Истоки российского федерализма (часть 1)

На всех этапах развития России как унитарного государства в той или иной мере присутствовали элементы федерализма, при этом федералистские тенденции то усиливались, то ослабевали. Истоки российской державности, положенные в основу суверенитета и целостности Российского государства своими корнями уходят в правление великих русских князей.

Рассматривая историю Руси с точки зрения становления федерализма, можно выделить несколько периодов: Киевской Руси (IX – XI вв.), феодальной раздробленности (XII – XIII вв.), татарского ига (XIII—XV вв.), Смуты (1605 – 1613 гг.), царской России (конец XIX – начало XX вв.).

«С известной долей условности можно говорить, что некоторая федерализация общественной и государственной жизни естественна для России (Руси), поскольку проживающие на ее территории народы изначально были склонны к сосуществованию в пределах союзного государственного образования».

По мнению Н. И. Костомарова, «начала, соединяющие земли между собой, хотя и были достаточны для того, чтобы не допустить эти земли распасться и каждой начать жить совершенно независимо от других, но не настолько сильны, чтобы заглушить всякое местное проявление и слить все части в одно целое. И природа, и обстоятельства – все вело жизнь русского народа к самобытности земель с тем, чтобы между всеми землями образовалась и поддерживалась связь. Так Русь стремилась к федерации, и федерация была формою, в которую она начала облекаться. Вся история Руси удельного уклада есть постепенное развитие федеративного начала, но вместе с тем борьбы его с началом единодержавия».

В. О. Ключевский поддерживал это мнение и считал, что указанные особенности древнерусского государственного устройства были унаследованы от более древнего племенного быта полян, древлян и других. П. И. Пестель также разделял идею о том, что удельная система древней Руси есть не что иное, как «род федеративного государства» (хотя следует отметить, что он в целом негативно оценивал данный опыт). К «древнерусским федералистам» относился и А. С. Ященко, видевший в удельной системе «федерацию самостоятельных государств, из которых в каждом был свой князь и свое вече».

Применение такого термина, как федерализм, в полной мере к Киевской Руси было бы неаккуратным, выглядело бы неоправданным осовремениванием реалий того времени, и, тем не менее, при начале государственности структура управления была ближе именно к принципам федерализма. На первых порах едва ли не единственным признаком существования единого Киевского государства была уплата дани местными племенами Киевскому князю, что требовало регулярных военных обходов территорий («полюдья»). В силу этого же границы между древнерусскими княжествами достаточно условны.

Территория Руси делилась на земли, сотни, ряды, пятины, полупятины и уезды. Однако попытки проследить как границы этих территориальных формирований, так и структуру их управления ни к чему не приводят. Скорее всего, границ как таковых и не было, вернее, они имели предельно общий характер (существовала некая пограничная зона), а аппарат управления не фиксировался документально и поэтому не может быть прослежен. Мало того, и система наименований весьма запутана: земли одновременно и княжества, сотни могут именоваться и полупятинами, а уезды точно так же называются и волостями.

Можно выделить также так называемые пригороды, которыми именовались вовсе не окраинные части городов, а земли, прилегающие к центральным городам и подчиненные им (в том числе и другие города), и погосты, иначе говоря, совокупность деревень (и не только деревень), расположенная на этих прилегающих землях, которые, в свою очередь, были не только административной, и прежде всего не административной, но податной категорией.

Все это, вместе взятое, позволяет сделать вывод, что система территориального управления как таковая еще не сложилась. Ее формирование происходило достаточно стихийно.

«Первым русским антифедералистом можно считать князя Рюрика. По версии историков, первоначально согласно «ряду» власть князя была жестко ограниченной – он осуществлял общую оборону и гарантировал безопасность территорий, за что получал доходы от судебной деятельности и часть дани. При таком князе-«арбитре» местные и региональные власти сохраняли свои прежние полномочия. Однако несколько лет спустя после заключения ряда, князь в одностороннем порядке резко расширяет свои функции. Рюрик получает контроль уже не просто за ладожской данью, но и за новгородской, полоцкой, ростовской, белозерской и другой, куда посылает на правах вассалов своих сподвижников.

Далее линия на жесткую централизацию, передел собственности и резкое сокращение прав территорий была продолжена последователями Рюрика – князьями Олегом, Игорем и другими». «В компетенцию Олега как верховного правителя входили уже политические, судебные и законотворческие дела, он был верховным главнокомандующим, представлял страну на международной арене, обладал властью над своими подданными, единолично устанавливал дани».

Использованные источники:

Пестель, П.И. Русская правда – СПб., 1906;

Петров, И.В. Государство и право древней Руси – СПб, 2003.