Как венецианец соблазнил Европу. Завет Казановы в седьмой главе

Представьте город, где каждый закоулок — как декорация к фильму о любви, а воздух пахнет солью, интригами и легким парфюмом измены. Венеция. 1725 год. Здесь появился на свет Джакомо Казанова — человек, чьё имя стало синонимом бешеного успеха у женщин.

Но не думайте, что он был красавцем из обложки. Скорее, это был умник с харизмой шарады и глазами, в которых читалась одна фраза: «Мадам, вы сегодня особенно прекрасны… особенно доступны».

Если обычные дети учились говорить «мама», маленький Джакомо, вероятно, первым словом сказал: «Ты меня хочешь» — и тут же получил по щеке от гувернантки.

Казанова — это был не просто ловелас. Он был тем, кем мечтал быть каждый мужчина XVIII века: писателем, шпионом, дипломатом, математиком, священником (на время), игроком в карты, побегом из тюрьмы и автором автобиографии, где 90% страниц — это подробности свиданий.

Да, он попадал в тюрьму. Но даже за решёткой он умудрился завести роман с женой тюремщика. А однажды, чтобы сбежать, использовал шпагу, поддельные документы и... шёлковый шарф. Не для моды — для верёвочной лестницы.

Вывод: если вас посадили, не теряйте времени. Учитесь на Казанове: первым делом — ищите жену надзирателя.

Сегодня мы пишем «привет» в Telegram и ждём неделю ответа. Казанова писал письма на 20 страниц, полные комплиментов, намёков и стихов.

Одна дама жаловалась на депрессию? Он тут же отправлял ей послание, в котором каждая строчка была как массаж души. И да — чаще всего это заканчивалось так, что читать его письмо было уже некогда.

Его секрет?

— Внимание.

— Слушание.

— Шутка в нужный момент.

— И умение исчезнуть до того, как начнётся скандал.

Один из самых дерзких эпизодов — бал, на котором Казанова пообещал представить величайшего драматурга Италии.

Что он сделал?

Подбросил записку в сумочку гостя: «На ужине будет скандал. Остерегайтесь соседа справа».

Затем переоделся слугой, ходил между столами, подслушивал переполох и добавлял масла в огонь:

— «Вы тоже заметили, как он косится на графинью?»

— «А вы слышали, что он носит при себе кинжал?»

Через час весь зал был уверен, что заговор готовится прямо сейчас. Все шептались, дрожали, смотрели друг на друга с подозрением.

И тут Казанова снимает парик, выпрямляется и говорит:

— «Дамы и господа! Вы только что стали главными героями гениальной драмы. Автор — вы сами. Я лишь зритель».

Аплодисменты были бурными. Особенно — от дам, которые уже забыли, почему пришли на бал.

Вопреки расхожему мнению, Джакомо Казанова при жизни был не столько легендой, сколько… проблемой для цензоров, дипломатов и мужей. Европейской знаменитостью он не был. Его имя шептали за закрытыми дверями, а не выкрикивали на площадях. Поэтому неудивительно, что портретов настоящего Казановы — как граблей в Венеции: теоретически должны быть, но никто не видел.

Он стал иконой только после смерти. Когда в 20–30-х годах XIX века начали выходить его мемуары — «История моей жизни» — читатели остолбенели. Не от постельных сцен (их, кстати, не так уж много), а от масштаба личности: философ, авантюрист, свидетель эпохи. Но вот беда — ни одной картинки с автором. Ни подписи, ни автопортрета. Только слова. И образ, который каждый рисовал сам.

И только в 1880 году, почти столетие спустя, когда в Париже вышло второе, тщательно отредактированное издание мемуаров, историки всерьёз взялись за вопрос: А как же он выглядел?

На сегодняшний день мы можем с уверенностью указать один абсолютно достоверный портрет — это миниатюра работы Анри Фонтана, выполненная в 1759 году. На ней — мужчина средних лет, пронзительный взгляд, чувственные губы, лоб, полный идей. Он смотрит на вас так, будто уже знает, что вы подумаете о нём.

Есть ещё один портрет — с высокой степенью достоверности, где он изображён в парике, в камзоле, с книгой в руке. Считается, что это он, но доказать невозможно. Зато можно представить, как он шепчет: «Книга — мой главный реквизит. Особенно если женщина читает».

А дальше начинается балаган.

Портрет под вопросом? Есть.

Поддельные изображения, приписанные ему просто потому, что «ну кто ж ещё такой красивый в XVIII веке»? Десятки.

Их публикуют в учебниках, вешают в музеях, кладут на обложки романов. Одни из них — его братья. Франческо и Джованни Казанова — известные художники, люди яркие, буйные, внешне очень похожие на Джакомо. И пока один соблазнял графинь, двое других — писали их портреты. Так что теперь, глядя на старинную гравюру, трудно сказать: перед нами герой любовных похождений... или всего лишь его родной брат, случайно попавший в анналы истории как «тот самый Казанова».

Если бы он оказался в нашем мире, он бы, глядя на ваши переписки в мессенджерах, вздохнул и сказал:

«Милые мои, вы пишете "привет", жмёте сердечки и ждёте чуда. А я в XVIII веке писал 20-страничные письма, рисковал жизнью ради свидания и убегал из тюрьмы ради ночи с женщиной. А вы боитесь позвонить. Вы не ищете любовь — вы ищете Wi-Fi».

Так каким же он был на самом деле?

Высоким? Нет.

Красавцем? Скорее нет.

Но он был настоящим.

И, возможно, именно поэтому его лицо до сих пор остаётся загадкой. Ведь миф — всегда красивее портрета. А легенда — живее любого изображения.

И может быть, так и надо.

Пусть Казанова останется тем, кого каждый видит по-своему.

Главное — чтобы в глазах этого образа всё ещё горел огонь.

И чтобы сердце, как говорится, работало на пределе.

Казанова умер в замке Дук де Круа, в одиночестве, но окруженный воспоминаниями о сотнях побед. Он написал свою историю — буквально.

Может, мы слишком заняты, чтобы влюбляться?

Или просто забыли, что настоящая страсть — это не лайк, а риск, взгляд, письмо… и побег по канату из окна тюрьмы.

Источники https://diletant.media/articles/30354883/?ysclid=mi8k5sye3s938828776

https://e11enai.livejournal.com/99531.html