Воспитание детей в Советском Союзе, в чем разница с сегодняшними ценностями!!!

В идеологической борьбе прошлого века вопрос о сущности человека становился центральным. Социалистическая система делала акцент на воспитании высоконравственного творца, стремящегося к саморазвитию и духовному подъёму, тогда как капиталистическая модель, напротив, ориентировалась на формирование личности, в первую очередь потребительской, зачастую уступающей своим базовым инстинктам. Как выразился Шекспир в «Короле Лире»:

«ЧТО ЧЕЛОВЕК, КОГДА ЕГО ЖЕЛАНИЯ - ЕДА и СОН?!..

ЖИВОТНОЕ не БОЛЕ!»

Эта цитата подчёркивает мысль о том, что в условиях, когда преобладают материальные потребности, человек утрачивает ту высшую сторону своей природы, которая способна на созидание и эстетическое восприятие.

Философский спор между коммунистами и их оппонентами сводился к вечному вопросу: насколько в человеке преобладает животное начало, и возможно ли подняться над ним посредством воспитания, культуры и идеалов? С одной стороны, марксисты верили в потенциал преображения человека, в его способность к самосознанию и духовному росту, а с другой — сторонники социал-дарвинизма настаивали, что животная природа человека настолько глубоко укоренена, что любые попытки превозмочь её окажутся тщетными.

В XX веке исследование человеческой психики вышло за рамки чистой философии и стало объектом внимания науки. Одной из самых влиятельных теорий остаётся модель Фрейда, который разделял психику на три составляющие: бессознательное ОНО, ограниченное человеческое Я и совокупность общественных норм и моральных ценностей – СВЕРХ-Я. Фрейдовское представление о сознании можно сравнить с айсбергом, где лишь малая его часть видна над поверхностью, в то время как гораздо большая масса остаётся скрытой в глубинах. Таким образом, человеческое Я, как небольшая вершина, вынуждено жить на фоне мощного и зачастую диктующего правила ОНО.

Однако модель Фрейда подвергалась критике и альтернативным интерпретациям. Одним из самых известных критиков стал австрийский психиатр Виктор Франкл, чьи жизненные испытания в концентрационном лагере «Аушвиц» стали ярким доказательством того, что даже в условиях крайних страданий человек способен сохранить свою внутреннюю свободу. Франкл на собственном примере показал, что человеческое Я не всегда подчиняется неумолимой диктатуре животного начала. В лагере, где силы природы и ужасы принудительного унижения могли бы полностью разрушить человеческую сущность, некоторые люди сумели противостоять обстоятельствам, опираясь на глубокое понимание смысла жизни.

В своём труде «Сказать жизни «ДА»» Франкл подробно описывает, как даже в условиях постоянного страха, лишений и смерти сохранялась возможность для духовного выбора. Именно наличие жизненной цели и внутреннего смысла позволяло заключённым сопротивляться обезличивающему давлению лагерной системы. Каждый день, каждый час в лагере становились испытанием, где от внутренней свободы зависело, превратится ли человек в безликое существо или сумеет сохранить свою индивидуальность и достоинство. Так, несмотря на все тяготы и физические лишения, некоторые заключённые проявляли героизм, делясь последними крошками хлеба или словами поддержки, доказывая, что внутренняя свобода остается неотъемлемой частью человеческой природы.

Эта способность человека противостоять разрушительной силе обстоятельств дает основание утверждать, что он не является всего лишь продуктом биологических и социальных условий. По мнению Франкла, даже в самых экстремальных ситуациях человек сохраняет возможность выбора, что, в свою очередь, позволяет ему отстоять свою человеческую сущность перед лицом звериных инстинктов. Таким образом, внутренняя свобода, несмотря на всю мощь животного начала, способна направлять человека к высокому духовному развитию и самоосознанию.

Особое внимание стоит уделить тому, как идеологические системы по-разному подходят к вопросу формирования личности. В социалистическом обществе делали ставку на развитие высоких моральных и культурных ценностей, направленных на воспитание творческой и деятельной личности. Коммунистическая пропаганда не ограничивалась лишь распространением знаний — она стремилась привить самосознание, способное видеть мир в свете высоких идеалов. Образование, художественное воспитание, театры, концерты, кинематограф и выставки рассматривались как ключевые инструменты формирования нового типа личности, которая должна была стать носителем идеалов коммунизма.

В свою очередь, капитализм, несмотря на то, что не запрещает качественное образование и развитие культуры, делает их привилегией узкого круга элиты. Высокая культура и образование становятся атрибутами тех, кому предназначено править, а не подчиняться. Это разделение приводит к тому, что потребительский тип человека, лишённый глубоких духовных ценностей, становится доминирующим в массовом сознании, а творческая личность остаётся привилегией избранных.

Ирония заключается в том, что одна из главных оппонентов коммунизма – фашизм – демонстрировала противоположный подход к культуре. Фашистские лидеры, как правило, отрицали значение образования и искусства, считая, что главным двигателем общества являются лишь инстинкт и воля к силе. Такое отношение к культуре контрастирует с попытками коммунистов воссоздать образ человека, способного не только выживать в суровых условиях, но и творить, преображая окружающий мир.

Таким образом, центральным вопросом остаётся: что в человеке является определяющим его сущность – животное начало или высшая духовная свобода? Пример заключённых, сумевших сохранить свою индивидуальность даже в самых нечеловеческих условиях, говорит о том, что подлинная человечность проявляется именно в преодолении себя, в отказе подчиняться жестоким законам внешних обстоятельств. Ведь, несмотря на силу бессознательного ОНО, каждый из нас способен направить свою энергию на созидание и утверждение высоких идеалов.

Философские споры, начатые в XIX веке, продолжают оставаться актуальными и в наши дни, поскольку вопрос о соотношении животного и духовного начал в человеке остается открытым. В этом контексте можно сказать, что успех общества определяется не столько внешними условиями, сколько внутренней силой каждого индивида – его способностью выбирать между деградацией и творческим ростом, между рабством потребностей и свободой духа.