От тракторов до TikTok: как Россия пережила свои тридцать лет перемен

Последний звонок СССР

Июнь 1991 года. Я стою на линейке в новосибирской школе №42. Директор, бывший фронтовик, дрожащим голосом говорит: «Вы — будущее великой страны!». Через полгода этой страны не станет. Наш классный руководитель, учитель истории Галина Петровна, плакала, когда мы разбирали стенд с пионерами-героями. «Теперь учите экономику, дети, — сказала она. — Вам жить при капитализме». Мы не понимали, что это слово значит. Но скоро узнали.

Часть 1: «Шоковая терапия»: когда рубль стал бумагой, а заводы — призраками

Пустые полки и первые миллионеры

1992 год. В нашем гастрономе «Восход» исчезли продукты. Вместо них — таблички «Товар закончился». Мама обменивала бабушкины серебряные серёжки на банку тушёнки у спекулянтов из Армении. А на улице Кирова открылся первый кооператив «Удача» — там продавали видеокассеты с «Терминатором» и жвачку «Turbo».

«В 93-м я купил ваучер за бутылку водки, — вспоминает мой дядя, бывший инженер завода «Сибсельмаш». — Потом оказалось, что моя доля в заводе стоит меньше, чем эта бутылка».

Новые русские vs старые пенсионеры

К 1995-му Новосибирск разделился на два города. На правом берегу — «братки» в малиновых пиджаках с сотовыми телефонами размером с кирпич. На левом — бабушки, торгующие семечками у метро. Моя одноклассница Таня вышла замуж за владельца ларька: «У него «Мерседес» и три золотых цепи!». Её отец, профессор математики, месяц не разговаривал с дочерью.

История из Украины:

«В 1996-м я приехала в Киев продавать кристаллы Сваровски, — рассказывает 55-летняя Оксана из Чернигова. — Возле «ЦУМа» ко мне подошла женщина в драном пальто: «Доченька, обменяешь брошку на хлеб?». Это была моя бывшая учительница французского…».

Часть 2: Культурный разлом: от Высоцкого до Баскова

Битва за эфир

В 1993 году наш телевизор «Рубин» ловил два канала: российский РТР и украинскую УТ-1. По воскресеньям мы всей семьёй смотрели «Поле чудес», а подростками тайком — «Элен и ребята». Бабушка крестилась: «Опять эти бесстыжие французы!».

Но настоящую революцию устроили музыкальные кассеты. Мой друг Витя, сын военного, носил в школу под курткой альбом «Наутилуса»: «Папа говорит, это музыка сатаны!». Через год его отец сам напевал «Скованные одной цепью», чиня «Жигули».

Интернет вместо пионерлагерей

2005 год. В нашем дворе исчезли дети — они сидели в «Одноклассниках». Учительница литературы жаловалась: «Они «Евгения Онегина» в кратком пересказе читают!». Но уже через пять лет её ученик заработал миллион на мобильном приложении.

Личное воспоминание:

В 2010-м я помогал сыну делать презентацию о Гагарине. «Папа, — спросил он, — а почему у тебя лицо грустное, когда ты говоришь о космосе?». Я не нашёл ответа.

Часть 3: Социум: как «советский человек» стал «россиянином»

От очередей за колбасой — к очередям за iPhone

Моя тётя, проработавшая 30 лет в НИИ, в 2003-м ушла в сетевой маркетинг. «Раньше я создавала ракетное топливо, теперь продаю шампуни, — смеялась она. — Зато внуку на айфон хватило».

Дворы, которые потеряли голос

В 80-х наш двор жил как коммуна: сообща чинили качели, вместе смотрели «Ну, погоди!» через окно. В 2020-м я увидел там табличку: «Тихо! Дети спят». Под ней сидели три подростка в наушниках, уткнувшись в TikTok.

История из Казахстана:

«В 2015-м я привёз сына в Алма-Ату, — говорит 45-летний Айдар из Астаны. — Показал дом, где вырос. Он спросил: «Папа, а где тут лайки ставить?». Я понял — его родина не здесь, а в Instagram****».

Часть 4: Политика: от веры в перемены к «стабильности»

1996-й: выборы как аттракцион

Помню, как Борис Ельцин на площади Ленина танцевал под «Калинку-малинку». Бабушка ворчала: «Царь Петр тоже плясал с простолюдинами, да только потом головы рубили». Через месяц он победил Зюганова, а мы получили зарплату за три месяца — в виде макарон и сахара.

2000-е: нефтяное спокойствие

Когда цены на нефть взлетели, Новосибирск застроили торговыми центрами. На месте завода «Сибсельмаш» открылся «Мега» с ледовым катком. Отец, проходя мимо, всегда бормотал: «Раньше тут станки гудели, теперь девки на коньках визжат».

Часть 5: Душа нации: что осталось за кадром

Православие вместо пионерии

В 2012-м моя дочь впервые пошла на исповедь. «Батюшка сказал, что «Гарри Поттер» — от дьявола, — пожаловалась она. — Но ты же сам мне его купил!». Пришлось объяснять, что в 90-х даже попы читали Дэна Брауна.

Ностальгия как национальная идея

Сегодня в моде совмещение несовместимого. Молодые блогеры снимают ролики в стиле «СССР vs Россия»:

Раньше: очередь за книгами. Сейчас: очередь за кроссовками.

Раньше: субботник. Сейчас: челлендж #чистыйдвор.

Личное наблюдение:

В прошлом году я видел, как подростки в кафе спорили о Сталине. Один доказывал: «Он поднял страну!». Другой парировал: «Это как Гитлера хвалить!». А бариста-таджик спросил: «Вам сахар в кофе?».

Россия, которую мы не теряли

За 30 лет мы пережили:

• 4 кризиса
• 3 войны
• 2 попытки построить «новый социализм»

Но в каждом дворе по-прежнему играют в футбол, в каждом подъезде пахнет жареной картошкой, а на 9 Мая даже циники надевают георгиевские ленточки. Может, главная трансформация в том, что мы научились выживать. Не благодаря, а вопреки.

Когда я вижу, как дочь учит испанский по приложению, а отец всё ещё чинит старый телевизор «Электрон», я понимаю: Россия — это страна, где прошлое и будущее живут в одном доме. Иногда ругаются. Часто не понимают друг друга. Но друг без друга — не могут.

P.S.

А ваша семья пережила 90-е с юмором или болью? Может, сохранились смешные истории, как вы меняли сапоги на гречку, или трогательные — как прятали фото партсобраний от детей? Поделитесь в комментариях. Давайте соберём пазл нашей общей памяти — без прикрас, но с надеждой.

Текст данной публикации ранее был выложен в моем одноименном канале Дзен