Рим – это не император.

Акт I: Возвращение Героя

Солнце, кровавым пятном, висело низко над горизонтом, когда Гай Юлий Марцелл, Проконсул, сын Марса, ехал по Виа Триумфалис. Толпа собралась, чтобы увидеть ведущего свои легионы, воина, ореол которого сиял ярче звезд, что украшали небесный свод.

Но его сердце не отзывалось радостью на крики "Триумф!", что вздымались в небо словно волны великого Тибра во время весеннего разлива.

Рим, вечный город, казался ему мертвым, несмотря на золотое убранство и лавры, венчавшие его ворота и стены. Взгляд военачальника проникал сквозь бархат развевающихся знамен и алых покрывал, открывая картины бедствия и горечи, что угнетали граждан и разлагали саму сердцевину Рима.

"Что с тобой, дитя Ромула?" – тихо прошептал он, когда его боевой конь, украшенный яркими лентами, медленно нес его через площадь.

Сколько битв он выиграл, сколько земель покорил, для чего, ради кого? Тление скрывал Рим под своими мраморными костями. Налоги, тяжкая ноша для простолюдинов, вот его заслуги, и в тоже время дома важных патрициев купались в роскоши, полностью оторванные от забот о простом народе. О, как же заблудилась вершина власти, сбившись с пути истинного долга перед отцами и богами!

Гай Юлий почувствовал, что его меч, ещё не остывший от крови, жаждет новой борьбы. Но как можно сражаться с тенью, которая окутала Рим, как можно вытащить на свет того зверя, что сеет смуту в самом сердце империи?

И кто будет тем героем, который восстановит законы Нумы и приведет к победе не на полях сражений, но в душах римлян?

Так мучительно размышлял Гай Юлий, пройдя через триумфальные ворота, и лишь крепкие стены Капитолия слышали его тихий вздох – предвестник великих перемен или падения той могущественной державы, что когда-то непоколебимо стояла, словно сам Юпитер среди божеств.

Акт II: Жрецы и Пророчества

Опустившись коленами на холодный мрамор перед величественным огнём Весты, Гай Юлий Марцелл, сын войны и почитания богов, чья душа была полна мучений и сомнений, искал ответа на свой вопрос. Пламя, словно живое существо, танцевало перед ним, отражаясь в его открытых, голубых глазах. Вечный огонь, хранительницей которого была Веста, неугасим, как вера римлян в силу предков и судьбу своего великого города.

В мрачной тени, которая сковала его душу, Проконсул призвал весталок, девственных служанок храма, жриц, что клялись беречь чистоту огня и Рима. Он хотел услышать, что скажет ему богиня, какое пророчество будет дано ему.

Великая жрица, с венцом на голове и с накинутым белым покрывалом на плечах, словно лебединое перышко, подошла к Проконсулу, глаза её горели проницательностью, и с её губ сорвались слова:

" Гай Юлий Марцелл," начала она, голос её звучал чисто, словно струна на лире Аполлона,

"Ты избран богами в час раздора и тьмы. Ты - пламя, что воспламенит Рим новой страстью, жаждой свободы и величия. Ты - тот, кто свергнет тиранию и вновь восстановит республику."

Ошеломлённое пророчеством, сердце Проконсула забилось сильнее. Он был воином, но не судьей, что способен вынести приговор императору. Он не был предателем, в нем не было решимости самому вершить судьбу империи.

В подавленном состоянии, полный сомнений Гай Юлий покинул храм.

В полдень, когда солнце, освещало своими лучами подножия мраморных лестниц, ведущих к садам Виллы Маецената. Проконсул Гай Юлий Марцелл, гордость империи, встретил Луция Сенеку, философа, римского мыслителя, глубокого и проницательного, как сама правда.

-Добрый день, великий Проконсул, - мягко проговорил Сенека, обращаясь к Гаю Юлию, чей взгляд пытался угадать замысел слов философа.

-Как великолепно полуденное солнце сочетается с неизменным порядком мира, не находите?

-Так и есть, Луций, - отозвался Проконсул, отмечая в душе подозрительную двусмысленность слов мудреца.

-Но порядок, о котором ты говоришь, лишь кажущаяся иллюзия, насколько я вижу. Ибо что касается Рима, кровь, давление и страх стали его трагической гармонией.

Сенека, улыбаясь, подхватил:

-Так уж повелось, что время от времени трагедия требует решительных действий, я могу с вами говорить откровенно?

-Конечно, наш разговор останется между нами.

Сенека продолжил:

-Сцена снова должна стать светлой и чистой. Антоний Кассиус, что носит регалии императора, подводит Рим к его последним дням и как говорят актёры, его уход со сцены неизбежен для сюжета.

Гай Юлий, чувствуя натянутую струну разговора, колебался между правдой Сенеки и трагедией возможного предательства.

-А не станет ли его смерть началом большего хаоса? Ведь вакуум власти порой бывает опаснее самой тирании.

-Мудрый Проконсул, порой именно смерть – это знамение начала, как заря нового дня сменяет закат и ночь.-ответил Сенека.

-Неужели не приходило вам в голову, что именно через жертву достигается искупление и новое рождение Рима? И что судьба, которая ведет каждого из нас, призывает героя принести эту жертву?...

Продолжение на нашем канале =>>

Все статьи Автора на Дзен =>>