Никола́й Ива́нович Ежо́в

Никола́й Ива́нович Ежо́в (19 апреля [1 мая] 1895, Санкт-Петербург, Российская империя — 4 февраля 1940[4][5], здание Верховного суда СССР, Москва, РСФСР, СССР) — советский партийный и государственный деятель, генеральный комиссар госбезопасности (с 28 января 1937 года[6], 24 января 1941 лишён звания[7]). Председатель Комиссии партийного контроля при ЦК ВКП (б) (1935—1939), член Оргбюро ЦК ВКП (б) (1934—1939), секретарь ЦК ВКП (б) (1935—1939), кандидат в члены Политбюро ЦК ВКП (б) (1937—1939). Народный комиссар внутренних дел СССР (1936—1938), народный комиссар водного транспорта СССР (1938—1939).

На посту наркома внутренних дел, действуя под руководством Сталина[8], Ежов стал одним из главных организаторов массовых репрессий 1937—1938 годов, известных как Большой террор. 1937 год, на всём протяжении которого Ежов возглавлял НКВД, стал символическим обозначением репрессий, а сам период, на которые пришёлся пик репрессий советского времени, получил название ежовщина. В 1939 году арестован, а спустя год расстрелян по обвинению в подготовке антисоветского государственного переворота.

Содержание

1 1895—1917 годы

2 Партийная карьера

3 Во главе НКВД

4 Опала

5 Арест и смерть

6 Семья

7 Награды

8 Названия в честь Ежова

9 Киновоплощения

10 См. также

11 Примечания

12 Литература

13 Ссылки

1895—1917 годы

Сведения о родителях Николая Ежова и первых годах жизни противоречивы. В своих анкетах и автобиографиях Ежов утверждал, что родился в 1895 году в Санкт-Петербурге в семье русского рабочего-литейщика. В анкетах за 1922 и 1924 писал: «объясняюсь на польском и литовском языках»[9].

Метрическая запись о рождении Н.И. Ежова 8 (20) апреля 1895 года в Красненской волости Крапивенского уезда Тульской губернии была выявлена в фондах Литовского государственного исторического архива (LVIA, f. 605, ap. 20, b. 515, l. 119v-120, eil.16).[источник не указан 218 дней]

А. Павлюков, однако, указывает в своей биографии Николая Ежова, что его отцом был уроженец села Волхонщино Тульской губернии Иван Ежов, который отслужил в Литве срочную службу в музыкантской команде 111-го пехотного полка, стоявшего в литовском городе Ковно. Отслужив положенный срок, он остался там же на сверхсрочную, женился на местной девушке-литовке[10], а после выхода в отставку переехал в соседнюю Сувалкскую губернию (ныне территория частично в составе Польши, частично в составе Литвы) и устроился «на работу» в земскую стражу (полицию). На момент рождения Николая семья, судя по всему, проживала в селе Вейверы Мариампольского уезда указанной губернии (ныне Литва), а три года спустя, когда отец получил повышение и был назначен земским стражником Мариампольского городского участка, — переехала в Мариамполь. Здесь мальчик отучился три года в начальном училище, а в 1906 году был отправлен к родственнику в Петербург, учиться портняжному ремеслу[11].

По официальной версии[уточнить], с 1911 года Николай Ежов работал учеником слесаря на Путиловском заводе, однако архивными документами это не подтверждается[12]. В 1913 году он уехал из Петербурга и провёл какое-то время у родителей, в Сувалкской губернии, а затем в поисках работы жил в других местах, и даже за границей, в Тильзите (Восточная Пруссия)[11].

В июне 1915 года добровольцем пошёл в армию. Пройдя обучение в 76-м запасном пехотном батальоне (город Тула), был направлен на Северо-Западный фронт, в 172-й Лидский пехотный полк. 14 августа 1915 года Ежов, заболевший и к тому же легко раненый, был отправлен в тыл. В начале июня 1916 года Ежов, признанный негодным к строевой службе по причине очень маленького роста (151 см)[13], направлен в тыловую артиллерийскую мастерскую в Витебске. Здесь его сначала использовали в основном в караулах и нарядах, а с конца 1916 года его, как самого грамотного из солдат, назначили писарем[11].

