Завидую работоспособности «тогдашнего» советского человека. Хотя я и сам тоже родился в СССР.

Мне сразу вспомнился Стаханов - эталон советской работоспособности.

Да, я это хорошо знаю и замечала часто.

Это потому что интернета не было. И возможности посмотреть то о чем моя сегодняшняя публикация

Тогда кто не работал - тот не ел!

Да и статья за тунеядство была. Если не хочешь трудиться добровольно на свободе - заставят не добровольно, уже в лагере.

КОММУНЯКСКОМУ РАБСТВУ НЕЧЕГО ЗАВИДОВАТЬ: Колхозная барщина, как об этом свидетельствует роман «Грачи прилетели», и в 1959 году отбывается по сталинским инструкциям:

летом от зари до зари, т. е. до 18 часов в сутки.

В романе об этом говорится многократно. Председатель «людей заставлял работать от зари до зари». Сослуживец-солдат говорит дру­гому, возвращающемуся после военной службы в свою деревню: «За­чем тебе соваться опять в эту дыру? Запрягут тебя в колхозе и бу­дешь ишачить от зари до зари»...

Что касается оплаты трудодня в этом колхозе, то в романе об этом есть такое упоминание: «Кило хлеба на трудодень — это благодать!» {462} — воскликнул колхозник. Выражение «благодать!» означает, что это бывает только в лучшем случае. А в худшем случае, когда председа­тель все зерно сдает «под метелочку», даже семена, — в этом случае колхозники абсолютно ничего на трудодни не получают. Следователь­но, в описанной деревне колхозники получают на трудодень от 0 до 1 килограмма, или в среднем по 0,5 килограмма зерна на трудодень.

Из-за непогожих дней и зимнего времени рядовые колхозники могут выработать менее 200 трудодней в году. Каждый работающий имеет на своем иждивении одного неработоспособного члена семьи. Колхозники в описанной деревне получают зерна на заработанные трудодни столько, что хлеба придется на каждого члена семьи только около 125 граммов в день.

Следовательно, хлебороб на колхозной барщине не может зарабо­тать для себя и своей семьи даже буквально «куска хлеба»... Зем­ледельцы в описанном колхозе работают почти «задаром», трудодень их — «пустой». Поэтому один крестьянин, собравшийся бежать из колхоза, говорил: «Что мне терять здесь?...»

Действительно, работнику терять в колхозе нечего, кроме «пусто­порожних трудодней» и «кроме своих цепей», если воспользоваться выражением «Коммунистического Манифеста».

Гибель на «трудовом фронте»

Погубить колхозников самодуры-начальники легко могут и на «трудовом посту», в колхозной обыденщине.

Вот, например, другой случай, который произошел в селе. Председатель посылает колхозников зимою в город, за 15 кило­метров, привезти семенной фонд из районного склада. Погода была плохая, метель начиналась. Колхозники просили своего начальника {237} отложить поездку: погода опасная, а времени до посевной кампании еще очень много. Но властолюбивый начальник накричал на «злост­ных саботажников» и настоял на своем.

Люди подчинились, поехали.

День и ночь бушевала вьюга.

Домой колхозники не вернулись.

А утром, на второй день, родные отправились на розыски и нашли их в поле, недалеко от села, замерзшими. Метель замела дороги. Люди заблудились, застряли в сугробах снега и, плохо одетые и истощенные, замерзли... Замерзли все шесть подводчиков. Лошади выжили, а люди погибли.

Из-за большого самодурства маленького чиновника погибло шесть человек, осталось шесть вдов и дюжина сирот... Говорят, что для поездки начальник выбрал колхозников, которых он особенно не лю­бил... .

Ни один волос не упал с головы начальника-самодура, погубив­шего столько людей. Вот, если бы погибли колхозные лошади, тогда его судили бы за «вредительство». А за людей... за погубленных лю­дей в стране «социалистического гуманизма» начальники не отве­чают...

Родственники погибших никуда не жаловались. Они, на основе многолетнего опыта, хорошо знали, что в «самом демократическом го­сударстве мира» жаловаться некуда... Везде такой же произвол, от глухой деревни до столицы. Повсюду такие же начальники, от сель­ского до «мирового»...