Пролог: Школьный альбом, который не смог собрать всех
1987 год, Новосибирск. Наш 6-й «Б» класс был как маленький Союз: русские, украинцы, армяне, казахи и даже финн Юкка, чьи родители работали на секретном заводе. На выпускном мы поклялись «дружить вечно», расписавшись на общем фото. Сегодня это фото лежит у меня в столе, а подписи кажутся памятником эпохе: Саша из Киева теперь живет в Канаде, Арут из Еревана погиб в Карабахе, а Юкка вернулся в Хельсинки, сменив имя на Юха. Мы не стали врагами — мы просто разучились быть братьями.
Часть 1: Игра в «национальные квартиры»: почему друзья стали чужими
Как общий дом превратился в коммуналку
СССР напоминал огромную квартиру, где 15 семей жили под одной крышей. У каждой — свои традиции, но общая кухня и праздники. Когда дом рухнул, наследникам пришлось срочно искать свои углы.
Личное воспоминание:
В 1993-м я помогал грузинскому соседу Вахтангу перевозить мебель. На прощание он протянул бутылку чачи: «Раньше мы все были советскими. Теперь я — грузин, ты — русский. Как будто стену построили…». Через год его семья уехала в Тбилиси, а в их квартиру вселились беженцы из Чечни.
Экономика как спичка для костра
Пустые прилавки 90-х стали удобной почвой для роста национализма. В Литве говорили: «Русские забрали наше молоко», в Узбекистане: «Москва выкачала хлопок». Правда, забывали добавить, что при Союзе Рига получала рыбу с Камчатки, а Ташкент — трактора из Минска.
История из Казахстана:
«В 1999-м мой дядя-чабан потерял стадо из-за снежной бури, — рассказывает 35-летний Айдар из Астаны. — Отец тогда сказал: «Раньше бы прислали помощь из Союза, а теперь мы сами по себе». Через неделю соседи-казахи пригнали 50 овец — не по указу, а по совести».
Часть 2: «Кто не скачет, тот москаль»: как язык и история стали оружием
Битва за алфавиты
В Кишиневе молдаване спорят, писать ли им кириллицей или латиницей. В Ташкенте узбеки трижды меняли алфавит за 30 лет. А в Прибалтике русские пенсионеры учат государственный язык по детским учебникам.
Воспоминание из Литвы:
«Моя мама, учительница русского из Вильнюса, в 1991-м плакала, переписывая конспекты на литовском, — делится 40-летняя Юрате. — Она говорила: «Я 25 лет учила детей Пушкину, а теперь я оккупантка?».
Войны памяти
В Украине Бандера стал то героем, то предателем. В Польше сносят памятники советским солдатам, а в Армении спорят о роли Сталина в Карабахе. История превратилась в театр, где каждый народ — режиссер своей правды.
Личное наблюдение:
В 2016-м я видел в Одессе две соседние улицы: одна имени Уточкина (русский авиатор), другая — Шухевича (украинский националист). Местные шутили: «Это как наша душа — между Востоком и Западом».
Часть 3: Острова стабильности: где национализм не победил дружбу
Беларусь: советский микс
В Минске до сих пор продают драники и русские блины в одном кафе. «У нас нет времени враждовать — надо работать», — говорит таксист Виктор. Хотя даже здесь молодёжь спорит: «тризуб» или красно-зелёный флаг?
История из Абхазии:
«В 2008-м наш дом в Гагре обстреляли, — вспоминает 50-летняя Ламара. — Русский сосед Валера вынес меня на руках. Сейчас его сын женат на моей племяннице. Когда внук спрашивает: «Мы абхазы или русские?», я отвечаю: «Мы семья».
Казахстан: степной Вавилон
Нурсултан Назарбаев смог сделать то, что не удалось Горбачёву — сохранил межнациональный мир. В Алма-Ате мечеть, синагога и православный собор стоят в радиусе километра. «Мы как кумыс — чем больше перемешано, тем вкуснее», — смеется гид Аслан.
Часть 4: ДНР и ЛНР: когда братство проверяется войной
«Мы не сепаратисты — мы те, кто остался»
В 2014-м мой друг детства Сергей из Донецка прислал SMS: «Приезжай — покажу настоящий русский мир». Когда я добрался туда через год, он водил меня по подвалам-школам: «Видишь? Дети рисуют флаги, потому что не видели игрушек».
Личное воспоминание:
В разрушенном Донецком аэропорту я нашёл обгоревшую книгу — сборник стихов Пушкина. Местный ополченец сказал: «Это наша Россия. Не та, что в Кремле, а та, что в сердце».
Эпилог: Что осталось в карманах истории
Когда-то мы делились последним куском хлеба — теперь делим земли. Ссоримся из-за языков, забыв, что в СССР все пели «День Победы» на родных наречиях. Но есть и надежда:
- В Риге русский театр ставит спектакли на латышском.
- В Бишкеке открыли памятник «Дружба народов» с надписями на 5 языках.
- В Москве татарская семья кормит бездомных в Ураза-байрам.
Моя мама, учившаяся в Киеве, до сих пор звонит подруге-украинке: «Как там твоя гипертония?». Они ругают политиков, смеются над старыми фотками и молчат о войне. Может, именно так — через личное, а не через флаги — мы снова станем соседями?
P.S.
А в вашей жизни есть истории, где национальность оказалась меньше дружбы? Может, сосед-азербайджанец чинил ваш забор или грузинская бабушка лечила вас чаем с чабрецом? Поделитесь в комментариях — давайте соберём наш «красный альбом» памяти о том времени, когда главным паспортом было человеческое лицо.
Текст данной публикации ранее был выложен в моем одноименном канале Дзен
Недавно я проходил через один двор и не поверил своим глазам, увидев детскую площадку. На ней были сделанные из досок и бревен - самолет, БТР, танк и пушка.... 😵 и все....
Не так давно общалась с эстонцами, литовцами, латвийцами, обсуждали в комментах музыкальных исполнителей: Irma Jutgivilichute, Dinamika, Vanilla Ninja и других европейских певцов и групп. Язык общения - английский. Я для них good Russian. Никакой ненависти у балтов ко мне нет.