Как следует из анкет, заполненных Ежовым в начале 1920-х, в РСДРП (б) его приняли 5 мая 1917 года. С 1927 года он начинает называть другую дату — март 1917 года. В действительности, как пишет А. Павлюков, согласно документам Витебской городской организации РСДРП (интернационалистов), в которую входили как большевики, так и меньшевики-интернационалисты, в её ряды Николай Ежов вступил 3 августа 1917 года[11].

Осенью 1917 года Ежов заболел, попал в госпиталь, а по возвращении в часть 6 января 1918 года был уволен в отпуск по болезни сроком на шесть месяцев и уехал к родителям, которые к этому времени перебрались в Вышневолоцкий уезд Тверской губернии[11]. С августа 1918 года работал на стекольном заводе в Вышнем Волочке[13].

В период пребывания Ежова во главе НКВД деятельность 22-летнего тылового писаря во время октябрьской революции преувеличивалась и мифологизировалась; так, в первом издании «Краткого курса истории ВКП (б)» утверждалось, что в октябре 1917 года «на западном фронте, в Белоруссии, подготовлял к восстанию солдатскую массу т. Ежов».

Партийная карьера

В апреле 1919 года был призван на службу в Красную Армию, направлен на саратовскую базу радиоформирований (позднее — 2-я казанская база), где он сначала служит рядовым, а потом переписчиком при комиссаре управления базы[13]. В октябре 1919 года занял должность комиссара школы, в которой обучали радиоспециалистов, в апреле 1921 года стал комиссаром базы, одновременно избирается заместителем заведующего агитационно-пропагандистским отделом Татарского обкома РКП (б)[13].

В июле 1921 года зарегистрировал брак с Антониной Титовой, которая вскоре после свадьбы отправилась в Москву, а в сентябре того же года добилась перевода в столицу и своего мужа в связи с его переходом на партийную работу[13].

За «принципиальность» к оппозиции решением Оргбюро ЦК РКП (б) от 10 февраля 1922 года его направляют ответственным секретарём Марийского обкома партии[14].

1922, март — октябрь — ответственный секретарь Марийского обкома РКП (б)[15], отбыв в октябре 1922 г. в отпуск, назад Ежов не вернулся[14].

1923, март — 1924 — ответственный секретарь Семипалатинского губкома РКП (б), утверждается, что направил его в Казахстан Валериан Куйбышев[16].

1924—1925 годы — заведующий орготделом Киргизского обкома ВКП (б),

1925—1926 годы — заместитель ответственного секретаря Казакского крайкома ВКП (б), работал под началом Ф. И. Голощёкина, с которым у него был роман[17].

Делегат XIV съезда партии (декабрь 1925 года). На съезде познакомился с партийным аппаратчиком И. М. Москвиным. В феврале 1926 года тот стал заведующим Орграспредотделом ЦК ВКП (б) и в феврале 1927 года пригласил Ежова к себе в отдел инструктором[18].

Позднее Москвин писал о своём подчинённом[11]:

« Я не знаю более идеального работника, чем Ежов. Вернее не работника, а исполнителя. Поручив ему что-нибудь, можно не проверять и быть уверенным — он всё сделает. У Ежова есть только один, правда, существенный недостаток: он не умеет останавливаться. Иногда существуют такие ситуации, когда невозможно что-то сделать, надо остановиться. Ежов — не останавливается. И иногда приходится следить за ним, чтобы вовремя остановить… »

Проработав в Орграспредотделе до 1929 года, Ежов в течение года был заместителем наркома земледелия СССР, а в ноябре 1930 года вернулся в Орграспредотдел заведующим, заняв место своего бывшего начальника, которого перевели на должность заместителя председателя ВСНХ. Именно к ноябрю 1930 года относится знакомство Ежова со Сталиным[18].

Орграспредотделом Ежов заведует до 1934 года, реализуя на практике кадровую политику Сталина. В 1933—1934 годах входит в Центральную комиссию ВКП (б) по «чистке» партии. На состоявшемся в январе-феврале 1934 года XVII съезде партии Ежов возглавил мандатную комиссию. В феврале 1934 года избран членом ЦК, Оргбюро ЦК и заместителем председателя Комиссии партийного контроля при ЦК ВКП (б). С февраля 1935 года — председатель КПК, секретарь ЦК ВКП (б).

