Падение кита "Глава пятнадцатая"

Агата приходила ко мне практически каждый вечер и со временем это начало обретать какой-то потаенный смысл, будто бы мы совершали определенный ритуал, по окончании которого на душе становилось легко и спокойно. Иногда она оставалась, когда меня переполняло необъяснимое чувство одиночества и оставаться одному совершенно не хотелось. Но я знал, что ей нравится, когда я выгоняю ее прочь из моего дома. Она плакала, но в глазах, застеленных слезами я видел искры необъяснимой для меня радости.

- Не говорите со мной, я не заслужила этого, - произносила она и снимая нижнее белье вставала передо мной на колени.

- Ложись лицом в пол, - тихо проговаривал я и она повиновалась.

Она растягивалась плашмя, не шевелясь и не дыша.

- Простите, - извинялась она, издав случайный стон.

Это могло продолжаться часами.

- Мне нравится, когда вы своими грубыми движениями затыкаете мне рот, - как-то виновато произносила она – простите меня, я не должна была этого говорить, но я так люблю ощущать свое белье у себя во рту.

- Тупая с..! – вспыхивал я, связывал ее и волочил в ванную, бросал на кафель и поливал холодной водой – за каждое твое поганое слово я буду ...........!

Я все чаще переставал понимать, что происходит и приходил в себя уже потом, когда она лежала рядом вся в синяках и всхлипывала.

- Уйди, я не хочу тебя видеть, - шипел я, глядя прямо перед собой и не поворачиваясь, не шевелясь, краем глаза наблюдал за тем как она шатаясь собирает растерзанные и разбросанные по полу вещи, одевается и молча растворяется в темноте коридора.

- Вы даже не смотрели материалы, Петр Петрович, - строго отчитывал меня Артемий Федорович, звонко проговаривая каждое слово – ваша история просто ужасна!

- Откуда вы это знаете, следите за мной? – ехидно спросил я, весь растянувшись в гаденькой улыбке.

- Слежу, за вами? – весь обратившись в насмешливость спросил он – Мне кажется, Петр Петрович, что вся эта шумиха вокруг ваших “великих” произведений ввела вас в своего рода заблуждение. Вы, верно полагаете, что представляете из себя нечто важное и интересное, но это не так, вы просто жалкий кусок д.....а, которому повезло наткнуться на Даниила Владимировича.

- И что же вы будете с этим делать? – я прыскал ядом – Неужели вы в тупике?

Он засмеялся и было в его смехе что-то до ужаса искусственное, на мгновение мне показалось, будто бы это скрежещет механизм, а не живой человек.

- Произносите букву алфавита и тут же подбирайте к ней животное, - проговорил он твердо.

- Вы серьезно? – я сдерживался чтобы не рассмеяться.

- Более чем, Петр Петрович, - не меняясь в лице ответил он – вы же писатель, удивите меня.

- А – анаконда, - как-то невольно сорвалось у меня с губ, будто бы Артемий Федорович влез мне рукой в мозг и щелкнул пальцем по мозгу.

- Вот видите, можете же когда хотите, - он нахально улыбнулся.

Это издевательство продолжалось какое-то время.

- Я не знаю животных на Ь, - ответил я виновато, почувствовав себя провинившимся школьником.

- Полагаю, что выхухоль подойдет, - отчеканил он и улыбнулся.

- Но она ведь на В, - запротестовал я.

- Ь и Ъ – это как какая-то выхухоль в мире букв, ну же, включите фантазию! – закричал он на меня – Просто послушайте, ВЫ-ХУ-ХО-ЛЬ!

Я смотрел на него округлившимися глазами.

- Журналисты и не такие задачи будут перед вами ставить, - ответил он на мой немой вопрос – да, Петр Петрович, быть известным человеком не так просто, как вы думаете.

Я молчал и не знал, что сказать. Удивительным образом этот человек влиял на меня так, что я рано или поздно сдавался, он был сильнее меня, а от этого дурацкого упражнения с алфавитом я и вовсе почувствовал себя глупым ребенком.

- Петр Петрович, - начала Артемий Федорович – я понимаю, что вы испытываете. Вы взрослый человек, да к тому же и известный писатель. По вашим книгам уже пишут сценарии к фильмам. Я понимаю. Кто я по сравнению с вами, верно ведь? Действительно, я никто. Но, поверьте мне, если вы начнете проваливаться в прессе, то рано или поздно люди перестанут вас читать. Вы не будете им нужны, потому что как личность вы полный ноль. Я даже немного удивлен тому, как такое ничтожество может писать весьма толковые книги. Вы скучны. Вы не интересны. Я вижу вас во второй раз и поверьте, мне совершенно не интересно, что вы за человек. И этим вы действительно уникальны, потому что ко всем своим клиентам я испытывал хоть что-то, по крайней мере мне хотелось выслушать их историю. Ваша же жизнь для меня ровным счетом ничего не значит. Есть урна с мусором возле метро и вы, один в один.

Он задумался и замолчал.

- Впрочем если задуматься и представить, что на урну налепят какую-нибудь яркую вывеску с рекламой, - продолжал он уничтожать меня – то в этом случае урна даже поинтереснее вас будет. Я с удовольствием прочту текст рекламы, вас читать я не хочу.

Он разобрал меня на части и разбросал по комнате. Я хотел взять стакан с водой, но не знал где лежит моя рука.

- Но я продолжу свою работу, - выплевывал он дальше свои слова, они зависали в воздухе рекламными вывесками, и я читал их подряд снова и снова – потому что я не привык сдаваться. Мне даже интересно, получится из вас что-то толковое, или вы так и останетесь бесполезным и самодовольным куском д.....а, коим являетесь в данную минуту.

- Какое следующее задание? – наконец выдавил из себя я, глубоко вдохнув.

- Задание остается тем же, - равнодушно произнес он – и оно не изменится пока вы хоть самую малость не удивите меня своей историей.

Он посмотрел на часы и недовольно сморщился.

- Вам пора, Петр Петрович, - проговорил он зло – у меня другой клиент через 5 минут. Встретимся в это же время через неделю.

Я вылетел на улицу подобно пуле и глубоко вдохнул. Меня тошнило. Мне нужна была Агата.

- Я хочу, чтобы ты осталась, - отдышавшись произнес я, когда все закончилось.

Ладони горели от лопнувших мозолей, которые я натер рукояткой плетки.

- Спасибо, - прошептала она и прижалась ко мне – сегодня было особенно хорошо.

Мы лежали на полу и молчали.

- Много ли книг ты написала? – наконец спросил я.

- Дописываю вторую, - ответила Агата – а почему вы спрашиваете?

- О чем они? Расскажи.

Я лежал и слушал ее милый лепет о сказочных лесах, чудовищных созданиях и волшебных героях и постепенно забывал о существовании Артемия Федоровича.

Все слова, которые он выпустил в воздух, и которые все это время висели в моей квартире, осыпались и обратились в ничто.