В то время правила Анна Иоанновна, потом Анна Леопольдовна при малолетнем Иоанне IV Антоновиче, потом Елизавета Петровна.
В Мещовском уезде, в Сухиничском стане имения каптенармуса (унтер-офицер, снабженец) Артамона Елизарьевича Лабоденского граничили с имениями прапорщика Григория Лукича Ергольского. Имения Лабоденского были в деревнях Печки, Катовичи (ныне Котовичи) и Беляково, а рядом с сельцом (небольшая деревня при усадьбе помещика) Которец имение граничило с владениями Ергольского.
*Сейчас это Людиновский район Калужской области, недалеко от Думиничского района. Деревню Беляково я не нашёл.
Около села Которец была пашенная земля, которую каждый из помещиков считал своей. Они судились, подавали челобитные, но безрезультатно. Тут всё и началось.
Которецкий староста, крепостной Ергольского Степан Фролов вышел на пашню смотреть господскую рожь. Увидев его, Лабоденский «распалился жестоким гневом», со своими людьми напал на него. Избив его «смертным боем», они оставили его.
Степана спасли люди Ергольского. Потом его повезли в Мещовск (ныне районный центр в Калужской обл.), в воеводскую канцелярию для освидетельствования.
24 июля 1740 года Ергольский с крестьянами убрали сжатую рожь с той самой пашни. Лабоденскому донесли об этом. Он пришёл «в лютое бешенство», так как, скорее всего, рожь выросла на спорной территории. Вооружил своих людей «кого фузеей (старинное ружьё), кого рогатиной, а кого попросту дубьём (палки, дубины) и кольями», пошёл громить усадьбу соседа.
Осаждающие начали стрелять. Никто не пострадал. Они увидели гнедую кобылу Ергольского. В ней узнали одну из тех лошадей, на которых увезли рожь. Кобылу замучили до смерти и ушли.
30 июля Ергольский подал челобитную, где описал преступления соседа. Суд назначили на 1 сентября в Мещовской воеводской канцелярии. Ергольский на суд не явился по болезни, что было впоследствии подтверждено. Суд отсрочили на 9 октября. Представителем Ергольского стал Артемий Бохин.
Но ещё 29 сентября Лабоденский подал челобитную, где обвинял крестьян Ергольского в угрозах. Он хотел помешать ходу дела, где обвинялся он сам, а заодно оторвать оговоренных им крестьян от работы вызовами в суд, чтобы больше насолить Ергольскому.
На суде Лабоденский просто заявил, что не делал того, в чём его обвиняют. «Я — не я, хата не моя». Дело отложили до 15 октября.
Бохин назвал людей, которые слышали, как Лабоденский хвалился теми делами, в которых его обвиняли. Под предлогом допроса новых свидетелей суд отложили. Мещовский воевода капитан Михаил Савин «явно держал сторону Лабоденского».
Ергольский без труда нашёл тех, кто поручился за него. У Лабоденского таких не нашлось. Суд решил арестовать крестьян Ергольского, которые были обвинены. Ергольский не стал отдавать своих крестьян, заявив, что явится с ними в Мещовск позже.
Интересно, что автор статьи называет Лабоденского «Мещовским Ноздрёвым XVIII века».
3 июля 1741 года два помещика встретились в Мещовской воеводской канцелярии. Лабоденский начал спорить с Ергольским. Потом подал челобитную, обвиняя Ергольского и его людей в нападении на него, Лабоденского, а также в краже лошадей.
Ергольского арестовали, что было явным нарушением. От обоих помещиков пошли челобитные. Ергольский предъявлял серьёзных свидетелей, в отличие от Лабоденского.
Воевода понял, что он «хватил через край». Ергольского освободили. На этом закончилась тяжба, которая была разорительной для обеих сторон.
Информация взята из статьи в журнале «Русский архив» за 1913 год. Этот журнал издавался с 1867 до 1917 года. Редактором журнала был историк П. И. Бартенев. Статья называется «Калужская провинция во второй четверти XVIII века». Автор статьи В. Кошкаров. Цитаты в кавычках взяты оттуда же.
Скриншот сделан здесь
