«Ты теперь не мамин — ты теперь солдат»
Советская армия. Для одних — школа жизни, для других — два года украденного времени. Но для миллионов мужчин, рождённых в СССР, это был обряд инициации, где мальчиков превращали в мужчин с помощью марш-бросков, солдатской каши и нехитрых армейских мудростей. Что на самом деле скрывалось за стенами казарм? И почему сегодня, спустя десятилетия, ветераны вспоминают службу с улыбкой, забывая про холод и усталость?
Призыв: когда осень пахла шинелью
В 1993 году я стоял на новосибирском вокзале, провожая друга в армию. Его мать, закусив губу, судорожно завязывала ему шарф, будто пыталась удержать сына узлом. «Служи, сынок!» — кричал отец, а сам отворачивался, чтобы не видеть слёз.
Советский призыв был театром абсурда. Медики в белых халатах за минуту определяли «годность» парня, который до этого пару лет скрывал язву желудка. Военком, похожий на грузчика из магазина «Океан», вещал: «Родина тебя не забудет!» А в углу зала сидели «отцы-командиры» — сержанты с лицами, словно высеченными из гранита. Их взгляд говорил: «Малыш, я тебя сломаю».
Но настоящий ужас начинался в поезде. Новобранцы из Новосибирска, Томска, Барнаула ехали в одном вагоне с парнями из казахских степей. Кто-то играл на гармошке «Катюшу», кто-то молча смотрел в окно. А потом все хором пели «Прощание славянки», хотя никто не знал, куда и зачем едет.
Первые дни: где моя рота, товарищ прапорщик?
«Здравствуй, новая Родина!» — этой фразой встречали новобранцев в учебке. Мой дядя, служивший в ГДР в 1970-х, вспоминал:
— Нас выгрузили ночью где-то под Дрезденом. Старшина орал: «Руссише швайне!» — думал, так быстрее поймём. Потом два часа бегали вокруг плаца с криками «Я — советский солдат!»
Первая неделя — время «переплавки». Городских учили за минуту заправлять кровать «уголками». Деревенских — не класть ложку на стол («Это для покойников!»). Всем вместе — мыть полы зубными щётками и чистить толчки до блеска. «Армия сделает из тебя человека!» — обещали сержанты, пока ты скреб асфальт граблями.
Но главным испытанием был «ритуал посвящения». В части под Омском, где служил мой сосед Виктор, новичкам давали литровую кружку компота:
— Пей до дна!
А на дне — таракан. Не допьёшь — трус. Выпьешь — свой. Виктор выпил.
Быт: 100 грамм мечты и банка тушёнки
Советская казарма — это запах солдатских портянок, хлорки и «Белизны». Это одеяла, которые к утру превращались в камень от холода. Это дневальный на своем неизменном посту.
Ели всё, что не прибито гвоздями. Легендарная тушёнка из говядины 1947 года выпуска (шутка, но в 80-х банки действительно напоминали артефакты). Каша с комками — если повезёт, без жучков. «Чай», который можно было заваривать три раза, пока он не становился похож на подкрашенную воду.
Но святее тушёнки был «НЗ» — неприкосновенный запас из дома. Узбек Рашид из нашей роты хранил в тумбочке сумку с сухофруктами. Однажды старшина устроил обыск:
— Ты что, базар тут устроил?!
— Товарищ прапорщик, это мне мама на Навруз прислала!
— Ага, и я тебе сейчас устрою Навруз!
Съели всем взводом. Вместе с старшиной.
«Зарницы», караулы и другие приключения
Служба — это 20% учений и 80% ожидания. Бессонные ночи в карауле, где ты клялся, что видишь диверсантов в каждом кусте. Легендарная «Зарница», где «противник» — это замерзшие солдаты из соседней части, мечтающие о чае.
Но были и моменты, ради которых стоило терпеть. Как тот случай в 1985-м под Челябинском, о котором рассказывал мой преподаватель в университете:
— Мы рыли окопы, а мороз — под 30. Вдруг местная бабка притащила нам ведро картошки: «Копайте, орлы, я вам ещё принесу!» Потом выяснилось, её сын погиб в Афгане.
А ещё — армейская смекалка. Чтобы согреться в дозоре, солдаты набивали валенки газетами. Чтобы достать «запрещёнку», прятали бутылки в сугробах — метили палкой с ленточкой. И свято верили, что прапорщик не видит этих ленточек.
