История без пафоса. Как я относился к пленным

Как-то года два назад написал в Дзене заметку о пленных. Назвал её просто: "Пленные. Злость или ненависть".

Через пару часов — бан. Ограничение. Сейчас даже обоснование не помню. Что-то про то, что надо беречь нервы читателей.

Пришлось обращаться в техподдержку. Дважды. Меняли заголовок, чуть смягчали формулировки. В итоге — ограничение сняли. Но это лишь подтвердило: тема болезненная. А значит — важная.

Потому рассказываю снова. Только теперь — не так подробно, как в первый раз. Откровеннее. Как было. Без прикрас. И без ненависти.

Сижу дома. Рядом жена. На планшете — фоновое видео: очередной стрим в Чат-рулетке. Блогеры общаются с людьми из соседней страны. Язык один, но будто между ними — пропасть.

И тут слышу фразу. Из ролика одного блогера — "Позывной Шатун. Видео 70":

«Если не решать проблемы государства, то эти проблемы придут в нашу семью».

Слова ударили по памяти и как эхо, память напомнила - осень 1995 года. Чечня. Грязь, холод и усталость командировочной жизни.

Был там не часто. Месяца по полтора-три. Затем перерыв на тот же срок и снова ТАМ. Но каждый раз видел одно и то же у некоторых бойцов: усталость, обида, чувство брошенности.

Однажды услышал обрывок разговора:

— Никому мы из командования тут не нужны. Совсем о нас забыли.

На следующем построении я, как командир, держал речь перед строем:

«Помните: вас никто не ждёт. Ни Кремль, ни Генштаб. Вы — никому не нужны".

Делаю паузу. Замечаю, как некоторые бойцы начинают ошарашенно смотреть на меня.

"Но вы нужны своей маме. Отцу. Жене. Детям.

Вы здесь — не ради флага, а ради тех, кто ждёт вас дома.

Подумайте: что будет, если завтра война придёт к ним?

Делайте своё дело. Так, как вас учили и как вы умеете.»

Тишина. Потом — кивки.

Это сработало. Не патриотизм, а ответственность перед семьёй.

Пленных у нас было немного. Чаще всего — задержанные. Кого-то привозили спецслужбы, чтобы после ночёвки на нашей заставе, этапировать дальше. Кто-то, потеряв осторожность, сам выходил на наши посты.

Были разные.

Один — «ботаник из Швейцарии». Позже написал о нём историю. Смешную, почти абсурдную.

Другие — по доносу соседа. Мол, «в огороде закопано оружие». Перекопали всё — ничего.

А кто-то действительно передавал данные боевикам.

Но вот что важно: я не испытывал к ним ненависти.

Апрель 1995. Я — суточный дежурный. Обхожу посты.

Подхожу к УАЗику-фургончику. Внутри — задержанный чеченец. Прикован за руку. Сидит на полу.

Весна в горах — день +28, ночь почти до нуля.

Фургон — металл. Холод как в могиле.

Открываю дверь. Он не спит. Смотрит — без злобы, без надежды. Просто мерзнет.

Я молча иду в наш вагон. Беру два своих одеяла. Отдаю ему.

Утром его увезли. Перед этим — взгляд в мою сторону. Без слов. Без благодарности.

И мне она была не нужна.

Я утеплил его не потому, что верил в его невиновность.

Я сделал это — потому что он был человек.

И в этот момент он просто замерзал.

Октябрь 1996 года. Перед очередным выездом я показал своим бойцам видео.

На кадрах - подрывы наших колонн. Расстрелы наших ребят. Снимают головы.

Для чего сажаю всех перед экраном? Не для того, чтобы вызвать ненависть.

А чтобы вызвать злость.

Разница огромная.

Ненависть — это слепая ярость. Она разрушает тебя изнутри.

Злость — это концентрация. Это: «Какие же бандиты! Ну и дела…» — и готовность действовать.

Я не хотел, чтобы мои люди стали мстителями.

Я хотел, чтобы они остались людьми.

О декабре 1994. Штурм Грозного. Говорят, что всех пленных доставляли по назначению.

Это неправда.

В декабре 1994 года, во время штурма Грозного, всё было по-разному.

Кто-то сдавался с оружием. Кого-то брали в плен.

Но не все доходили до пунктов содержания.

Всё зависело от командира. От обстановки. От уровня ожесточения.

На войне бывает по-всякому.

Но я никогда не считал, что право на человечность теряется вместе с формой.

Потому что вижу, как сегодня взрослые люди — ровесники той войны — снова начинают ненавидеть.

По телевизору, в соцсетях, в кухонных разговорах.

Ненависть маскируется под патриотизм.

А злость — под оскорбление.

Я не оправдываю врага. Я не пацифист ни с какого бока.

Но я помню: когда ты теряешь контроль над собой — ты уже проиграл.

Тот парень - Шатун, с которого начал эту заметку, был прав.

Если не решать большие проблемы — они приходят домой.

К вам. К вашему сыну. К вашей дочери. К внукам.

И тогда уже не будет места для выбора: быть человеком или животным.

Моя задача в те годы была не в том, чтобы сделать из ребят убийц.

А в том, чтобы они, вернувшись домой, смогли обнять своих детей без дрожи в руках.

И в заключение - Люди остаются людьми. Я не герой. Я просто старался не терять себя.

А тот пленный в фургоне — не символ вражды.

Он — напоминание: даже в войне есть место для двух одеял.

Злость — можно.

Ненависть — нельзя.

Потому что ненависть — это не про врага.

Она разъедает тебя.

А семья ждёт не мстителя.

Она ждёт человека.

Хотя признаюсь, после того, что мне рассказали, что творили ЭТИ САМЫЕ в Курской области, сжимаются кулаки.

Источник - личные воспоминания автора