Личный границы

Для всего мира Аня была идеальной дочерью. Отличница, выпускница престижного экономического факультета, тихая и послушная. Но этот идеал был вылеплен не ею, а её родителями, Валентиной Петровной и Николаем Ивановичем. Они были её архитекторами, её тюремщиками, её богами.

Их любовь была удушающим одеялом. Они выбрали для неё школу, университет, специальность. Они решали, с кем ей дружить («Эта твоя подруга слишком ветреная, она плохо на тебя влияет»). Они выбирали, с кем ей встречаться («Этот твой парень без перспектив, мы не для него тебя растили»).

Они звонили ей по десять раз в день, требуя отчёта о каждом шаге. Они приходили в её съёмную квартиру (которую сами же и оплачивали, чтобы держать её на коротком поводке) без предупреждения, «проверить, всё ли в порядке». Они переставляли мебель, ревизовали холодильник и критиковали её одежду.

— Мы же тебе только добра желаем, — говорила мать. — Мы жизнь прожили, мы знаем, как лучше.

Аня жила в этой золотой клетке, задыхаясь от их заботы. Единственной её отдушиной, её тайной, её глотком воздуха была фотография. Она купила себе на сэкономленные деньги старенький плёночный фотоаппарат и по выходным, сбегая из-под их контроля под предлогом «похода в библиотеку», бродила по городу и снимала. Она снимала не красивые пейзажи, а настоящую жизнь: морщины на лице старика, смех детей, трещины на асфальте. Это был её мир, её способ дышать.

Родители её увлечение не одобряли.

— Глупости всё это, — морщился отец. — Пыль собирать. Лучше бы на курсы бухгалтеров пошла, для карьеры полезнее.

Конец наступил в её двадцать пятый день рождения. Родители, как всегда, пришли без приглашения. Они застали её в комнате, развешивающую свои фотографии на стене.

— Что это за мракобесие? — скривилась мать, глядя на чёрно-белый снимок одинокой скамейки под дождём. — Депрессию нагоняешь!

Отец взял в руки её фотоаппарат.

— Игрушка какая-то. Сколько денег на это потратила?

В ходе их «воспитательной беседы» отец неловко взмахнул рукой, и фотоаппарат вылетел из его рук и с треском ударился об пол. Объектив раскололся.

— Ой, — сказал отец без тени сожаления. — Ну вот, сломалась твоя игрушка. Ничего, зато теперь ерундой страдать не будешь.

Они не поняли, что они сломали не фотоаппарат. Они сломали последнюю цепь, которая держала её в клетке. Аня посмотрела на осколки объектива, на равнодушные лица родителей, и впервые в жизни не почувствовала ни страха, ни вины. Только холодное, звенящее спокойствие.

— Вы правы, — сказала она тихо. — Спасибо.

На следующий день она пригласила их на «серьёзный разговор». Они пришли, уверенные, что дочь наконец-то «взялась за ум».

Аня посадила их на диван и положила перед ними папку.

— Вы всю жизнь говорили, что вложили в меня всё, — начала она ровным голосом. — Я решила посчитать, сколько я вам стою. Я составила счёт.

Они недоумённо открыли папку. На первом листе был подробный перечень расходов: оплата детского сада, школы, репетиторов, университета, квартиры. В конце стояла внушительная итоговая сумма.

— Это ваш вклад, — сказала Аня. — Я признаю его. Я буду выплачивать вам этот долг по частям, как только встану на ноги.

— Что за глупости? — нахмурилась мать.

— Это не всё, — перебила её Аня и перевернула страницу. — А это — мой счёт. Вам.

На втором листе было написано:

*1. Услуги по подавлению личности и уничтожению самооценки (25 лет) — Бесценно.*

*2. Навязывание чувства вины (ежедневно) — Бесценно.*

*3. Разрушение личных границ (постоянно) — Бесценно.*

*4. Уничтожение мечты (1 шт.) — Бесценно.*

*5. Потерянные годы жизни (25 лет) — Невозвратно.*

*Итог: Вы должны мне жизнь. Но я не буду требовать с вас этот долг. Я просто забираю её себе.*

Она встала. В коридоре уже стояли два собранных чемодана.

— Я уезжаю. В другой город. Я нашла работу. Я сняла комнату. Я не оставлю вам свой новый адрес и номер телефона. Вы хотели, чтобы я стала самостоятельной? Поздравляю, у вас получилось.

— Да как ты смеешь! — вскочила мать. — Мы тебе всё дали!

— Вы у меня всё забрали, — спокойно ответила Аня. — Но больше я вам ничего не отдам. Прощайте.