Первая мировая война — 110 лет трудного воссоединения русского народа

Вступление русской армии в г. Львов в сентябре 1914 года. Фото взято с ресурса Яндекс.Картинки

В большевистской литературе Первую мировую войну принято было третировать как империалистическую, грабительскую и бездарную. А вот в журналистике и патриотическом дискурсе тех лет войну эту называли великой и даже отечественной. Только в наши дни, пробиваясь сквозь идеологические метастазы в массовом сознании, приходит понимание национально-освободительного характера той войны. Благодаря разрушительным петровским реформам идея национального и православного единения надолго исчезла из общественно-политического дискурса и вернулась едва ли не случайно в связи с разделами Речи Посполитой. Оттого, что осознание национальных интересов в русском по паспорту окружении нерусской по рождению и воспитанию, но стремящейся стать русской императрицы запоздало проявить себя, русская Галиция и прикарпатская Русь остались оторванными от русского народа и Российского государства.

Прохождение русских войск перед императором Николаем II. Фото взято с ресурса Яндекс.Картинки

— Вот как, приблизительно, я представляю себе результаты, которых Россия вправе ожидать от войны и без которых мой народ не понял бы тех трудов, которые я заставил его понести. Германия должна будет согласиться на исправление границ в Восточной Пруссии. Мой генеральный штаб хотел бы, чтобы это исправление достигло берегов Вислы; это кажется мне чрезмерным; я посмотрю. Познань и, быть может, часть Силезии будут необходимы для воссоздания Польши. Галиция и северная часть Буковины позволят России достигнуть своих естественных пределов — Карпат... В Малой Азии, я должен буду, заняться армянами; нельзя будет, конечно, оставить их под турецким игом. Должен ли я буду присоединить Армению? Я присоединю её только по особой просьбе армян. Если нет — я устрою для них самостоятельное правительство. Наконец, я должен буду обеспечить моей империи свободный выход через проливы (Босфор и Дарданеллы — прим. автора).
(из воспоминаний французского посла в России Мориса Палеолога о беседе с императором Николаем II 21 ноября 1914 года)

Президент г. Львов Рутовский вручает ключи от города генералу Роде В. П. Фото взято с ресурса Яндекс.Картинки

3 сентября 1914 года — знаменательная дата, дата занятия русскими войсками города Львов. Города, основанного русским князем Даниилом Романовичем Галицким и названного именем его старшего сына. Знаменитый писатель Михаил Михайлович Пришвин оставил дневниковые записи о посещении Галиции и г. Львова после его освобождения русскими войсками в 1914 году.

Русские войска входили — все на улицы, будто парад, а говорят, казакам подносили яблоки и виноград, они брали охапками и цветы.

2 Октября. Второй день во Львове. Гимназист рассказывает, что всегда жил мечтой о России, потихоньку учился русскому языку, учил сам в нелегальном кружке. Не думал, что победят, потому что читал Вересаева и составил представление о русской разрухе. Прислуга спрашивала его, правда ли москали одноглазые и с хвостами. Был революционер, сжег всю русскую библиотеку (250 т.), не имел права иметь карту России. Занимается музыкой: сочинил литургию. Хотел быть филологом, теперь ему предлагают вступить в семинарию, потому что священники должны быть галичане. До 21 августа в Львове думали, что русских прогнали на 150 километров. 22-го вступили три казака и потом еще, и, наконец войска.

Рассказ М., что в П[одволочиске] были дети повешены вокруг церкви, в Жолкве расстреляны и пр. Бобринский сам освободил 75-летнюю старуху из тюрьмы и женщину с ребенком и проч.... за паломничество в Почаевскую Лавру сажали в тюрьму.
Из всего этого складывается, что действительно есть в народе Галиции какая-то вера в Россию.

Несмотря на немецкий террор, русское население Галиции (все те, кого потом обзовут украинским народом) сохранило стремление к национальному воссоединению. И это относилось не только к православным, но в большей мере и к униатам.

