Как я внезапно стала птичьей крестной

Теплым июньским днем я, сидя в тенечке на крыльце под навесом, писала очередной текст. Ну как писала? Старательно таращила глаза на пустой экран ноутбука, стараясь выдавить из себя первую фразу.

Я честно пыталась, но мой заботливый мозг упорно охранял себя от «закипания» и находил мне кучу неотложных дел.

На крылечке в подвесных кашпо радовали глаз пышноцветущие петунии. В этом году они были особенно хороши: крупные, махровые, разноцветные.

Спустя пару дней, поливая цветы, я раздвинула пушистые кустики и остолбенела. Прямо посредине корзинки лежало гнездо с одним крошечным крапчатым яйцом. Ой! Я от неожиданности отскочила от цветов. Потом еще раз посмотрела. Нет, мне не почудилось. Трясогузке, видимо, тоже понравились петунии, и она свила гнездо прямо среди них.

Как быть? Кашпо висит на перилах на самом проходном месте у входа в дом. Сняв кашпо, я бестолково побегала с ним по двору, пытаясь найти для птичьего домика более укромное местечко. Но маленькая трясогузка так тревожно бегала по крыльцу, так отчаянно озиралась в поисках своего сокровища, что я сдалась и вернула жилище на прежнее место. Птичка деловито уселась на кладку, а я поплелась скроллить в Интернете информацию о трясогузках.

Моя птичка была одна. Ну вот, она еще и мать-одиночка. Женская солидарность взяла верх, и я, сердито бормоча: «Все мужики одинаковые», — ободряюще посмотрела на пичужку.

— Не бойся, пернатая, уж с одним яйцом как-нибудь справимся.

А назавтра в гнезде уже было два яйца. А через три дня — уже пять.

И началась моя беспокойная жизнь. Каждый день мне надо было улучить момент, пока птицы «не было дома», чтобы полить цветы. Иначе они бы засохли, и гнездо осталось бы без тенька. В сильный ветер я скотчем примотала кашпо к перилам, а в проливной дождь соорудила подобие козырька.

Время шло, примерно через две недели, я наклонилась над горшком, чтобы его полить, и увидела пять оранжевых открытых ротиков. Ох, зрелище так себе! Совсем не цыплята-пушистики.

Трясогузка-мама без устали моталась за кормом, а я уже с опаской начала изучать советы орнитологов: чем кормить трясогузок — и даже наведалась в пару рыболовных магазинов на предмет покупки живого мотыля. Ну так, на всякий случай.

И вот на второй день появился он — отец-трясогузка. Такой же маленький, чуть более яркий и нагловатый. Ну конечно, птенцы — это ж уже не яйца, с ними уже можно «поговорить». Самое время принять участие в воспитании. Мне стало поспокойнее, вдвоем они успевали без устали кормить своих чад.

И вот другая проблема. Эта пернатая парочка теперь ругалась на всех, кто проходил мимо. Да что там ругалась, они просто пытались нападать, как бомбардировщики, оккупировав наше крыльцо! Понятное дело, защищали детей.

Раз в несколько дней мне удавалось сфотографировать птенцов, пока родителей не было, они так забавно менялись. Пушок постепенно менялся на перышки, открылись глазки. И вот примерно дней через десять они уже выбрались из гнезда и разбрелись по всему кашпо. А самые шустрые даже стали с интересом высовывать свои клювики наружу.

Недели через две, заглянув привычно утром в кашпо, я увидела там всего одного птенчика. И вдруг он на моих глазах выпорхнул и был таков.

Еще пару недель эта пернатая шпана училась летать, иногда приземлялась на крылечко и подоконники, а потом трясогузки улетели.

На память остались только фотографии и теплое приятное воспоминание.