчала. Она просто стала чаще молчать. Не грубить, не огрызаться – именно молчать. Тогда я впервые столкнулась с детской ревностью.

Но помнила о пословице: "Верная указка – не кулак, а ласка".

К слову сказать, я никогда не наказывала детей. Не ставила в угол, не кричала на них. И уж тем более не шлёпнула никого ни разу. Много разговаривала с любимой Настенькой. Но её нежелание видеть в семье младшую сестру было каким-то запредельным. Я её понимала и постоянно говорила, что её люблю. Как-то Настя спросила: "А кого больше: меня или её?" Как мне больно не было, но признаю этот факт, что тогда Настя о младшей сестре говорила: "она", "та", "её" и т.д.

На её вопрос я ответила: "Тебя!" – и заметила, как Настя обрадовалась. Алёна тогда гуляла во дворе, катая на коляске Вику. Я подошла к окну, чтобы посмотреть во вдор. Подошла Настя и впервые спросила о сестре, назвав её по имени: "А Вику не любишь?" Я спокойно ответила, что люблю, и заметила явное смущение на лице Насти. И объяснила ей так, как мне пришло в голову: "Я тебя больше всех люблю из всех-всех Анастасий на свете, а её – больше всех из всех на свете Викторий!" Удивительно, но Насте тот ответ пришёлся по душе. Она сама стала проявлять внимание по отношению к младшей сестре. Когда та болела, то именно Настя помогала мне заботиться о малышке.

Я уж думала, что всё самое сложное позади. Но не тут-то было!

Викуше исполнилось два годика, когда Настя стала первоклассницей. Одновременно пошли впервые одна в садик, а другая – в школу. Той осенью младшая стала часто болеть. Разумеется, я часто находилась с ней рядом, мы даже пару раз лежали в больнице. Но и с Настей тоже старалась быть как можно чаще. Но всё же в школу отводила и приводила её Алёна. И опять Настюша стала замкнутой, молчаливой, часто злилась и обижалась. Ссорилась с девочками и даже плакала, когда с ней пыталась учительница поговорить.

Дело в том, что всех моих дочерей учила в начальных классах одна и та же учительница. Разумеется, я могда поговорить с ней в любое время. И знала о том, что происходит в школе. Например, о том, что Настя отказывалась говорить вслух даже на уроках. Только шёпотом учительнице, когда она подходила близко.

При этом училась лучше всех в классе. Как я поступила? Я стала ставить её в пример младшей сестрёнке: какая Настя молодец, она уже большая и много знает и пр. Благо, младшая дочка не ревновала к Насте. Потом предпочитала, чтоб именно Настя выбрала, что будем покупать (из вещей, из продуктов, из книг и пр.). Сразу отметила перемены в Насте. Ей нравилось, когда её хвалят!

А то, что Викуша хотела походить на неё, выпрашивая какие-нибудь вещички и модничая дома – Настю это просто приводило в истинный восторг. Она стала мне помощницей, чувствуя свою важность. Помогала объяснять Виктории, как правильно вести себя. Потом сама захотела и научила Викушу читать и считать. Писать у неё не получалось, как и не получалось держать правильно ручку.

Настя терпеливо показывала как...

С удовольствием наблюдала, как важно было для обеих подготовить Викторию к школе. Как она примеряла школьный костюм (бывший Настин), как хотела именно две косички, а не одну-пятипрядку, как я ей заплетала в садик. Надо, как у Насти: "Тоже хочу быть лучшей в классе, как Настя!" Вместе пошли на первый звонок: Настюша – в пятый класс, а Викуша – в первый. У них даже букеты одинаковые были. Путали их и учителя в школе: гораздо чаще Викторию называли Настей. Даже на конкурсе осенних поделок из природных материалов их работы подписали: Отрадновой Анастасии 1"А" и Отрадновой Анастасии 5"А". До самого Нового года путали. Викуша к этому относилась легко. Ей даже нравилось, когда одноклассницы видели, как Настя приходила к ней, забирала, шли вместе из школы. Младшая видела, как девочки восхищённо смотрели на старшую сестру.

У многих из них не было ни братьев, ни сестёр...

А у Насти снова проявилась детская ревность. Ей не нравилось, что хвалили Викторию. Настю хвалили, но она была уверена, что недостаточно. Она уже не была примером, так она считала. И вот тут её захлестнуло по полной! Она не просто скатилась до "троек", она отказывалась ходить и в школу, и в художку, которую сама же и выбрала ещё во втором классе. Заранее скажу, что Анастасия окончила обе школы на "отлично", но тогда, пятиклассницей...

Ей не нравилось всё, что я делаю! Она отказывалась от еды, да и в школе только делала вид, что ела. Стала опаздывать на уроки. Дойдут вместе, а она то медленно вещи относила в раздевалку, то останавливалась "руки помыть", то просто уходила в закуток возле спортзала...

Дошло до того, что она стала часто и серьёзно болеть. Тогда уже мне с ней приходилось лежать в больнице. Ухаживала за ней и была только рядом с ней. Казалось, ей больше ничего и не нужно. Тогда она выздоравливала и... Болела снова. Как же поступила я, уже в третий раз столкнувшись с той самой ревностью? А я стала просто доверять. Доверять и всё. Не спрашивая совета у Насти, не пытаясь ей что-либо внушить, просто рассказывала. Много. Очень много!

Из своего детства, из своей юности, преднамеренно описывая те случаи, которые меня мучали в то время. Она ничего не спрашивала, но я сама чувствовала, что ей всё больше и больше интересно: что я помнила о бабушке и дедушке, что рассказывала о своей маме. Просто рассказывала то, что вспоминала! Иногда рядом была Викуша, но часто - только Настёнка. Так она стала моей поверенной. Она и сейчас знает обо мне больше всех...

Так незаметно мы с ней тогда сблизились. Помогло этому ещё одно сравнение: я сказала, что дочери все для меня, как пальцы на одной руке. Все разные, но все нужные, родные и любимые. Не сразу, но и Настя стала мне доверять. Например, в начале седьмого класса мы обе с ней переживали, что семья мальчика, который ей нравился, переехала в Санкт-Петербург. Этот мальчик стал первой Настюшиной любовью. Очень она тогда страдала, но это уже не было вызвано детской ревностью. И главное, что она мне доверяла, и я её поддерживала.

Как и сейчас. Она уже учится в вузе, перешла на третий курс. Живёт отдельно и встречается с молодым человеком, который старше на два года. Именно сейчас он сдаёт сессию и скоро станет выпускником. Они вместе строят планы на совместную жизнь. К нам они тоже вместе приезжали, мы с ним беседовали. То, что он мне понравился, Насте очень пришлось по душе...

А равзе могло быть иначе?