«Скорая» не сразу забрала мальчика»

Гибель 6-летнего пациента: что говорят специалисты «Клиники инновационной медицины»

Появились новые подробности гибели саранского мальчика после удаления аденоидов. 6 февраля в Детской респуб­ликанской больнице (ДРБ) скончался 6-летний пациент, перенесший ранее операцию в частной Клинике инновационной медицины (КИМ). По факту смерти возбуждено уголовное дело. Не исключено, что у следствия возникнут вопросы и к врачам скорой помощи. По словам представителей «КИМ», врачи «скорой» отказывались госпитализировать тяжелобольного без согласия главного врача ДРБ Олега Солдатова. Ребенка доставили в больницу только через 40 минут, когда разрешение было получено. Подробности трагедии выясняла Алена Нестерова.

История гибели мальчика обросла много­численными слухами. Пользователи соцсетей обсуждают несколько версий произошедшего, в их числе «слабое сердце», «ошибка врача», «передозировка наркоза». На самом деле ребенок скончался от отека головного мозга. А вот что привело к отеку пока не известно. Однако всплывшие подробности вызывают много вопросов. Неужели для того, чтобы скорая помощь взяла тяжелого пациента из частной клиники, требуется согласие главного врача ДРБ?

КИМ

С 2015 года в КИМ проведено более 2 тысяч операций. Ранее сообщалось, что у клиники нет своей реанимации. Но оказывается, палата интенсивной терапии там все-таки есть. «Отделение реанимации организуется, когда клиника крупная и многопрофильная, — ​поясняет анестезиолог-реаниматолог Андрей Долгов. — ​Все необходимое для отделения реанимации у нас есть в палате интенсивной терапии. Имеется следящая за состоянием пациента аппаратура. Кардиомонитор со всеми основными функциями — ​измерением пульса, давления, степень насыщения крови кислородом. Для сложных ситуаций есть портативный аппарат искусственной вентиляции легких, дефиб­риллятор, дозаторы шприцевые и инфузионные. Здесь наблюдаются пациенты, у которых есть сопутствующие патологии, например, проблемы с сердцем или легкими. Однако случаев резкого ухудшения состояния у нас не было».

По словам представителей КИМ, палату недавно проверяли сотрудники Росздравнадзора и нарушений не выявили. «Палату интенсивной терапии проверяли, все в наличии, нареканий нет, это зафиксировано в актах проверки, — ​рассказывает соучредитель клиники Михаил Исаев. — ​Недочеты выявлены только при оформлении документов и то по другому профилю — ​гинекологии».

Самая востребованная операция в КИМ — ​удаление аденоидов. Чаще всего родители стремятся направить ребенка к доктору Константину Ермину, так как по уровню мастерства он считается одним из лучших. Что пошло не так в ситуации с умершим мальчиком, медики пока не знают, ждут результатов экспертизы.

Операция

Избавить от аденоидов 6-летнего пациента могла только операция. Консервативное лечение при имевшейся стадии результатов, как правило, не дает. После консультации родители и врач приняли решение об операции. «Все пациенты приходят к нам уже обследованными, — ​рассказывает Андрей Долгов. — ​В данном случае все проходило в штатном режиме, как тысячи раз до этого. Никаких предпосылок для трагичного исхода не возникло».

«Операция проходила под общим наркозом. С использованием эндоскопического оборудования, — ​продолжает Константин Ермин. — ​Под местной анестезией такие вмешательства не совершаются. Есть понятие, что пациент не должен присутствовать при своей операции, тем более маленький ребенок».

По словам врачей, для наркоза применялись самые современные в анестезиологии средства. «Препарат подается ингаляционно, — ​поясняет Андрей Долгов. — ​Детишки вдыхают и засыпают. Очень хорошо переносят. Контроль подачи препарата осуществляется при помощи газового анализатора, который имеется у аппарата ИВЛ. Согласно его данным мы определяем, какую концентрацию необходимо подавать».

Жители Саранска, осуждая трагедию в социальных сетях, задавали вопрос, почему пациенту не сделали пробы на переносимость наркоза. Но по словам врача, подобные тесты делаются только в случае, если есть показания. «Как правило, такие пробы делают, когда у пациента так называемая поливалентная аллергия, — ​комментирует Долгов. — ​То есть имеется аллергия на препараты различных наименований. Кроме того, выясняется, есть ли аллергические предрасположенности у родителей».

Как утверждают медики, операция прошла успешно. Ребенок проснулся, самостоятельно перелез с операционного стола на каталку. Затем его доставили в палату, где ждала мама. Он сам перебрался с каталки на кровать. «В обязанности постовой сестры и анестезиолога входит наблюдение пациента в течение 3–4 часов после операции, — ​продолжает Андрей Долгов. — ​Первоначально у него было такое же состояние, как у остальных детишек после операции, — ​полудрема, жажда, выполнение команд. Они активно реагируют на осмотры, немножко жалуются на болевые ощущения. После повторного осмотра стало наблюдаться ухудшение состояния. Нас это насторожило. Я находился в палате с ребенком. Причем процесс развивался стремительно на фоне полного здоровья и нормального состояния. Пациента транспортировали в палату интенсивной терапии и операционной, чтобы выяснить причину ухудшения».

Кровотечение, которое могло стать послеоперационным осложнением, врачи не обнаружили. «Затем начались мероприятия интенсивной терапии, — ​рассказывают медики. — ​Мы приняли решение вызвать бригаду скорой помощи для транспортировки его в ДРБ, чтобы установить причину».

Разрешение.

Однако осуществить госпитализацию оказалось не просто. По словам представителей КИМ, требовалось специальное разрешение. Скорая помощь приехала через 26 минут, — ​рассказывает учредитель клиники Михаил Исаев. — ​Хотя их предупреждали, что ребенок находится в тяжелом состоянии. Было сделано порядка 10 звонков! Я сам находился за пределами клиники. Мне позвонил Константин Ермин, что «скорая» запрашивает согласие главного врача ДРБ. Я очень удивился. Принялся звонить по всем известным телефонам. Как мне сказали, это негласная практика. Хотя по закону экстренная медицинская помощь должна быть оказана. Я начал звонить людям, которые смогли бы дозвониться до главного врача ДРБ. Пришлось даже обратиться к помощнику министра здравоохранения России Анатолию Гулину. Он связался с Солдатовым, ему главный врач сказал, чтобы я перезвонил и уточнил обстоятельства. Но вызовы продолжали сбрасываться. В конце концов, я стал звонить на стационарный номер. Солдатов ответил, выслушал и разрешил привезти пациента. Кроме того, врач скорой помощи заявила, что у них нет в машине аппарата ИВЛ». Однако прошло уже примерно 40 драгоценных минут. В отделении реанимации малыш скончался.

Для оперировавшего врача Константина Ермина гибель мальчика стала настоящим ударом. За многолетнюю практику это первая смерть пациента. «Мы же не роботы, — ​говорит доктор. — ​Да, это личная трагедия». «Мы заинтересованы в том, чтобы выяснить причины происшествия, и сотрудничаем со следствием, — ​говорит Михаил Исаев. — ​В свете последних событий хотелось бы избежать «охоты на ведьм», чтобы на волне недавнего осуждения врача Мисюриной республика осталась без такого хорошего специалиста, как Константин Юрьевич. Мы не меньше других желаем выяснить причины, чтобы в дальнейшем подобные ситуации не повторялись».

Источник: Подробнее ➤