Финансисты XVIII века понимали последствия военного долга лучше, чем МВФ

Майкл Хадсон: Финансисты XVIII века понимали последствия военного долга лучше, чем МВФ

В книге "Агнотология" описывается, как общество становится глупее. Иногда это происходит намеренно. В качестве примера приводится пропаганда против появившейся информации о том, что курение вызывает рак. Но авторы описывают и другие случаи утраты знаний, например, досовременные методы контроля рождаемости. Майкл Хадсон приводит еще один пример агнотологии: как ранние мыслители лучше понимали экономические последствия военных долгов, чем современные экономисты.

Майкл Хадсон - профессор экономики Университета Миссури в Канзас-Сити и научный сотрудник Института экономики Леви при Бард-колледже. Его последняя книга - "Судьба цивилизации".

Последние несколько лет я пишу историю долга и его политического контекста от крестовых походов до Первой мировой войны. Сейчас я пишу главу о том, насколько более реалистичными были экономические критики долгового финансирования в XVIII веке, чем современные неолибералы, призывающие страны финансировать свою хроническую торговую зависимость и дефицит платежного баланса за счет займов, как того требует ортодоксальная позиция МВФ. Эти первые политэкономы предупреждали, что заимствование у иностранцев приведет к потере национального суверенитета в пользу кредиторов. Заимствование у себя дома создаст финансовый класс, который не только получит контроль над государственной налоговой политикой и правовой системой. Сфера их анализа была политически и социально шире, чем сегодняшнее экономическое туннельное видение.

Один из авторов, в частности, Малахия Постлетуэйт, описал, как экспоненциальный рост процентного долга не только подавляет экономику, но и создает космополитическую финансовую олигархию, которая неуклонно завоевывает власть над государствами с высокой задолженностью. В противовес учениям современной ортодоксальной теории "просачивания", было признано, что формирующаяся финансовая олигархия не тратит полученные проценты на создание новых средств производства, чтобы помочь экономике нести долг, а тратит их на выдачу новых кредитов или на роскошь и показное потребление, вместо того чтобы инвестировать в создание производительного капитала и занятость.

Во второй половине XVIII века целое поколение писателей критиковало бремя, которое военные долги налагали на экономику. Они подсчитывали, во сколько могут обойтись будущие войны и каковы будут проценты по образовавшимся долгам, и описывали необходимость для Британии не влезать в долги, чтобы не допустить поляризации между денежными интересами и остальным обществом.

Особую озабоченность вызывал вопрос о том, как можно поднять высокие налоги, чтобы расплатиться с кредиторами, не затормозив экономику и не подорвав экспортную торговлю, с помощью которой Британия получала международные твердые деньги. Признавая, что деньги - это синусы войны, они писали, что способ привлечь их в экономику Британии - это обеспечить положительное сальдо торгового баланса. Для этого нужно было предотвратить повышение цен на экспортные товары Британии за счет налогов, взимаемых в основном для выплаты процентов по военным долгам.

Малахия Постлетуэйт в 1757 году сформулировал проблему следующим образом: "Предположим, что Британия будет вести войну каждые десять или двенадцать лет, и предположим, что каждая война будет увеличивать национальный долг на 30 миллионов фунтов стерлингов. Всего за три войны, через тридцать-тридцать пять лет, государственный долг достигнет 170 миллионов фунтов стерлингов. При скромной процентной ставке в 3 % это потребует ежегодных процентных выплат в размере 5,1 млн фунтов стерлингов, из которых треть (1,7 млн фунтов) может быть профинансирована за счет новых налогов, взимаемых с британских земель и торговли. "И не иссякнет ли в конце концов этот источник богатства, из которого государственные кредиторы черпают свои аннуитеты? Вследствие этого не станет ли выплата их процентов сомнительной, как и выплата их основного долга?"