Белый всадник против системы: почему его так боятся

Фигура Белого всадника – человека, который защищает, но не стремится властвовать – кажется слишком чистой для реального мира. Но дело не в наивности. Дело в угрозе.

Белый всадник не опасен внешне – он не командует армиями, не раздаёт лозунги. Но в самой его позиции непримиримости к злу есть нечто невыносимое для любой авторитарной или тоталитарной системы. Ведь он не продаётся, не поддаётся и не подчиняется. А значит – неуправляем.

Он не хочет власти – и в этом его главная угроза

Любая система готова мириться с кем угодно: реформаторами, радикалами, даже бунтарями – если они хотят стать начальниками. Таких можно либо встроить, либо обезвредить. Но Белый всадник не хочет править, он не хочет быть частью игры, и поэтому разрушает саму её структуру.

Он приходит, когда правда под угрозой – а значит, каждый может быть следующим

Белый всадник не делит людей по принадлежности – для него важна правда, не статус. Сегодня он защищает простого человека, завтра – чиновника, если тот прав. Такой герой показывает: нет касты неприкасаемых и нет автоматической легитимности у власти. Это страшно для всех, кто держится только за счёт иерархии и страха.

Его или высмеивают, или уничтожают

Фигура Протектора – слишком сильна морально, чтобы бороться с ней в открытую. Поэтому её стараются исказить или опошлить. Сделать клоуном, неудачником, психом. Или – наоборот – превратить в часть системы: наградить, одомашнить, приручить.

Робин Гуд за решёткой: как в СССР убивали мечту о Белом всаднике

Уже говорил, такие герои были в мировой культуре, были и в советской. Но были ли они нужны самой системе?

Один из самых ярких фильмов, поднимающих эту тему – «Берегись автомобиля» Эльдара Рязанова. Поверхностно – это тонкая комедия. Но если присмотреться, становится ясно: перед нами гибридная атака на саму идею протектора, на мечту о Робин Гуде.

Юрий Деточкин – детский образ большого героя

Главный герой фильма, Юрий Деточкин – советский Робин Гуд. Он угоняет автомобили у нечестных людей и передаёт деньги тем, кому они действительно нужны. Не ради выгоды, не ради славы – он просто не может терпеть несправедливость.

Но кого мы видим на экране? Не благородного мстителя, не мудрого воина. Нам показывают нерешительного, наивного, инфантильного человека. Его фамилия – Деточкин – как будто кричит: он ребёнок. Он играет, фантазирует, ошибается. Он не преступник, но и не герой – скорее дурачок, которого надо пожалеть.

Снисходительность как оружие

Все вокруг смотрят на Деточкина с усмешкой и жалостью. Следователь Максим Подберёзовиков (вполне возможно – предшественник Жеглова из «Места встречи изменить нельзя») не ненавидит его, не презирает, а перевоспитывает. Ему, правда, дают не условный срок, а реальный, но мягкий, небольшой – как будто не наказывают, а ставят в угол.

Это – не суд, а урок. Не борьба, а воспитание.

И в этом – главная подлость. Протектор в этом фильме не опасен, не пугающ, не велик. Он смешон. Его протест – детская шалость, которую взрослое общество должно мягко, но решительно подавить.

Удар по мечте

Нам говорят: «Хочешь бороться со злом? – закончишь в тюрьме».

«Хочешь помочь бедным? – будешь выглядеть, как чудак».

«Мечтаешь быть Робин Гудом? – проснись. Это не для взрослых».

Так фильм превращается в тонкое, остроумное, но очень ядовитое послание: не лезь защищать правду. Не лезь бороться за других. Это не твоё дело. У государства есть полиция, суд, закон. Не мешай.

Но разве народ этого хотел? Разве сердце зрителя действительно смеётся над Деточкиным – или тайно сопереживает ему, мечтая о таком же смелом и чистом поступке?

Почему же тогда так старались его уничтожить?

Если образ Деточкина так жалок и неубедителен, зачем же было его унижать так тщательно, так тонко, так изощрённо? Почему в фильме столь явное напряжение между идеей и подачей? Почему в самом конце вдруг прорывается почти трагическая интонация?

Всё просто: протектора боятся. Боятся по-настоящему. Потому что он не продастся, не испугается, не отступит. И если система высмеивает его – значит, она не может его победить в открытую.

Насреддин – настоящий протектор в советских условиях

Леонид Соловьёв в своей «Повести о Ходже Насреддине» тоже говорит о борьбе за справедливость. Но он делает это иначе: оборачивает советские реалии в средневековую упаковку, и в этой форме уже возможно показать настоящего героя. Насреддин – не клоун, а мудрый, отважный и весёлый борец за правду, которого уважают даже враги.

Это и есть тот самый Белый всадник – не судья, не реформатор, не политик. А человек, который не предаст – ни других, ни себя.

Фильм как предупреждение

И потому «Берегись автомобиля» – не просто комедия. Это предупреждение, закамуфлированное в улыбку. Это – атака на мечту, которую «советская власть» боялась сильнее, чем инакомыслия: мечту о человеке, который встанет и скажет:

«Это неправда. И я этого не допущу».

Но Белый всадник всегда возвращается. В другой эпохе, в другой форме, но – возвращается. Потому что справедливость – это не фантазия. Это зов. И он всегда находит тех, кто услышит.

Почему они боятся Белого всадника?

Потому что он не боится быть один.

Потому что он не мстит, но не прощает лжи.

Потому что его нельзя сломать – он просто уйдёт.

Потому что он напоминает: ты знаешь, что такое правда. В глубине души ты знаешь. И уже не отмахнёшься.

Но может быть, он всё-таки остался среди нас?

Не на экране – в жизни.

Тот, кто придёт – не ради славы, не ради карьеры. А потому, что иначе нельзя.

Ознакомительный фрагмент моей книги «Белый всадник» доступен здесь.

Купить книгу можно здесь.