Счастье описаное мудрецом

С учетом сказанного мудрецом, даже такое счастье является результатом позитивного мышления и позитивных действий, когда удача протягивает руку помощи. Короче говоря, это результат проявления воли в относительно благоприятных обстоятельствах. Но разве это не странно - предполагать, что счастье может быть того или иного рода? Разве не бывает просто счастья и несчастья? Я думаю, что нет.

Счастье, о котором говорит мудрец, совместимо с несчастьем. Главным образом, это происходит изнутри, в то время как снаружи единственным условием для этого является то, что мудрец должен быть живым и способным мыслить. Это чувство безмятежности, пребывания в мире со своей ситуацией и своей совестью, как хорошо приспособленного и полностью преданного служителя жизни, человечества и Бога, какими он их видит.

Как бы он ни осознавал субъективность – то есть индивидуальные ограничения и, следовательно, несовершенство – своей точки зрения, он живет в соответствии с ней с предельной верностью, а также с готовностью критически ее переоценить, когда поймает себя на неверном шаге. Его мудрость постоянно совершенствуется; к ней всегда примешивается некоторая доля глупости, что делает его открытым для насмешек.

Поэтому он развивает в себе смирение и сострадание, а также чувство юмора. Он высмеивает и прощает себя, и, прежде всего, стремится к самосовершенствованию. Он демонстрирует не самодовольство, а признание своей человечности, которую он намерен довести до максимально возможной степени правдивости и благородства. И эта тонкая смесь смирения и борьбы в одиночку – в любой ситуации, благоприятной или нет, – действительно является секретом его счастья, которое, по общему признанию, представляет собой сухую радость, наполняющую скорее разум, чем сердце.

Из этого следует, что это счастье оставляет желать лучшего: счастье (состояние удовлетворенности, когда все идет своим чередом, как с точки зрения результатов, так и с точки зрения усилий), которое представляет собой радость, очень сладкую, наполняющую как разум, так и сердце. Когда мудрец испытывает это высшее счастье, он по праву чувствует себя благословенным и понимает, насколько оно ненадежно.

Более того, он принимает эту ненадежность, или тот факт, что впереди маячат страдания и, в конечном счете, смерть. В войне за жизнь выигрываются только те сражения, которые неизбежно – несмотря на все доблестные усилия одержать победу – заканчиваются поражением.

Кто-то скажет, что счастье в его так называемом полном смысле оставляет желать лучшего: способность сделать это счастье бесконечным: неизмеримо великим и неограниченным по продолжительности. Среди них кто-то выберет путь веры, который якобы ведет в райскую загробную жизнь, тогда как кто-то выберет путь разума, который не допускает радужных надежд, основанных на принятии желаемого за действительное и безудержном доверии.

Этот путь ведет в никуда, если говорить о запредельном, или, скорее, куда–то, что неизвестно - предположительно, настолько отличается от того, что известно, что полностью превосходит нашу способность постичь его природу.

Я отношу себя к числу этих сторонников разума, этих неверующих, для которых единственным источником смысла жизни является не райское место, существование которого не подтверждается никакими достоверными доказательствами, а само путешествие, трудное и труднопроходимое путешествие в гору, с множеством поворотов, некоторые из которых благоприятны, другие - нет.

На мой взгляд, это путешествие того стоит. Оно совершенно не зависит от вышеупомянутого пункта назначения, к которому люди вольны стремиться вслепую или относиться скептически (и, в лучшем случае, отстраненно). Все дело в достоинстве жизни и любви, а также в удовольствии от успешного выполнения этих трудных заданий. С этой точки зрения, цель жизни – это не что иное, как сама жизнь в партнерстве с нашими собратьями; и счастье становится возможным – в определенных пределах - благодаря нашему стремлению достичь этой достойной, хотя и скромной цели.

Ограничения, налагаемые на мирское счастье, поначалу могут нас раздражать, но после должного обдумывания, когда мы понимаем, что жизнь без этих ограничений была бы равносильна смерти, мы принимаем их, а еще лучше - приветствуем. Жизнь по определению является динамичным состоянием, предполагающим постоянное напряжение между желаниями и их удовлетворением. Сделав это удовлетворение абсолютным, вы устраните это напряжение и, следовательно, сведете жизнь к нулю, то есть к чему-то инертному, как камень. И это ничто – это инертное нечто – и есть смерть, как я только что отметил. Не самая блестящая перспектива в глазах любителя жизни!