В 1934—1935 годах возглавляет промышленный отдел ЦК ВКП (б), в 1935—1936 годах — отдел руководящих партийных органов ЦК ВКП (б). Какое-то время исполняет обязанности заведующего отделом планово-торгово-финансовых органов ЦК ВКП (б) и политико-административного отдела ЦК ВКП (б).

В 1934—1935 годах Ежов с подачи Сталина фактически возглавил следствие по делу об убийстве Кирова и Кремлёвскому делу, увязав их с деятельностью бывших оппозиционеров — Зиновьева, Каменева и Троцкого. Как свидетельствует историк О. В. Хлевнюк, на этой почве Ежов фактически вступил в заговор против наркома внутренних дел НКВД Ягоды и его сторонников с одним из заместителей Ягоды Я. С. Аграновым; так, в 1936 году Агранов на совещании в НКВД сообщал[19]:

« Ежов вызвал меня к себе на дачу. Надо сказать, что это свидание носило конспиративный характер. Ежов передал указание Сталина на ошибки, допускаемые следствием по делу троцкистского центра, и поручил принять меры, чтобы вскрыть троцкистский центр, выявить явно невскрытую террористическую банду и личную роль Троцкого в этом деле. Ежов поставил вопрос таким образом, что либо он сам созовёт оперативное совещание, либо мне вмешаться в это дело. Указания Ежова были конкретны и дали правильную исходную нить к раскрытию дела »

С 12 октября 1937 года — кандидат в члены Политбюро ВКП (б).

Во главе НКВД

Нарком Ежов

В сверкании молний ты стал нам знаком,

Ежов, зоркоглазый и умный нарком.

Великого Ленина мудрое слово

Растило для битвы героя Ежова.

— Из стихотворения Джамбула,

народного поэта Казахстана

в переводе К. Алтайского

Опубликовано в газете «Пионерская правда»

20 декабря 1937 года[20]

Известна также «Песнь о батыре Ежове»

тех же авторов[21].

25 сентября 1936 г. находившийся в отпуске И. В. Сталин и А. А. Жданов отправили в Москву шифротелеграмму следующего содержания[22]:

« ЦК ВКП (б). Тт. Кагановичу, Молотову и другим членам политбюро ЦК. Первое. Считаем абсолютно необходимым и срочным делом назначение тов. Ежова на пост наркомвнудел. Ягода явным образом оказался не на высоте своей задачи в деле разоблачения троцкистско-зиновьевского блока ОГПУ, опоздал в этом деле на 4 года. Об этом говорят все партработники и большинство областных представителей наркомвнудела. Замом Ежова в наркомвнуделе можно оставить Агранова… Что касается КПК, то Ежова можно оставить по совместительству, а первым заместителем Ежова по КПК можно было бы выдвинуть Яковлева Якова Аркадьевича… Ежов согласен с нашими предложениями… Само собой понятно, что Ежов остаётся секретарём ЦК »

26 сентября 1936 года назначен Народным комиссаром внутренних дел СССР[23], сменив на этом посту Генриха Ягоду[24]. 1 октября 1936 года Ежов подписал первый приказ по НКВД о своём вступлении в исполнение обязанностей наркома.

Как и его предшественнику Генриху Ягоде, Ежову подчинялись и органы государственной безопасности (ГУГБ НКВД СССР), и милиция, и вспомогательные службы, такие, как управления шоссейных дорог и пожарной охраны.

