"Сниму», — сказал голос в рации. Я повернулся спиной к выстрелу. Реальная история из Чечни

Вы, наверное, как и я, помните те времена, когда страна словно спотыкалась, пытаясь встать на ноги после распада Союза. Многие из нас прошли через 90-е, а кто-то — ещё и через зону боевых действий. Я не хочу произносить громких слов. Просто хочу поделиться одной историей. Реальной. Из тех, что не забываются.

Меня зовут Профессор. Не по паспорту, конечно. Такой позывной мне дали ещё в первой командировке. Случайно, почти по наитию. Но он остался со мной на всю службу. Сейчас даже смешно вспоминать — как будто это был не я, а кто-то другой.

Это было в Чечне. Сентябрь 1995 года. Я, майор милиции - командир группы спецназа, направленной в служебную командировку в мятежную республику. Мы стояли недалеко от железнодорожной станции, охраняли рельсы — вроде бы тихое место, но напряжение никуда не делось. Каждая ночь — начеку. Каждый звук — под прицелом.

В тот день бойцы попросили разрешения сходить в посёлок — кто-то за письмами, кто-то, чтобы позвонить домой. Я только что постирал форму и надел чистую — камуфляж «камыш», он тогда хорошо маскировал на фоне сухой травы. Выходим с ними на площадь перед вокзалом, а там — картина.

Армейский офицер, капитан, стоит у БМП. Автомат в руке, дулом вверх. Глаза пустые. Бормочет: «Они уже здесь… Они уже здесь…» Рядом — сержант-срочник, почти мальчишка, пытается его уговорить: «Тащ капитан, тащ капитан, отдайте автомат… Не надо стрелять…»

А в двадцати метрах — бойцы соседнего отряда. Сидят за мешками, в серых беретах. Смотрят. Но не выходят.

По моему, мои ребята даже не обратили внимание ни на БТР, ни на двух военных. Обыденная картина.

Я отправил своих обратно. И пошёл один.

Не из героизма. Просто не мог пройти мимо.

Подхожу.

Вижу — предохранитель снят. Палец на спусковом крючке. А потом он передернул затвор. Значит, патрон в патроннике.

Сердце, конечно, не в ботинках, а где-то в горле.

Тут — голос в рации:

— Профессор, отойдите с линии огня. Я его сейчас сниму.

Я даже не сразу понял, что «снять» — значит «убить».

В голове только одна мысль: «Только бы не выстрелил. Только бы не было крови.»

Я сдвинулся с места и закрыл собой капитана. Шепнул сержанту, и мы вдвоём повалили офицера в грязь и отобрали у него автомат.

Потом подбежали те самые «серые береты», надели наручники и увели его.

Один из них сказал мне: «Зря ты не дал мне его завалить».

Я промолчал. Пошёл переодеваться. Форма вся в грязи. Снова стирать.

Но я думал не об этом.

Я думал о том, что у этого капитана, скорее всего, была жена. Дети. Что он мог вернуться домой инвалидом. Или вообще не вернуться. Из-за одного выстрела.

А ведь всё могло быть иначе.

Почему никто не подошёл ко мне? Почему ждали, пока появится «чужой» командир?

Теперь, спустя годы, я понимаю: возможно, у него была контузия. «Белая горячка» — так мы называли это состояние. От перегрузок, от взрывов, от недосыпа. Плюс, может, капля спиртного — и человек теряется.

Его нужно было не «снимать», а лечить.

Я не герой. Просто оказался в нужном месте в нужное время. И сделал то, что считал правильным.

Такие истории редко попадают в книги. Их не показывают по телевизору. Но они были. И у многих из нас есть похожие истории.

Если вы прошли через это, если вы помните Чечню, если вы просто жили в те годы, — вы поймёте.

Не нужно громких слов. Просто помните.

И, если можете, расскажите.

Потому что память — это не прошлое.

Это то, что делает нас людьми.

Источник - личные воспоминания автора