Падение кита "Глава двадцать первая"

Ко мне подошла девушка, с милым и невинным лицом, с круглыми смешными очками на нем и протянула очередную книгу, вышедшую пока я был на курорте.

- Кому подписать? – спросил я и улыбнулся. Улыбка стала частью меня, иногда я даже не контролировал ее. Улыбка стала рефлексом, тыкни в меня пальцем, и я улыбнусь, натяну на себя эту глупую, располагающую к себе маску.

- Меня зовут Венера, - запинаясь проговорила она и вся зардела румянцем.

Я смотрел сквозь нее и сквозь этот уже привычный зал, обваливал взглядом полки с книгами и убегал далеко-далеко отсюда. Меня всего трясло, меня мучила жажда. Ручка в не слушающихся меня руках тряслась в языческом танце, роспись разлеталась в разные стороны. Скорее домой, скорее таблетки и покой.

“Венере с наилучшими пожеланиями! Подпись!” – выцарапал я ручкой и сквозь изгибы букв, будто бы они разрезали какой-то сосуд, полилась ложь, черной и липкой жижей.

- Вы так проникновенно пишите, - прошелестела Венера, сколько же смелости стоили ей эти слова.

- Хорошо, спасибо, - ответил я, продолжая улыбаться, но мне было плевать на всю эту чужую проникновенность. Скорее впасть в забытье и больше не выходить из этого состояния никогда.

- В каждой строчке себя находишь, - продолжала Венера – как вам это удается?

- Это знаете, как у Чехова, - начал отвечать я и даже будто бы взаправду усмехнулся – живу давно!

Она захихикала и пятясь удалилась. А за ней другие. За ней все. Зал опустел, я растекся по полу лужей совсем без сил. О меня запнулся работник Зингера и сказал: “Вам пора”.

Я утек в туалет и сразу же проглотил таблетку.

Улицы колыхались, едва уловимо, приятно и тепло как какое-то желе на праздничном столе. Так, будто бы ты снова ребенок и впереди вся жизнь. Ты крутишься под ногами взрослых и слушаешь их милую ругань. Ты смотришь как они выпивают и раз за разом теряют рассудок. Некоторые взрослые курят. Некоторые мужчины кладут руки на коленки соседок, те смеются, прикрывая ладонями рот. Я никогда не буду такими как они, - думаешь ты, сотрясаясь от внутренней брезгливости – я проживу свою жизнь иначе, лучше и правильнее.

Но нет, ты проживешь свою жизнь так же, а может и хуже, и поймешь, что нет никакого правильного для всех. Для каждого оно свое и для многих оно несущественно.

- А я тебе давно говорю, купи машину! – вспомнил я слова Дмитрия Семеновича и решил, что не хочу ехать домой на такси. Достав телефон я с трудом арендовал себе машину и отправился на поиски, она стояла где-то рядом, где-то в дебрях Казанской улицы.

Атланты перебрасывали свою ношу и мраморно улыбались во всю ширину своих замерших в веках лиц. Люди сливались с тротуарами, я проваливался во всем по колено и задыхался вонью, тянущейся из подворотен.

Я сел за руль и руки прилипли к нему. Я давно не водил и сейчас силился вспомнить что вообще нужно делать.

Автомат или механика? Механика!

Педаль сцепления. Плавно-плавно.

Аккуратно давлю на газ.

Дома за окнами обращаются в одну сплошную кашу из камня и лиц, проходящих мимо людей. Я будто бы чувствую холод, исходящий от асфальта и передающийся сквозь колеса всему моему телу.

Я сливаюсь с машиной и с легкостью мчу по направлению к пляжу, теряя ощущение собственного тела и его веса.

Удар!

Я слышу хруст собственных костей и скрежет металла. Боль пронизывает все существо мое горячим импульсом и тишина. Боль, тишина и тьма. Где-то вдали я слышу голоса людей. Где-то вдали я чувствую их прикосновения и возню.

- Как ты, Петр Петрович? – услышал я голос Даниила Владимировича сквозь темноту.

- Где вы? – кричу я от страха – Где вы?

- Успокойся, я тут, - слышу я мягкий голос Алисы Викторовны – все хорошо, ты жив.

- Где я? – пытаясь унять тревогу расстреливаю я густую темноту словами и буквами, но не могу пробить ее.

- Ты в больнице, - отвечает мне Дмитрий Семенович, хрустя челюстями, перекусывая ими все, что его окружает.

- Что со мной? – я не чувствую повязки на лице, мне страшно, откуда же тогда эта непроницаемая темнота.

- Ты чудом выжил, - отвечает мне Инна Павловна – но к сожалению…

Она замолкает.

- К сожалению? Что к сожалению? К какому, черт возьми, сожалению?! – я кричу уже от бессилия.

- Пациент, успокойтесь, - слышу я тихий и приятный мужской голос – к сожалению, после аварии вы полностью парализованы.

- Почему я ничего не вижу? – услышал я свой шепот.

- Из-за травмы ты ослеп, и врачи говорят, что это необратимый процесс, - ответил Даниил Владимирович и тяжело вздохнул. Возможно он взял меня за руку, возможно он не отпускал ее все этой время. Быть может каждый из них держался за мое тело, но я ровным счетом ничего не чувствовал.

- Что же дальше делать? – спросил я скорее самого себя, чем кого-то кто был рядом.

- Мы тебя не бросим, - ответил издатель и тишина заволокла все вокруг меня.

Дни тянулись за днями. Я слышал какую-то возню вокруг себя, но не понимал кто это. Первое время я еще швырял в темноту вопросы, но понял, что получаемые ответы ничего мне не дают. Время застыло, все застыло передо мной бесконечной темнотой.

- Петр Петрович! – услышал я знакомый добродушный голос Даниила Владимировича, по которому успел соскучиться, ведь меня давно никто не навещал – Как ты?

- Как видите, так и есть, - ответил я и горько усмехнулся.

- Я бы пошутил, да не буду, рано еще, - весело проговорил он.

Мы замолчали. Пошути, смешно мне не будет. Уже ничего не будет.

- Ты мне одно скажи, - начал он – как тебе это только удается?

- О чем вы, Даниил Владимирович? – я совершенно ничего не понимал, в иные моменты мне казалось, что я и вовсе сошел с ума и разговаривал со своими воспоминаниями.

- Твоя новая книга просто шедевр! – воскликнул он – Я вчера оторваться от нее не мог, даже чуть было не…

- Уйдите! – начал закипать я – Уйдите!

- Но, - попытался успокоить меня издатель.

- Уйдите! – завопил я и разрыдался.

Опять эти чертовы книги! Кто их пишет?! Причем здесь я?! Просто дайте мне умереть! – посылал я проклятия в пустоту.

Даниил Владимирович ушел, и я снова погрузился в тишину.

- Как вы себя чувствуете, Петр Петрович? – прошептал рядом, будто бы под самым ухом, незнакомый мне голос.

- Кто вы? – моментом обратился я в трясущийся сгусток страха. Ужас переполнял меня.

- Ваша новая книга точно станет бестселлером, - продолжил голос, и я услышал, как меж словами им произнесенными скачут язвительные улыбочки.

- Кто вы? - я не мог даже закричать от сковавшего меня страха.