На новом посту Ежов занимался координацией и осуществлением репрессий против лиц, подозревавшихся в антисоветской деятельности, шпионаже (статья 58 УК РСФСР), «чистками» в партии, массовыми арестами и высылками по социальному, организационному, а затем и национальному признаку. Систематический характер эти кампании приняли с лета 1937 года, им предшествовали подготовительные репрессии в самих органах госбезопасности, которые «чистили» от сотрудников Ягоды. 2 марта 1937 года в докладе на пленуме ЦК ВКП (б) он выступил с резкой критикой подчинённых, указав на провалы в агентурной и следственной работе. Пленум одобрил доклад и поручил Ежову навести порядок в органах НКВД. Из сотрудников госбезопасности с 1 октября 1936 года по 15 августа 1938 года было арестовано 2273 человека, из них за «контрреволюционные преступления» — 1862[источник не указан 2617 дней]. 17 июля 1937 года Ежов был награждён орденом Ленина «за выдающиеся успехи в деле руководства органами НКВД по выполнению правительственных заданий»[18].

Н. И. Ежов — генеральный комиссар госбезопасности.

Именно при Ежове появились так называемые разнарядки местным органам НКВД с указанием числа людей, подлежащих аресту, высылке, расстрелу или заключению в лагеря или тюрьмы.

Шифровка от и. о. секретаря Иркутского обкома Филиппова и начальника НКВД Иркутской обл. Малышева с просьбой об увеличении лимита по первой категории (расстрел) с резолюциями членов Политбюро

30 июля 1937 года был подписан приказ НКВД № 00447 «Об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и других антисоветских элементов»[25].

Для ускоренного рассмотрения тысяч дел использовались внесудебные репрессивные органы, т. н. «Комиссия НКВД СССР и прокурора Союза ССР» (в неё входил сам Ежов) и тройки НКВД СССР на уровне республик и областей.

С января 1937 года по август 1938 года Ежов отправил Сталину около 15 000 спецсообщений с докладами об арестах, проведении карательных операций, запросами о санкционировании тех или иных репрессивных акций, с протоколами допросов. Таким образом, в день он отправлял более 20 документов, во многих случаях достаточно обширных. Как следует из журнала записей посетителей кабинета Сталина, в 1937—1938 годах Ежов побывал у вождя почти 290 раз и провёл у него в общей сложности более 850 часов. Это был своеобразный рекорд: чаще Ежова в сталинском кабинете появлялся только Молотов[26].

Ежов (справа), Сталин, Молотов и Ворошилов на выборах 1937 года.

Ежов сыграл важную роль в политическом и физическом уничтожении так называемой «ленинской гвардии». При нём были репрессированы бывшие члены Политбюро ЦК ВКП (б) Ян Рудзутак, Станислав Косиор, Влас Чубарь, Павел Постышев, Роберт Эйхе, был проведён ряд громких процессов против бывших членов руководства страны, закончившихся смертными приговорами, особенно Второй Московский процесс (январь 1937 года), Дело военных (июнь 1937 года) и Третий Московский процесс (март 1938 года). В своём рабочем столе Ежов хранил пули, которыми были расстреляны Зиновьев, Каменев и другие; эти пули были изъяты впоследствии при обыске у него[27]. В ходе репрессий он лично принимал участие в пытках[28].

Данные о деятельности Ежова в области собственно разведки и контрразведки неоднозначны. Известно, что при нём органами НКВД был похищен в Париже генерал Евгений Миллер (1937 год) и проводился ряд операций против Японии; за рубежом был организован ряд убийств, в частности под руководством Ежова была разработана операция по устранению лидера украинских националистов Евгения Коновальца (убит в Нидерландах в мае 1938 года)[29][30].

Получил распространение своеобразный культ Ежова как человека, беспощадно уничтожающего «врагов». В 1937—1938 Ежов — один из самых могущественных советских руководителей, фактически четвёртый человек в стране после Сталина, Молотова и Ворошилова[31]. Портреты Ежова печатались в газетах и присутствовали на митингах. Известность получили обе версии плаката Бориса Ефимова «Стальные Ежовы рукавицы», где нарком берёт в ежовую рукавицу многоголовую змею, символизирующую троцкистов и бухаринцев[32][33]. Была опубликована «Баллада о наркоме Ежове» за подписью казахского акына Джамбула Джабаева (по некоторым данным, сочинённая «переводчиком» Константином Алтайским). Постоянные эпитеты — «сталинский нарком», «любимец народа».

