Феномен "Бродячей собаки".

Арт-кафе или кабаре "Бродячая собака" на Михайловской площади в двух кварталах от Невского проспекта просуществовало около 3,5 лет в Петербурге, но оставило после 16 марта 1915 года, когда было окончательно закрыто, неизгладимую память. И хотя, та же публика переместилась, в параллельно существовавшее, кафе у Марсового поля "Привал комедиантов", последнее, организованное антрепренером (теперь бы его назвали продюсером) Борисом Прониным, владевшим обоими, не сумело завоевать легендарного флёра. А когда оно прекратило работу в период "военного коммунизма" в 1919, этого, почти никто не заметил.

Официальной причиной закрытия стали регулярные нарушения, в виде продажи алкоголя в заведении, в обход существовавшего в Первую мировую в Империи, "сухого закона". А последней точкой терпения для полицейского управления был пьяный дебош, организованный Владимиром Маяковским. Хотя до этого, на многочисленные жалобы жителей окрестных домов на безобразное поведение завсегдатаев кафе, полиция, нечасто реагировала. Но, все же, настоящей причиной стали финансовые убытки владельцев, что имели регулярный характер.

А феномен арт-кафе, пронесенный через десятилетия, заключается в том, что в нем могли собираться молодые бездельники, которых после революции стали именовать тунеядцами, как и многочисленных посетителей, относивших себя к различным литературным группировкам. Их времяпрепровождению откровенно завидовали, как современники, так и те, кто будет ассоциировать себя, как наследники, их взглядов и манеры поведения, в последующие годы. Советская власть позволила, еще в 20-х, многим из них не работать, либо числиться, например, внештатным сотрудником или временным редактором, в различных газетах и журналах, которые, по большей части будут ликвидированы ввиду того, что статус работников искусства в дальнейшем будет жестко регламентирован (нахождение в Союзе писателей). Судьба почти всех, без разницы, кто останется на Родине или эмигрирует, сложится печально. Первые, за исключением, Маяковского и Алексея Толстого, не сумеют вписаться в систему. Вторые, будут влачить жалкое существование на чужбине, Из последних, только Игорь Северянин, находясь в Эстонии, сможет жить творчеством.