Какие они разные

Анна Захаровна

— Мама, почему ты сопротивляешься, это нормально, будет приходить женщина из социальной службы, помогать тебе, приносить продукты.

— Я сама могу, я же дохожу еще до магазина, а в выходные ты принесешь остальное.

— Знаю я твое «сама», в прошлый раз упала, хорошо хоть без перелома, обошлось. Я могу приезжать только на выходные, а ты всю неделю одна. Разумеется, если что-то срочное, мы привезем, но почему бы не воспользоваться услугой, которая тебе положена?

— Стыдно, дочка, мне стыдно, что за мной кто-то ухаживать будет.

В этом «стыдно» — весь характер Анны Захаровны, прожившей жизнь так, чтобы даже тенью не задеть. Терпелива к другим, требовательна к себе, она пережила и мужа, и сына, оставшись на склоне лет в небольшой квартирке, большую продала, чтобы помочь семье дочки.

— Как же, там ведь двое мальчишек, — говорила она соседкам, — а мне одной много не надо.

Она всегда довольствовалась малым, экономила, чтобы помогать дочке, внукам, родственникам, знакомым, близким и дальним, но с трудом принимала помощь от других.

— Знаю, что плохо, гордыня, наверное, но переселить себя не могу, — жаловалась Анна Захаровна своей давней подруге, с которой созванивалась каждый день, — и вот теперь Люда настаивает на соцработнике, а мне стыдно.

— Ты о Люде подумай, ее разгрузи, ей ведь так спокойнее будет.

Анна Захаровна не спала ночь, а утром позвонила дочери:

— Я согласна.

Элеонора Леонидовна

Ну и где носит эту Машку, сегодня ее день, должна была час назад прийти?! Сегодня надо помыть окно, хорошо бы еще полы перемыть, но, увы, эта горе-работница все время отговаривается, что занята. Лентяйка она, будь воля Элеоноры Леонидовны, она быстро бы разогнала таких работниц! И ведь уже третья, сколько же она натерпелась с ними! Первая, Ленка, будто с Луны свалилась, удивительно, как она дома ведет хозяйство, буханку хлеба нормальную выбрать не может – то сырая, то горелая. А уж что посерьезнее, совсем беда, колбасу, что покупала – есть невозможно, селедку сразу выбросила. Когда ее сменила Ритка, Элеонора Леонидовна сначала обрадовалась, улыбчивая, услужливая, но это сначала, потом стала откровенно отлынивать, как же она полы мыла, не мыла – пачкала, а уж зеркала, плиту и окна совсем доверить нельзя. Элеонора Леонидовна долго скандалила, каждый день звонила в социальную службу. Теперь вот эту прислали, Машку – какая-то вся оплывшая, неповоротливая, не женщина – кадка с тестом.

Михаил Дмитриевич

Михаил Дмитриевич понял, что не завтракал, когда часы подбирались к трем. С утра сидел над архивами, в настоящее возвращаться не хотелось. Что у него в этом настоящем – квартира с книгами, выключенный телевизор, старенький ноутбук с окошком связи с сыном. Как же он забыл, сегодня к нему придет дама, а он даже не побрился!

Мужчина тяжело поднялся, опершись на трость, колени сразу отозвались болью. Пена для бритья заканчивалась, быстрее бы подсохло, возможно, у него хватит сил дойти до магазина.

Михаил Дмитриевич включил робот-пылесос, подарок сына, не годится принимать женщину в таком беспорядке! Эх, жаль, что он не сможет дойти до кондитерской, купить пирожные, ему очень нравилось смотреть, как ест Машенька, она целый день на ногах, перекусить некогда.

Мария

Сначала она зайдет к Элеоноре, хорошо, что после нее Анна Захаровна, Михаил Дмитриевич будет последним. Он наверняка захочет, чтобы она выпила с ним чаю, надо зайти в кондитерскую. У Анны Захаровны давно пора помыть окна и двери, она сама не попросит. Интересно, что на сегодня приготовила Элеонора? Как же Марии хотелось от нее отказаться, но если не она, то кто? Больная, несчастная, одинокая женщина, вряд ли у нее остались родственники и друзья, так что Маша – просто громоотвод. Какие же они разные, но все нуждаются в ней.

Маша улыбнулась и вошла в подъезд.