Ежов очень хорошо владел письменной речью:

« Помню, когда я изучал дело Ежова, меня поразил стиль его письменных объяснений. Если бы я не знал, что за плечами у Николая Ивановича незаконченное низшее образование, то мог бы думать, что это так складно пишет, так ловко владеет словом хорошо образованный человек. Поражает и масштаб его деятельности. Ведь именно этот невзрачный, необразованный человек организовал строительство Беломорканала (начал эту «работу» его предшественник Ягода), Северного пути, БАМа.

— Уколов А. Т., председатель военной коллегии Верховного суда РФ

по рассмотрению дела Ежова и Абакумова[34] »

Н. И. Ежов и И. В. Сталин.

8 апреля 1938 года он был назначен по совместительству наркомом водного транспорта, что могло свидетельствовать о грозящей ему опале.

Опала

В августе 1938 года первым заместителем Ежова по НКВД и начальником Главного управления государственной безопасности был назначен Лаврентий Берия, к которому с этого момента стало переходить фактическое руководство наркоматом.

После того, как 19 ноября 1938 года в Политбюро обсуждался донос на Ежова, поданный начальником управления НКВД по Ивановской области В. П. Журавлёвым (который вскоре был перемещён на пост начальника УНКВД по Москве и Московской области), 23 ноября Ежов написал в Политбюро и лично Сталину прошение об отставке, в котором признал себя ответственным за вредительскую деятельность различных «врагов народа», проникших по недосмотру в НКВД и прокуратуру. Он брал на себя вину за бегство ряда разведчиков и просто сотрудников НКВД за границу (в 1938 году полпред НКВД по Дальневосточному краю Генрих Люшков бежал в Японию, в то же время начальник НКВД УССР А. И. Успенский скрылся в неизвестном направлении, а ближайший соратник Ежова — начальник Ленинградского УНКВД М.И. Литвин застрелился, ожидая ареста[источник не указан 409 дней][35] и т. д.); признавал, что «делячески подходил к расстановке кадров» и т. п. Предвидя скорый арест, Ежов просил Сталина «не трогать моей 70-летней старухи матери». Вместе с тем, Ежов подытожил свою деятельность так: «Несмотря на все эти большие недостатки и промахи в моей работе, должен сказать, что при повседневном руководстве ЦК НКВД погромил врагов здорово…»[36].

24 ноября 1938 года был освобождён от обязанностей наркома внутренних дел с сохранением за ним должности секретаря ЦК ВКП (б) и председателя Комиссии партийного контроля[37].

9 декабря 1938 года «Правда» и «Известия» опубликовали следующее сообщение: «Тов. Ежов Н. И. освобождён, согласно его просьбе, от обязанностей наркома внутренних дел с оставлением его народным комиссаром водного транспорта». Преемником Ежова стал назначенный в НКВД с поста первого секретаря ЦК Компартии Грузинской ССР Лаврентий Берия, который с конца сентября 1938 года по январь 1939 года провёл широкомасштабные аресты людей Ежова в НКВД, прокуратуре и судах.

21 января 1939 года Ежов присутствовал на торжественно-траурном заседании по случаю 15-летней годовщины смерти Ленина, но делегатом XVIII съезда ВКП (б), начавшегося 10 марта, избран не был. Ежов имел право присутствовать на съезде как член ЦК; он побывал на нескольких заседаниях и попытался выступить, но сделать этого ему не дали. В новый состав ЦК Ежова также не избрали.

9 апреля 1939 года Ежов лишился должности наркома водного транспорта, а сам наркомат был разделён на наркоматы речного и морского флота.

Арест и смерть

На следующий день после снятия с должности наркома водного транспорта, 10 апреля 1939 года Ежов был арестован при участии Берии и Маленкова в кабинете последнего. Дело Ежова, по утверждению Судоплатова, вёл лично Берия и его ближайший сподвижник Богдан Кобулов[38]. Содержался в Сухановской особой тюрьме НКВД СССР.

Согласно обвинительному заключению, «подготовляя государственный переворот, Ежов готовил через своих единомышленников по заговору террористические кадры, предполагая пустить их в действие при первом удобном случае. Ежов и его сообщники Фриновский, Евдокимов и Дагин практически подготовили на 7 ноября 1938 года путч, который, по замыслу его вдохновителей, должен был выразиться в совершении террористических акций против руководителей партии и правительства во время демонстрации на Красной площади в Москве»[36].

