Чингис. Памяти наших собак

Вчера решили собраться с друзьями, которыми полгода не виделись. И повод отличный был – день рождения. Долго выбирали, где будем отмечать, решили, что поедем в лес.

Утром уехали за тридцать километров от Пскова. Праздник прошел отлично, наговорились, наобщались, насмеялись. Но получилось так, что и мы, и вся компания наша «особаченная». Поэтому и ехали вместе с «хвостами». А вечером стали вспоминать первых собак, первых щенков, у кого кто и как появился.

Вот и я тоже...вспомнила. О первой нашей собаке, кавказской овчарке Чингис-хане, Чингисе.

Ты был совсем малышом, когда друг моего деда привез тебя из экспедиции в горный Азербайджан.

Тебя нельзя назвать "моей" собакой. Для тебя царем, и богом, и непререкаемым авторитетом был дед. Но ты был первой собакой, которую я помню.

Дед долго переживал после смерти овчарки Тимура, застреленной в экспедиции браконьерами, и друзья решили сделать ему подарок - привезли щенка кавказской овчарки.

Воспитанием Чингиса дед занимался сам. Сам обучил его всем необходимым командам.

В маленьком провинциальном городе о кавказцах тогда знали мало. И дед то ли не задумывался о "злобном, непредсказуемом и упрямом" характере кавказских овчарок, то ли считал это вымыслом. Но человеком он был сильным, волевым, работал начальником геологических экспедиций.

Собаку воспитал так, что каждое его слово было законом. Чингис никогда ни на кого не напал, никого не укусил.

Чингис был домашней собакой. "Домашней" не в смысле, что он сидел на цепи. Цепи-то как раз не было. Не было и вольера. Чингис жил в доме, когда хотел выходил в сад или во двор. Каждый вечер, в любую погоду они уходили гулять: на речку, на поле, в недалекий лес.

Чингис любил всех домашних. Мог приласкаться, мог попросить вкусненького. Но для него все переставало существовать, когда дед приходил с работы. Нет, он не позволял себе поцелуев и обнимашек. Он просто не отходил от него. Дед шел в сад - Чингис за ним, дед шел в гости - и Чингис тоже шел, к деду приходили гости - Чингис устраивался в уголке или забирался под стол и слушал разговоры.

Бабушка рассказывала, что когда я появилась Чингис удивился. Неделю сидел около кроватки и рассматривал меня. А потом он стал нянькой. Коляску выкатывали во двор, Чингис садился рядом и охранял. Стоило мне заплакать, Чингис бежал в дом, брал маму или бабушку за рукав и тащил ко мне.

Ты очень любил пирожки, наш Чингис. Если ранним субботним утром ты слышал, как бабушка достает пакет с мукой, то из кухни уже не уходил. Сидел. шевелил ушами и большим мокрым носом. Как только доставали первый противень, раздавалось тоненькое "и-и-и", - так хотелось тебе пирога, с мясом, с капустой, с морковкой, все равно с чем.

Дед ругался, называл тебя попрошайкой, а сам потом давал тебе самый вкусный кусок - из серединки.

А как-то летом вы возвращались с прогулки. И ты вдруг кинулся к воротам, долго копался в траве, а когда поднял голову, в твоей пасти болталось что-то маленькое и чёрное. Кто-то подбросил к нашей калитке только что открывшего глаза котенка. Пес тогда первый раз не послушался хозяина, не выплюнул кота, а принес домой и положил на колени бабушке.

Кот остался у нас, был назван Митей и прожил долгую жизнь. И всегда считал тебя самым лучшим другом. И когда ты заболел и уже не вставал, кот приходил к тебе, начинал мурлыкать, а из твоих глаз катились слезы.

Ты казался мне очень большим, просто огромным, Чингис. И когда мы шли гулять втроем, ты, я и дед, я держалась за твою густую и пушистую шерсть. До ошейника мне было не дотянуться.

А когда мне исполнилось три года, во мне проснулся исследователь. В сад я не ходила, сидела дома с бабушкой. Утром меня одевали, кормили завтраком и я отправлялась гулять. И со мной был ты, Чингис.

Я с тобой ссорилась и ругалась. Ты относился ко мне, как к маленькому проказливому щенку, не пускал меня к садовому прудику и в подвал, куда вела крутая каменная лестница, и к калитке, которая выходила на улицу и часто была открытой.

Стоило мне сунуть туда нос, ты хватал меня за брюки и оттаскивал от нее. А потом ложился около калитки и огромным мохнатым телом загораживал дорогу. Я была не в силах подвинуть даже твою лапу. Однажды я так и заснула под теплым, мягким, пушистым боком.

Ты заболел, когда тебе исполнилось 14, а мне 5 лет. Ты страшно похудел, у тебя отказали задние лапы, ты ничего не ел и не пил воды. Дед почернел от горя, пригласил из Ленинграда врача, но онкологию у собак тогда лечить не умели.

В день своей смерти ты дождался, когда дед придет с работы. Услышал знакомые шаги, собрал последние силы и на не слушающихся лапах вышел в прихожую, поздороваться и попрощаться. Это был последний час твоей жизни, наш Чингис.