История Азамата: как узбекский парень стал «русским медведем»
Азамату из Ферганы сейчас 65. В 1978-м он, 19-летний тракторист, попал в танковые войска под Свердловском.
— Первый месяц я думал, что умру, — смеётся он. — Ни слова по-русски, команды не понимаю. Старшина орал: «Ты, чурка, в танке будешь сидеть или в могиле?!»
Но однажды на учениях их Т-62 застрял в болоте. Азамат, выросший в горах, предложил подложить под гусеницы. Танк выбрался.
— На следующий день старшина принёс мне пачку «Беломора»: «Ты, оказывается, не дурак!» А через полгода я уже сам учил русских ребят готовить плов.
После армии Азамат стал бригадиром в колхозе. «Там меня научили: если можешь терпеть — значит, сможешь всё».
Дедовщина: о чём не говорили вслух
Об этом не писали в газетах, но каждый знал: армия — лотерея. Попадёшь в часть с человеческим командиром — повезло. Нет — учись выживать.
Мой друг Сергей, служивший в морской пехоте в 80-х, вспоминал:
— «Духи» спали в туалете первые месяц. Старшие ребята объясняли: «Здесь тепло, и в случае чего — сразу понятно, куда бежать».
Но были и другие истории. В ракетных войсках под Ригой солдаты-латвийцы защищали русских от дедовщины: «У нас тут порядок, как в Швейцарии!» А в стройбате под Магаданом «деды» и «молодые» вместе варили самогон из хлеба, потому что «перед смертью все равны».
Письма из дома: когда конверт пахнет свободой
Письма с родины были важнее пайка. Наш земляк из Бердска, служивший в Афгане, рассказывал:
— Мы зачитывали письма вслух. Даже если там было про сдохшую корову или цены на рынке. Потом хранили под подушкой — как оберег.
Девушки писали: «Жду тебя, мой герой!» Матери: «Сынок, береги себя». А однажды боец из нашей части получил письмо, где невеста сообщала, что выходит замуж за «гражданского». Он неделю ходил как в воду опущенный, пока прапорщик не выдал ему «лекарство» — половинку могеты-копейки. Велел отправить возлюбленной и написать: "Узнаешь себе цену — верни сдачу".
Дембель: как превратить шинель в альбом
Последние 100 дней службы — священный отсчёт. Дембельский альбом, который украшали фольгой от чая и рисунками «на память». Легендарная «дембельская форма», сшитая из трёх старых гимнастёрок. И ритуал «посвящения в гражданские», ниткой через одеяло.
Мой двоюродный брат, служивший в ВДВ, описал свой уход так:
— Нас выстроили на плацу. Комбат сказал: «Рядовой Петров, благодарю за службу!». Я сделал шаг вперёд и заплакал. А потом весь автобус до вокзала орал: «Дембель! Дембель!»
Но настоящая армия не заканчивалась дембелем. Она жила в привычке вставать в 6 утра, в умении спать на ходу и в фразе: «Да это ерунда, после армии всё кажется лёгким».
Что осталось за ширмой секретности?
Советская армия была огромным организмом, где героизм соседствовал с абсурдом. Где генеральские дочери танцевали на офицерских балах, а солдаты в это время мыли полы щеткой из хим комплекта. Где за «преданность Родине» давали медаль, а за потерянный сапог — гауптвахту.
Сегодня ветераны вспоминают не страх, а смешные моменты. Как прапорщик упал в суп. Как весь взвод бегал от деревенской собаки. Как в увольнении познакомились с девчонками, которые потом стали жёнами.
Армия научила их главному: человек способен на большее, чем думает. Можно спать стоя. Можно есть всё. Можно найти друга за две минуты — если вам вместе пришлось копать траншею под дождём.
P.S.
А что осталось у вас? Фуражка на антресоли? Фото, где вы стоите стройным рядом с такими же 20-летними мальчишками? Или шрам на коленке от того дня, когда вы упали на плацу, но встали — потому что «армия не для слабаков»? Поделитесь своими историями. Давайте соберём пазл памяти, пока она не превратилась в миф...
Текст данной публикации ранее был выложен в моем одноименном канале Дзен
Отличная публикация! Прочитал с удовольствием, спасибо
Я же женщина, поэтому не служила