Кроме того, Ежов обвинялся в преследовавшемся по советским законам мужеложстве[39]. 24 апреля 1939 года Ежовым было написано заявление с признанием в своих гомосексуальных связях. Среди обозначенных в признании Ежова любовниками значились: театральный деятель Я. И. Боярский-Шимшелевич, видный партиец Ф. И. Голощёкин, дивизионный комиссар В. К. Константинов, охранник И. Н. Дементьев. Все они были арестованы и расстреляны[40][41] (в обвинительном заключении было сказано, что Ежов совершал акты мужеложства, «действуя в антисоветских и корыстных целях»)[41].

На следствии и суде Ежов отвергал все обвинения и единственной своей ошибкой признавал то, что «мало чистил» органы госбезопасности от «врагов народа»[42]:

« Я почистил 14 000 чекистов, но огромная моя вина заключается в том, что я мало их почистил. »

В последнем слове на суде Ежов также заявил[42]:

« На предварительном следствии я говорил, что я не шпион, я не террорист, но мне не верили и применили ко мне сильнейшие избиения. Я в течение двадцати пяти лет своей партийной жизни честно боролся с врагами и уничтожал врагов. У меня есть и такие преступления, за которые меня можно и расстрелять, и я о них скажу после, но тех преступлений, которые мне вменёны обвинительным заключением по моему делу, я не совершал и в них не повинен… Я не отрицаю, что пьянствовал, но я работал как вол… Если бы я хотел произвести террористический акт над кем-либо из членов правительства, я для этой цели никого бы не вербовал, а, используя технику, совершил бы в любой момент это гнусное дело… »

3 февраля 1940 года Николай Ежов приговором Военной коллегии Верховного Суда СССР был приговорён к «исключительной мере наказания» — расстрелу; приговор был приведён в исполнение на следующий день — 4 февраля 1940 года в здании Военной коллегии Верховного Суда СССР[7]. Согласно утверждению Судоплатова, «Когда его вели на расстрел, он пел „Интернационал“»[38]. Труп кремирован в Донском крематории.

Вверху: Ежов со Сталиным, Молотовым, Ворошиловым на канале Москва — Волга. Внизу: Исчезновение «железного наркома».

Об аресте и расстреле Ежова в советской печати ничего не сообщалось; он просто исчез без каких-либо объяснений. Среди внешних знаков падения Ежова были переименование в 1939 году недавно названного в его честь города Ежово-Черкесска в Черкесск и исчезновение его изображений с некоторых «исторических» фотографий. В первом издании «Краткого курса истории ВКП (б)» (1938) в описании октябрьских событий 1917 года имелась фраза об Ежове, а ниже, при описании событий Гражданской войны, его имя входило в перечень «деятелей», занимавшихся «политическим просвещением Красной армии»; начиная с переиздания 1939 года эти упоминания Ежова были сняты.

В 1988 году Военная коллегия Верховного суда СССР отказала в реабилитации Ежова[1].

« Ежов… организовал ряд убийств неугодных ему лиц, в том числе своей жены Ежовой Е. С., которая могла разоблачить его предательскую деятельность.

Ежов… провоцировал обострение отношений СССР с дружественными странами и пытался ускорить военные столкновения СССР с Японией.

В результате операций, проведённых сотрудниками НКВД в соответствии с приказами Ежова, только в 1937—1938 гг. было подвергнуто репрессиям свыше 1,5 млн граждан, из них около половины расстреляно.

Из Определения № 7 н — 071/98 Военной коллегии Верховного суда РФ.[34] »

Семья

Первая жена — Антонина Алексеевна Титова (1897—1988), с 1919[43], по другим данным с 1921, разведены в 1930 г.[44].

Вторая жена — Евгения (Суламифь) Соломоновна Ежова, покончила жизнь самоубийством незадолго до ареста мужа.

Приёмная дочь четы Ежовых — Наталья Хаютина, после смерти матери и ареста отца была помещена в детский дом. В годы перестройки безуспешно добивалась реабилитации своего приёмного отца[45].