Я говорю не о том примитивном и естественном чувстве своего владения, с которым успели сжиться люди, пробывшие хозяевами уже около двух месяцев в Галиции. Нет, я по человечеству: мне страшно за моих друзей из русин, которых непременно австрийцы перевешают, если только снова станут жить в Галиции.

Попадалась публикация дневниковых и мемуарных отрывков спешно эвакуировавшихся из г. Львова немцев, попадалась давно, потому данных по той публикации здесь не указано. Но, что характерно, немецкие жители Львова, люди отнюдь не с социального дна, панически бегут из города как нашкодившие школьники, а точнее, как преступники, боявшиеся справедливого возмездия. В продолжение выдержки из дневника Пришвина М. М. за другие числа октября 1914 года.

Много я слышал с самого начала войны о зверствах, но, признаюсь теперь, я мало чувствовал: до меня долетали какие-то чужие чувства и самое большее, я только принимал это к сведению. Теперь, когда я попал в Галицию, совсем другое, я почувствовал и увидел в пластических образах времена инквизиции. Это не корреспонденции, это не рассказы людей, потерпевших от германского плены, это люди, потерявшие все… из-за чего?
Да, вот как это было. Австрийское войско занимает, например, какое-нибудь поле, принадлежащее русинскому священнику. Понятно, что батюшка беспокоится, идет посмотреть «як так». Приходит на место, его арестуют, находят в кармане письмо от сына с войны, в письме описывается местность. И этого довольно: священника вешают. Теперь села опустошены. Священники сплошь арестованы и отправлены в глубину страны. И вот почему в некоторых местах села переходят в православие: в Галиции народ еще более религиозен, чем в России, при таком великом несчастье потребность эта еще больше растет, обряды православия мало разнятся от униатских – и вот почему переходят.
Конечно, всех этих людей, обиженных в своих чувствах [нельзя] спасти, всех перевешают, но, пожалуй, даже не это так меня волнует. Мне жалко мечту… В Галиции есть мечта о великой чистой прекрасной России.

Мечта о великой чистой прекрасной России — это всего лишь 110 лет назад была куда большая реальность, чем пресловутый украинский народ. И это в городе Львов на так называемой Западной Украине. В том месте, что через несколько десятилетий в массовом сознании советского обывателя станет символом украинского национализма.

Гимназист, семнадцатилетний мальчик, гулял со мной по Львову и разговаривал на чистом русском языке. Он мне рассказывал о преследовании русского языка, не позволяли даже иметь карту России, перед войной он принужден был сжечь Пушкина, Лермонтова, Толстого и Достоевского. Преследовались даже слова, к завтраму он приготовит мне список слов, запрещенных для употребления гимназистами, слов русских.
— Как же вы научились русскому языку?
— Меня потихоньку учил дедушка – дедушку взяли в плен. А я учил других, и так шло. Мы действовали, как революционеры, мы были всегда революционерами.

Казённое отношение к церковным делам, распространившееся после преступной ликвидации Петром Первым русского патриаршества, создавало ненужные помехи для добровольного и осознанного. Рецидивы русофобских комплексов этого вечного политического дилетанта продолжали сказываться и через два столетия.

А вот другое… Старый семидесятилетний священник рассказывал, как он всю жизнь мечтал побывать в Киеве и достал пропуск, а в Киев его не пустили, в Киеве так и не удалось побывать.
— Кто же вас не пустил?
— Русские не пустили: тогда почему-то боялись униатских священников.
Сколько бы я мог привести таких рассказов. Холм высокого замка господствует над всем Львовом — насыпан в честь Люблинской Унии*.
* Люблинская уния 1569 года завершила объединение Польского королевства и Великого княжества Литовского в единое федеративное государство Речь Посполиту — прим. автора)

Трагедии немецких австрийских концлагерей Талергофа и Терезина в последние годы стали известны широкой публике благодаря прекращению идеологического давления коммунистов на исторический дискурс. А воссоединение русского народа затянулось более, чем на столетие благодаря выстроенным новым преградам.

Статья опубликована на моём канале "Мир глазами историка" на площадке Дзен под заголовком "Первая мировая война — 110 лет трудного воссоединения русского народа".