Дежурные по пустоте.

Светлана Петровна была жаворонком. Причём таким яростным, что будила петухов лично, постукивая ложкой по стеклу их курятника.

Она вставала в четыре утра, гладила кота, и сразу шла умываться. Поскольку умытый человек с утра — это уже полчеловека. А если с причёской, то и вовсе, почти начальство.

Её соседка, Галя, была совой. Настолько совой, что однажды перепутала вечер и утро, и пошла в поликлинику сдавать кровь натощак в 11 вечера.

Охранник всё понял, пустил. Он сам был совой и сочувствовал. А медсестра была жаворонком, и они поругались. Кровь Гали так и осталась при ней, никто не смог её забрать в ночную смену.

Светлана Петровна завидовала Гале. Потому что Галя жила ночью: смотрела сериалы, ела макароны, писала подруге в Болгарию.

У Светланы Петровны в это время уже три сна заканчивалось: один про дачу, другой про покойную свекровь, и третий — тревожный, про налоговую.

Однажды обе женщины встретились у мусорки.

У Светланы Петровны — это был первый заход, чтобы не пересекаться с соседкой Тамарой. Та, как известно, обладала языком, который можно было заворачивать в рулон и использовать как ковёр-самолёт. Как-то Светлана попалась ей у подъезда с мусором и узнала сразу: кто развёлся, у кого геморрой, и что у племянника, возможно, не её кровь, а «соседа сверху». С тех пор — только ранее утро.

У Гали — последний заход: потому что только ночью можно было встретить таинственного дворника Серёжу. У него был голос, как у Шуфутинского, глаза, как у перепуганной совы. И к каждому мешку он относился с уважением. Галя не была влюблена. Просто... интересовалась сортировкой по вторсырью.

Встреча у помойки была немногословна:

— Ты чего не спишь? — спросила Светлана.

— А ты чего? — уточнила Галя.

— Я уже проснулась.

— А я ещё не ложилась.

И тут до них дошло: если они объединят силы, то смогут занять полный контроль над сутками.

Галя будет отвечать за ночь. Выключать свет не просто в доме, а сразу в голове у каждого, кто давно хотел спать, но упрямо листал жизнь дальше. Она поставит чайник «на попозже», гладко умоет зеркало от дневных отражений и прошепчет домовым, чтобы вели себя прилично до рассвета.

А Светлана Петровна за утро. Она будет включать свет, но осторожно, словно пеленает лампочку, чтоб не расплескалась. Заварит чай из того, что осталось от надежд. Иногда, она сотрёт несуществующее пятно со скатерти, и тревога исчезнет.

Они даже организовали клуб «Бессменные сутки». Приняли туда тетю Розу, которая спит по 20 минут каждые четыре часа. И дядю Гену, у которого просто бессонница и он ищет себе смысл.

Зачем им это всё, спросите вы?!

Одиночество.

Не то, которое от отсутствия людей, а то, что шуршит под подушкой, когда ты выключаешь свет.

Которое хрустит сухариками памяти на кухне, пока ты варишь яйцо "просто так".

Поэтому и нужны ритуалы.

Чтоб жизнь казалась немного обжитой, чтоб кто-то отвечал за ночь, а кто-то за утро.

Чтоб чайник был не просто прибор, а точка опоры.

Чтоб мусор выносили не потому, что воняет, а потому что хоть что-то нужно выносить из этого дня.

И пусть у каждой своя смена, свои ключи, свои странности, но главное — они есть друг у друга.

И никто не скажет это вслух, но, если одна вдруг не включит свет, вторая заметит.

© Ольга Sеребр_ова