Падение кита "Глава шестнадцатая"

Ночь с тревогою разорвалась на части. Из телефона вместе со звуками вырывалось вибрирующее разноцветье и заполнило пустую и холодную комнату.

Я взял телефон в руки, звонил Дмитрий Семенович. С окон дуло морем и зимой, свежестью и стужей.

- Петр Петрович, не разбудил? – прохрустел мой бывший начальник.

- Да какая разница, - я даже улыбнулся, хоть он и не видел меня, может почувствует улыбку, может нужна она ему.

- Я чего звоню, - начал он, действительно, хотелось бы знать – мой спец никак отправителя твоих писем выследить не смог.

- Как такое может быть? – спросил я, не понимая, как такое вообще возможно.

- Он и сам не знает – засмеялся Дмитрий Семенович – очередная загадка природы.

Воцарилась тишина.

- Ты поди назад то уже не вернешься? – спросил Дмитрий Семенович.

- Точно не сейчас – ответил я, этот человек из прошлого меня уже не интересовал.

Кто пишет все эти книги? Зачем? И почему он выбрал меня?

- Ты еще тут? – услышал я вопрос Дмитрия Семеновича.

- Да, ты говорил что-то? – будто проснувшись спросил я.

- Алиса Викторовна пропала куда-то, ты что-нибудь слышал об этом? – в его голосе была тревога.

- Нет, она порвала со мной и с тех пор я ничего о ней не знаю, - проговорил я виновато, будто бы мне было совестно, будто бы я извинялся, но это было совсем не так.

- Еще бы, - он фальшиво засмеялся – после того как ты ее в таком свете выставил своей книжонкой.

Она не моя, - почти вырвалось у меня, но я остановился. Он не поймет и не поверит, никто не верит. Даже я сам уже начинаю думать будто бы эти книги я и пишу.

- Мне пора, Дмитрий Семенович, был рад услышать, - я нагло бросил трубку, не дождавшись ответа.

Я все меньше и меньше узнавал себя.

Подъем ровно в шесть часов утра, стакан фильтрованной воды комнатной температуры, контрастный душ и завтрак с большим количеством полезных углеводов.

Пробежка по береговой линии с брызгающими во все стороны волнами. После первой пробежки ужасно болели ноги и легкие разрывались во время бега, будто бы их заполнили раскаленным воздухом.

После пробежки душ и протеиновый коктейль. На скорую руку собраться. Не забыть, что вчера я был в красной рубашке, сегодня выйти в желтой. Может быть расписать рубашки по дням? Может быть для каждого дня существует свой символичный цвет?

Закрыть за собой дверь, сбежать вниз по лестнице и с разбегу запрыгнуть в такси. Мчать до фитнеса центра, поприветствовать тренера, подойти к снаряду.

Иногда кажется, что я с разбега запрыгиваю в прозрачный куб заваленный всяким хламом и судорожно переставляя ноги пытаюсь сдвинуться с места. Все вокруг крутиться и вертится, переворачивается в полете и бьет мне по голове десятками болезненных ударов. Под конец я вываливаюсь из своего куба и падаю в кровать.

Перед сном прочитать главу Фауста с выражением, зажав карандаш меж зубами.

Артикуляция, Петр Петрович! – слышу я слова Артемия Федоровича – Я хочу отчетливо слышать каждый звук вашего безынтересного повествования!

От встречи к встрече он вбивал меня в землю своими колкостями, но наконец согласился с тем, что моя история про написание “Дневника” вызывает хоть какой-то интерес.

- Глупеньким девочкам, для которых вы все это пишите, - четко проговаривая каждую букву чеканил он – такая история понравится.

После его уроков я шел к психологу, которого посоветовала мне та девушка с ресепшн.

- Что вы чувствуете? – спрашивала строгая женщина и смотрела на меня круглой оправой своих утонченных очков, за которыми прятались такие пронзительно умные глаза.

- Я чувствую, что меня нет, - отвечаю я, как во сне – чувствую, как пустота внутри выливается наружу и поглощает все вокруг.

- Это ваша пустота? – продолжает она допрос.

- Я не уверен, - мне больше нечего ей сказать, всегда нечего.

- И как вы боретесь с этим ощущением? – она все записывает, что-то отмечает в своей тетради, но мне кажется, будто бы мои ответы ей и не нужны. Она все знает.

- Я зову Агату, и … - я не договариваю, я уже неоднократно говорил ей о том, что я делаю с Агатой.

- Вы не боитесь потерять контроль? – спрашивает психолог – Не боитесь, что и Агата его потеряет?

Я боюсь, я конечно же боюсь. Вспоминаю ее глаза, внутри нее такая же пустота, что рвется наружу и скалится, злиться от желания все сожрать.

Очередное вращение стеклянного куба, табличка с именем психолога лупит мне прямо в темя и падает на пол моей квартиры. Я поднимаю ее. Полозова Вера Эдуардовна, - читаю надпись.

Звонок в дверь. Это Агата. Я прячу куб под кровать и иду в прихожую, я не тороплюсь, пускай ждет, ей нравится ждать.

- Я бы хотела захлебнуться тобой, - шепчет она стоя передо мной на коленях совершенно нагая, глянцевая от пота, пышущая жаром.

Все закончилось. Без сил я рухнул на кровать и провалился в мягкую и теплую темноту сна.

Тревожный стук в дверь, подхожу и открываю.

Передо мной стоит мужчина в идиотской форме почтальона, смотрит на меня и приветливо улыбается. Весь растекается в этой улыбке, воском расползаясь во все стороны.

- Это письмо вам, - проговорил он самым обычным голосом, без цвета и запаха, одним ровным звуком и протянул конверт. Я взял конверт в руки, никаких надписей, не отправителя, не получателя.

- Вы уверены? – спрашиваю.

Его голова начинает кипеть бурлящей разноцветной смолой и тут же сливается в единую массу, другим лицом на меня смотрит, другим голосом говорит.

- Да! – рубит уверено – Ваше!

И исчезает, втекает в темноту коридора.

Я открываю письмо и из него вытекает темнота, растекается повсюду, всасывает комнату, мебель, ночь за окном, проглатывает и ветер, и свежесть бушующего моря.

Я вскакиваю. Агата лежит на полу и подергивается во сне, постанывает то ли тревожно, то ли сладостно.

Я подхожу к холодильнику и откупориваю вино. Жадно пью, заливая клокочущий гул в груди.

- Вставай, - поднимаю я Агату – пойдем помоемся и ляжем вместе.

- Вместе? – шепчет она сквозь сон, и я улыбаюсь, умиляюсь ей.

Мы падаем в кровать и засыпаем в объятиях друг друга. Вино расслабляет. Чернота, вытекающая из конверта, лежащего на столе заволакивает комнату и лишь кровать на которой мы лежим, покачиваясь висит в этой темноте.