Брат — Иван Иванович Ежов (1897—1940), арестован через две недели после ареста наркома Ежова. Расстрелян[46].

Сестра — Евдокия Ивановна Ежова (1893—1958), в замужестве Бабулина. Жила в Москве[47][48].

Племянники:

Сергей Николаевич Бабулин (1910—?), портной. Постановлением Особого совещания при НКВД от 23 октября 1939 г. как социально-опасный элемент приговорён к восьми годам исправительно-трудовых лагерей. 22 мая 1946 года, по истечении срока заключения, освобождён, однако 26 января 1952 на тех же, что и прежде, основаниях постановлением Особого совещания при МГБ СССР отправлен в ссылку сроком на пять лет. В конце мая 1953 года освобождён по амнистии[11][49].

Анатолий Николаевич Бабулин (1911—1940), инженер-механик Центрального научно-исследовательского института авиамоторостроения. Расстрелян[50].

Виктор Николаевич Бабулин (1913—1940), студент Московской промышленной академии имени Л. М. Кагановича. Расстрелян[51].

В 1930-е годы жил на Остоженке, дом 1, кв. 21[52].

Награды

Орден Ленина — «за выдающиеся успехи в деле руководства органами НКВД по выполнению правительственных заданий» (июль 1937 года)[13]

Юбилейная медаль «XX лет Рабоче-Крестьянской Красной Армии» (22 февраля 1938 года)

Нагрудный знак «Почётный чекист»[53].

Орден Красного Знамени (Монголия)[54].

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 24 января 1941 года лишён государственных наград СССР и специального звания[1].

Названия в честь Ежова

В честь Ежова в 1937—1939 годах назывались:

город Черкесск (Ежово-Черкесск);

село Жданови (Ежовокани) Ниноцминдского района Грузии;

село Чкалово (Ежово) Пологовского района Запорожской области;

улица Осипенко (Ежова) в Самаре;

проспект Ежова в Семипалатинске, ныне проспект Шакарима;

в Новосибирске 15 октября 1937 года улица Томская была переименована в улицу Ежова, которая 9 мая 1939 ул. стала улицей Салтыкова-Щедрина;

в Свердловске (ныне Екатеринбург) в честь Ежова в 1938—1939 годах был назван административный район (Ежовский административный район, ныне Верх-Исетский административный район);

в монографии «Заметки о Тюмени (1906—1956 гг.)» тюменского бытописателя А. С. Улыбкина указано, что в Тюмени улица Томская с 1938 года была переименована в улицу Ежова, а с 1939 года — в улицу Осипенко[55];

железнодорожная Станция им. Тараса Шевченко (им. Ежова) в Смеле, Черкасской области;

Киевский стадион «Динамо» носил в 1930-х годах имя Ежова;

пароход «Николай Ежов», в 1936—1957 перевозивший заключённых из дальневосточных портов Находка и Ванино на Колыму, 13 мая 1939 года переименован в «Феликс Дзержинский»;

село Евгащино (Ежово) Большереченского района Омской области.

Киновоплощения

1968 — Пинкас Браун (Pinkas Braun) («Падение Тухачевского» / Der Fall Tuchatschewskij (ФРГ)

1990 — Николай Ферапонтов («Враг народа — Бухарин», СССР)

1992 — Матьяш Устич (венг. Usztics Mátyás) («Сталин», США — Венгрия — Россия)

2004 — Андрей Смоляков («Дети Арбата», Россия)

2006 — Юрий Черкасов («Очарование зла», Россия)

2006 — Сергей Перевозкин («Сталин. Live», Россия)[56]

2010 — Олег Васильков («Тухачевский. Заговор маршала», Россия)

2011 — Александр Сендерович («Отель Люкс», ФРГ)

2012 — Тимофей Трибунцев («Дело следователя Никитина», Россия)

2015 — Игорь Арташонов («Власик. Тень Сталина», сериал, Россия)

2017 — Юрий Круглов («Охота на дьявола», сериал, Россия)[57].

2018 — Игорь Фурманюк («Зорге», Россия)