Сказка о пешках и их королях доведет вас до слёз

Шахматная доска усеяна свежеубитыми трупами.

Оставшиеся в живых пешки заползают обратно, в свои норы, зализывая полученные увечья.

Над трупами не реют вороны, лишь два противоположных взгляда обращены к разлагающимся фарфоровым телам.

Два взгляда тех, кто отправляет пешек в бой, но никогда в бою не участвует сам.

Два короля задумчиво переглядываются затем.

Они редко говорят друг с другом, но много улыбаются, глядя на количество поверженных пешек. Они знают, что, чем больше на шахматной доске трупов, тем меньше вероятность, что эти трупы, будучи ранее живыми, обратятся против режима и однажды не захотят идти сражаться за интересы своих королей.

Режим соблюдается неукоснительно.

В маленькие фарфоровые головки пешек с самого начала их лепнины вносится одна простая истина. Убивай, когда тебе скажут. Когда король пожелает, чтобы ты убил, иди и убивай. Без разговоров, и мысли возникать не должно, что это неправильно.

Умри за своего царя.

— Мне нравится, что они послушны.

Говорит один король другому, пока пешки, отдыхающие в норах, не видят, как оба мирно попивают чай.

— У ослабших, запуганных и запутанных пешек никогда не возникнет ни единой мысли обнажить своё оружие и свои интересы внутри собственной территории, поднять мятеж. У них не будет ни сил, ни желаний...

— ...ни мозгов, ха-ха! Они день и ночь сидят напротив коробочек и смотрят, верят всему, о чём там поётся.

Короли ненадолго замолкают, наслаждаясь своим выигрышным положением.

Больше всего тиранам нравится смотреть на целое поле мёртвых фигурок, ничего не значащих для них.

— Послушай...

Один король, всё же, почёсывает свой фарфоровый затылок:

— А когда мы решим бежать, мы тоже станем пешками?

— Мы? Ну ты и недоумок, конечно нет! Всё будет красиво...

Король проводит другому королю пальцем прямо по шее, словно бы отрезает ему голову:

— Мы "умрём". Правдоподобно так "умрём". Исчезнем. Кто-то хватится? Нет, не хватится.

— Почему такова уверенность твоя?

— Потому что пешки будут так рады, что им станет всё равно. Их мнимые надежды на то, что станет еще лучше, разобьются быстрее, чем окончатся их празднования. Но, полно, это уже не наша забота, друг мой.

Второй король скептически прищуривается, поправляя корону, но не свою, а ту, что на голове первого короля. Аккуратно поправляя, стараясь не задеть мерзкую плешь.

— А средства? У тебя есть средства для этого?

— Смеешься надо мной? Я завалил их налогами. Я завалил их запретами и штрафами за нарушения этих запретов. Я завалил их растущими ценами. Я завалил их, завалил, завалил!..

У плешивого потекла пена изо рта. Второй король замолкает, но улыбается.

Через некоторое время всё приходит в норму, и вот уже оба короля ненадолго расходятся по своим шахматным коробкам.

Утром пешки встанут на клетки, затрубят слоны, вскачь бросятся отважные кони, офицеры и остальные вновь пойдут в бой. Шахматная доска вновь содрогнётся, и лишь ни капли не дрогнет в бессердечных фарфоровых телах двух бессердечных королей.