Тайный мир боксов Формулы-1

Эстебан Окон готовится выехать из боксов Haas

На мгновение в гараже команды Haas наступает затишье. Эстебан Окон только что отправился на первую тренировочную сессию в Катаре.

Пока он это делает, механики настраиваются на радиоэфир в ожидании дальнейших указаний, а другие убирают следы липких гоночных шин на свежеокрашенном полу.

За кулисами: Haas в Катаре

При всей пышности и торжественности гоночного уик‑энда, сердце Формулы‑1 бьётся в те моменты, когда машины находятся на трассе.

Возможно, в последние годы это немного забылось из‑за возросшей коммерциализации, шоу, концертов и знаменитостей, привлекающих внимание на каждом мероприятии. Но если отбросить всё лишнее, Формула‑1 по‑прежнему остаётся состязанием 20 машин (с следующего сезона — 22), соревнующихся в воскресный полдень.

Перед гонкой проходит квалификация, а перед ней — тренировки, которые дают командам критически важные сведения о том, как сложится остаток их уик‑энда. Часть факторов под их контролем, но многие — нет.

Обычно у гонщиков и команд есть три часа на доводку машин. Но в уик‑энд со спринтом это время сокращается до 60 минут.

В Катаре, на финальном спринте сезона Формулы‑1 2025, портал PlanetF1.com получил доступ в гараж Haas, чтобы заглянуть за кулисы и увидеть, как команда работает во время важнейшей тренировочной сессии.

И поэтому, когда сессия началась, на пит‑лейн возникла настоящая суета — все стремились максимально использовать время на трассе и учесть постоянную угрозу красных флагов.

Мы находимся позади машины Окона, глядя прямо на его выхлопную трубу. Слева от нас — инженерный стол, где Лаура Мюллер сидит за компьютером, ближайшим к пит‑лейн. Напротив неё, скрытая за массивным рядом компьютерных мониторов, работает Ронан О’Хара, поддерживая Оливера Бермана, который сидит в своей машине и ждёт выезда.

Прямо перед нами — небольшая полка, на которой лежит лист с множеством данных о шинах, актуальных для этой сессии. Чуть дальше стоит стопка шин, всё ещё укрытых чехлами, — их подготовят к использованию позже.

Когда мы зашли в гараж, нам вручили рацию и наушники. Нас предупредили: то, что мы услышим, нельзя повторять. Мы были подключены к тому же каналу, по которому Окон получал информацию прямо в машине.

Когда рация ожила, сначала прошла проверка связи — в этот момент Окон забирался в кокпит. Затем последовал обратный отсчёт перед его выездом. В передней части гаража Лаура Мюллер управляла командой лишь с помощью поднятой руки, а потом дала сигнал выпустить гонщика. Все действовали слаженно — и француз выехал на трассу.

После этого начался почти непрерывный поток переговоров. В основном обсуждали расположение других машин на трассе — особенно тех, что находились рядом с Оконом. При этом технических оценок состояния машины, её сильных и слабых сторон звучало совсем немного.

Так продолжалось первые минуты сессии. Технических обсуждений было крайне мало: Окон провёл на трассе первый отрезок из девяти кругов, после чего вернулся в боксы. Это была комбинация разгонных и охлаждающих кругов.

Из гаража мы следили за происходящим по тайминговым экранам. Казалось бы, случайные сообщения по рации лишь добавляли путаницы — без дополнительного контекста, доступного инженерам и, вероятно, самому Окону. Для них всё имело смысл. Для остальных это был просто поток информации, в котором легко было растеряться.

Через несколько минут в гараже Окону дали команду снова выехать на трассу. Не было никакой паники или ощущения срочности — лишь чётко отлаженная, репетированная активность. После ещё десяти кругов Окон вернулся, и обсуждения стали более детальными. Даже на трассе его обратная связь стала чаще и значительно конкретнее.

Он описывал поведение машины на входе в поворот, в середине и на выходе, давая чёткие и лаконичные пояснения по каждому участку. Были согласованы изменения — на первый взгляд незначительные. Как только француз вернулся в боксы, к машине тут же подошли специалисты.

Затем Окон выехал на трассу для имитации квалификационного заезда — фактически это был один замер времени на круге — после чего снова вернулся на пит‑лейн.

В моменты тишины на канале Окона мы могли слышать переговоры, касающиеся Бермана. Это дало возможность лучше понять, как обстоят дела у команды с другой стороны гаража, и есть ли согласованность в отзывах обоих гонщиков.

Кроме того, это позволило увидеть, как команда выстраивает подход к сессии и что именно тестирует каждый пилот. Казалось, что команда разделила приоритеты по разным зонам гаража, чтобы эффективно превратить 60‑минутную тренировочную сессию в 120 минут работы.

Когда сессия завершилась, Окон и Берман выехали на стартовую решётку для отработки старта, а затем вернулись на пит‑лейн, где встали в очередь перед боксом команды Haas. Переговоры по рации продолжались — без эмоций и ажиотажа, в будничном, деловом тоне, который никак не соответствовал тому, что зачастую информация передавалась на скорости 300 км/ч.

Из 20 участников сессии Окон показал 17‑е время, на два места позади Бермана. В сумме они проехали 56 кругов. По итогам команда получила 12‑е место на стартовой решётке спринта для Бермана и 15‑е — для Окона. Эти позиции они сохранили в 19‑круговом заезде в субботу.

Однако в квалификации к самой гонке Окон опустился на 17‑е место. Бывший победитель гонки смог показать лишь такой результат. При этом Берман не финишировал, а Окон поднялся на 15‑е место после штрафа за нарушение на старте. Для команды Haas это оказался непростой уик‑энд.

Источник: PlanetF1.com