Глава третья.
Приказано вернуться.
В салоне самолёта, следовавшего рейсом на восток, не было стюардесс, не было военнослужащих, сопровождавших ребят до посадки на рейс. В связи с этим в самолёте царил шум и гам, не прекращавшийся ни на минуту.
Восемь часов пролетели как одно мгновение. Времени не хватило даже предположить, что нас ждёт впереди.
Самолёт приземлился. За иллюминатором была египетская ночь. Открылась так называемая дверь самолёта. В салон ворвался воздух, переполненный дождливой свежестью, пронизывающий сердце колючим холодом и не обещавший ничего радужного. Тут же нарисовался солдат с обветренным лицом, уверенный в своём превосходстве, но с некоторой осторожностью. Сразу было видно — бывалый. За ним появился второй, с более округлыми формами и менее напряжённым лицом.
— Ну что, хлопцы, здоровеньки булы. Орехи есть?
Я не сдержался. С моих губ слетело: «дебил».
— Всем на выход, — скомандовал бывалый.
В дверях образовалась чёрная дыра, в которую нам неминуемо следовало угодить. Спустившись по трапу, мы двинулись в ту сторону, куда направлялась толпа, успевшая выйти раньше нас. Дождь хлестал не переставая — не как из ведра, но ощущения были крайне неприятными. Пиджак промок моментально, а в летних туфельках ощущалась сырость.
Я заметил, как невидимые руки дербанили идущих в строю по краям и в конце: срывали рюкзаки, выхватывали сумки и загадочно таяли в ночи. Я проталкивал своих друзей в середину толпы, чтобы руки невидимых зверей не могли дотянуться до нас.
Таким образом мы дотащились до армейских палаток, где нам и предложили расположиться. Палатка была дырявая, горела тусклая лампочка, в ряд стояли несколько деревянных лавочек. Вместо пола поблёскивала вода. В этой луже нам и предстояло провести неопределённое время. В других палатках было сухо и тепло, но мест свободных не было.
Делать было нечего. На безрыбье и рак рыба.
Что только я не высказал своим друзьям за то, что они притащили меня в эту тьмутаракань. Но больше всего меня возмущало, что я никак не мог найти запасные носки, которые, я отлично помню, положил в сумку.
Промокшие туфли, мокрые пиджаки, вдобавок поддувало неслабо — всё это создавало ситуацию, когда хотелось плакать и смеяться одновременно.
Ночь прошла — и слава богу. Утром нас посадили на электричку, и мы приехали в Уссурийск, где какое-то время пришлось кантоваться. Мы всё так же были предоставлены самим себе: ни заборов, ни колючей проволоки, ни собак, ни сопровождающих.
Хотелось есть и курить. Мы высыпали на улицу. В ресторан нас не пустили — вид у нас был как у партизан. Целлофан поверх носков, у кого-то газеты или страницы из журналов. Помятые рожи и причёски как у западных панков никому не внушали доверия. К тому же было утро. Мы пошли в магазины. Выбор был скудный. Из сигарет — индийская кислятина: мы такие не курили. Батон, сгущёнка, газировка — всё, что выбрал наш капризный вкус.
Уморив червячков, «партизан» обратил внимание на окружающий его мир. Создавалось впечатление, будто время отбросило нас лет на десять назад. Большинство носило балоневые плащи и топало в резиновых сапогах. Это никак не способствовало весёлому настроению.
Владивосток, Вторая Речка, военно-морская часть. Казарма, нары, тепло и сухо. Вход и выход свободный. Но было ясно: мы не сами по себе. Над нами глаз, всевидящее око. Три дня кто как мог — валял дурака. А как иначе? Жизнь в любой форме заставляет жить.
Благо погода располагала к тому, что ещё можно было побыть плохишами, мальчишками.
В один из таких дней мой друг, теперь уже брат, обратил внимание на трёх военных в форме морской пехоты.
— Слышь, брат, ты же мечтал о морской пехоте? По-моему, твоя мечта сама просится в руки. Кто не рискует, тот не пьёт шампанское. А?
— Ладно, рискну.
По мере приближения к воякам были слышны их голоса. У старшего по званию явно прослеживался татарский акцент.
— Разрешите обратиться, товарищ командир! — отрапортовал юноша с высоты своего двухметрового роста.
— Ну, попробуй, сынок.
— Возьмите меня с собой, я не подведу.
— Так, а что в тебе такого особенного?
— Я умён, образование, спортсмен и, к тому же, я татарин.
После секундного замешательства все трое чуть не упали от смеха. Успокоившись, командир изрёк:
— Да, это кардинально меняет дело. А ты не пожалеешь? Морская пехота — это тебе…
— Никак нет, — перебил старшего по званию юноша.
— Хорошо. Убедил.
Дальше уже завязалась неформальная беседа о том о сём. Я не забыл попросить взять до кучи и моих друзей.
Беседа закончилась словами:
— Насчёт друзей прикинем, что к чему. Готов, матрос? Тебя ждёт нелёгкая работа.
— Так точно!
— Не смею задерживать, образованный татарин, — еле сдерживая смех, произнёс старший.
Развернувшись на сто восемьдесят градусов, матрос побежал к друзьям.
— Ну как? Получилось?
— Дело в шляпе.
Друзья обнялись и запрыгали от радости.
Но радость оказалась не полной. Старшина взял к себе умного и образованного татарина, а друзья попали в другое подразделение морской пехоты. Жизнь расставила всех по своим местам. Часы принялись отсчитывать время службы.
Опуская прозаическую часть службы, забегая вперёд, скажу: молодого бойца старшина отправил в учёбку.
Спустя несколько месяцев он вернулся в часть уже младшим сержантом. Не все сослуживцы встретили его с распростёртыми объятьями. Кое-кто из старослужащих пытался подмять под себя молодого командира. Но две лычки на погонах не даются за красивые глазки. За ними стоял уже сформировавшийся боец Военно-морского флота.
Служба набирала обороты. И пока ждали командира взвода, младший сержант на должности замкома взвода передавал свои знания молодому пополнению.
Для повышения боеспособности взвод откомандировали на Русский остров. Там на острове с каждым днём взвод становился пушечным ядром, способным отразить любого врага нашей Родины. Никто из них и представить не мог, к каким реальным событиям их готовили.
Не прошло и трёх месяцев, как их погрузили на БПК и отправили к горячим берегам. Где всё было по-настоящему.
Скрипела морская соль на зубах, запекалась чёрным цветом кровь в вздутых венах на висках, но слышен был один приказ:
— Я жду тебя, вернись живым, сынок. Пусть поседеют волосы от старости у нас. А не от горя.
Продолжение следует...
