"На благо государства": Пётр Первый как политический миф

Век ХХ почти весь прошёл под знаменем исполнения заветов Ленина. Век XVIII — под знаменем исполнения заветов Петра. Причём, во втором случае именно так, Петра без указания номера самодержца, хотя восемнадцатое столетие вместило в себя всех троих царственных особ по имени Пётр: первого, второго и третьего. Самое интересное в том, что самодержец Пётр под номером один не оставил даже элементарного завещания. Хотя именно он своей властью довёл абсолютизм до максимального воплощения указом о престолонаследии от 1722 года.

... чего для заблагоразсудили мы сей устав учинить, дабы сие было всегда в воле правительствующего государя, кому оной хочет, тому и определит наследство, и определенному, видя какое непотребство, паки отменит, дабы дети и потомки не впали в такую злость, как выше писано, имея сию узду на себе. Того ради повелеваем, дабы все наши верные подданные и мирские без изъятия, сей наш устав пред богом и его евангелием утвердили на таком основании, что всяк, кто сему будет противен, или инако как толковать станет, тот за изменника почтен, смертной казни и церковной клятве подлежать будет.

Текст XVIII века современному читателю не всегда даётся, а при этом ещё стоит учесть, первый российский император с трудом мог выражать свою мысль, но здесь можно разобрать, что назначение наследника целиком зависело от произвола правительствующего государя. Причём произвол этот не ограничен в указе ни временем, ни кругом возможных наследников, ни какими-нибудь другими документами. То есть правовой порядок наследования Пётр I отменил как по его же словам вредный. А заменил закон своим личным произволом.

Государство — это я!
(фраза, приписываемая французскому королю Людовику XIV)

Результатом этого безрассудства и самодурства явилась Эпоха дворцовых переворотов, результатом которой было в том числе было самое унизительное крепостное право с самым чуждым для страны дворянством. Но это ещё было бы не вся беда.

Фрагмент картины Сурикова "Утро стрелецкой казни". Фото взято с ресурса Яндекс. Картинки

У публицистов-западников часто мелькает мысль о якобы изначальной рабской природе русского народа. И тут же как аргумент: что же не выступили против деспотизма Петра Великого и что мол по-другому с таким народом и нельзя было. Да, Фронды, подобной французской, в противовес петровскому самодурству не было. Кому было устраивать эту фронду? Сенату, собранному из "птенцов гнезда Петрова", которым он настолько не доверял, что назначил к ним генерал-прокурора, а на заседаниях должен был присутствовать гвардеец для надзора. Можете представить, что в Госдуме ежедневно сидит наряд Росгвардии с предписанием если что нет, нещадно бить депутатов? С боярской думой и Земским собором ничего подобного прежние цари не допускали, хотя на дворян и распространялись телесные наказания. После "замечательных" реформ Петра Первого российское государство не досчиталось трети населения. И это с учётом присоединённых Прибалтийских земель. Треть населения — цена петровских экспериментов по насильственной вестернизации. После этого все эти киношные сцены с коронной фразой "я за Россию живота не жалел" звучат как образец лицемерия.

Потому стоит ли удивляться, что каждый следующий монарх, независимо от характера своей политики, декларировал следование заветам Петра Великого, делая вклад в его культ личности.

Статья опубликована на моём канале "Мир глазами историка" на площадке Дзен под заголовком"На благо государства": Пётр Первый как политический миф".