Нам без прикрас нельзя, раз такая житуха выпала

Никогда ничего не досматриваю, не дочитываю до конца – и не только потому, что быстро устаю от всякой лажи, бывает даже нравится и фильм, и спектакль, какое-то чтиво, а я все равно бросаю.

Просто не жду уже никаких хороших концов, даже при квази-счастливых финалах – слишком уж недолгим бывает всякое счастьице.

Ну и на фига мне тогда эти лишние переживания, ежели даже само слово «конец» наводит тоску?

Но однажды все же досмотрел до финала. Неудобно было перед своей молоденькой спутницей, нашей стажеркой – пригласил её в театр, а сам смываюсь. Да и приятно было рядышком с ней сидеть, как бы ненароком касаться её...

И не пожалел.

Герой пьесы, несмотря на свой высоко развитый интеллект и смелую критику всяческой показухи, жульничества, холуяжа, получает на удивление крупное повышение по службе.

А его главного оппонента, явного мерзавца, так любимого начальством, настигает справедливая кара.

Полиция выведена ничем не хуже, чем в популярном советском телесериале «Следствие ведут знатоки». Такие же милые, благородные…

Суд решает все по-честному, демонстрируя абсолютную независимость.

Крупный бизнесмен ведет себя на редкость скромно и приобретает яхту для отдыха детей из бедных семей…

То есть, все правильно, неформально, по справедливости, согласно чаяниям простых граждан.

Да и в семейных отношениях полный порядок. Главный герой, в отличие от меня, грешного, верен своей жене, и мысль о других женщинам даже не приходит, по его словам, ему в голову.

Родители у него тоже в шоколаде, несмотря на преклонный возраст, и колесят по миру, как японцы. А тяжелая болезнь, поразившая его отца, успешно вылечена отечественными врачами.

У меня-то все было не так – и с родителями, и с супругой, и на работе. Мучительные болезни, смерти, куда ни сунься, обман, вымогательство... Поэтому я и смотрел поначалу на все эти чудеса с большим недоверием, с ухмылочкой. Но все же поддался – это же так всё здорово! Наверное, таким бодрящим, конструктивным, подумал я, растроганный, и должно быть настоящее искусство, особенно финал. Чтобы всё заканчивалось хорошо в назидание темным силам, укрепляло веру в людей, в наше государство. И хрен с ней, с этой правдой жизни, пресловутым реализмом… Может, реализм и был хорош в веке 19, а у нас с ним одна безнадега получается. Нам без прикрас нельзя – раз такая житуха выпала… На то оно, в конце концов, и искусство, чтобы убедительно, играя на чувствах, красиво пудрить нам мозги и уводить от повседневности.

И не случайно, конечно, после такой приятной развязки весь зал стоя бурно аплодировал. А вместе со всеми, разумеется, и я, при всем моем скептицизме. Даже «браво» впервые в жизни выкрикнул, не удержался. Единственное, чего мне хватало в этом апофеозе, – это какой-нибудь финальной кантаты во славу торжества добра.

Ей-богу, даже выходить из зала после такого душевного подъема не хотелось. Тем более, что рука моя уже нежно покоилась на бёдрышке нашей стажерки.