Недавно посмотрела выпуск передачи «Культурная революция» с Михаилом Швыдким. Тема передачи в тот раз была – «Надо ли бояться старости». Ничего интересного, обычный буржуазный, интеллигентский треп — лишь бы чем-нибудь занять обывательские мозги, помочь обывателю куда-то деть свое время, чтобы не дай бог не задумывался о вещах, на порядок более серьезных. Один участник передачи говорит, что старости бояться не надо, другой ему возражает, что, наоборот, надо.
Однако был один интересный момент. Выступила женщина. Ее звали, несколько я помню, Лилия Овчарова, директор Центра анализа уровня жизни и доходов. Эта женщина, конечно, не была ни марксисткой, ни коммунисткой. Но ее слова прозвучали резким диссонансом на этом фарсе-говорильне. Она попыталась перейти от общих фраз о старости к честному общественному анализу. Она сказала, что старость нельзя рассматривать абстрактно, оторвано от условий, в которых живет старый или стареющий человек. Если мы говорим о старости в нашей стране – то мы должны говорить и об условиях, в которых живут у нас старики: какую пенсию они получают, как у нас работает медицина и социальное обслуживание, как к пожилым людям относится общество, в частности, как к ним относятся в их собственной семье.
Интереснее всего то, как среагировали на это буржуазные идеологи, которые до этой минуты вволю трепались о старости «вообще». Они себя повели так, как будто женщина сказала что-то неприличное, допустила бестактность. Один из них, Марк Урнов (доктор политических наук и профессор!), весь напрягся, лицо у него стало явно встревоженное. И он ответил женщине так, как только мог ответить буржуазный интеллигент, инстинктивно боящийся действительно научного социального анализа. Он заявил, что проблему старости нельзя связывать с социальными условиями общества — ни с пенсионной системой, ни с социальным обслуживанием и пр. Что проблема старости – это проблема вечная, присущая любому человеческому обществу, и якобы во всех человеческих обществах она одна и та же. Даже в идеальном обществе – так заявил он, — проблема старости будет, и останется такой же. Мол, у пожилого человека ухудшается здоровье, изношенный организм слабеет, хиреет – вот она, проблема старости, и она была и будет неизменной во всех обществах.
Дальше неинтересно. Попытку рассматривать старость в связи с общественными условиями быстренько прикрыли, и пошел опять тот же треп о старости «вообще».
Однако мне этого вполне хватило, чтобы в очередной раз убедиться: боится российская буржуазная интеллигенция истинной социальной науки, просто не переносит. Сразу кисло кривит рожу. Ну да, куда как приятнее брать любую проблему в «общем» и «вечном» ключе, закрыв глаза на конкретные социальные условия. Милое дело. Болтай сколько хочешь, краснобайствуй, витийствуй, наслаждайся ролью мудреца. И — никакой опасности, что ненароком коснешься неприятных и щекотливых предметов – например, социального неравенства, нищеты, бездомности, а то и откровенного голода.
И, убедившись еще раз в том, что наша буржуазная интеллигенция боится и избегает любого действительно научного социального анализа, я вдруг с поразительной ясностью увидела: да, и старость, как и любое явление человеческой жизни – проблема прежде всего социальная. Старость – свойство человека, а человек всегда живет в том или другом обществе, в ту или другую эпоху, в том или другом общественном классе. И в зависимости от того в какую именно эпоху и в каком именно обществе он живет, к какому общественному классу принадлежит – по-разному будет протекать его старость.
А говорить, что старость – проблема «вечная», и что ее не следует рассматривать в связи с социальными условиями – так же нелепо и лицемерно, как говорить, что проблема молодежи – это, мол, проблема «вечная» и одинаковая во всяком обществе и во все эпохи. Или что проблема отношений между мужчиной и женщиной – «вечная» проблема и поэтому ее надо рассматривать абстрактно, не обращая внимания на то, живут ли этот мужчина и эта женщина в эпоху матриархата или в рабовладельческую эпоху, или же в феодальную, относятся ли они оба к одному классу или принадлежат к разным классам, или же вообще живут уже в бесклассовом обществе.
Ведь совершенно ясно – одни отношения будут между этими мужчиной и женщиной, если он – турецкий султан или индийский магараджа, а она – одна из его бесчисленных наложниц. И совсем другие, если оба они, скажем, геологи-товарищи в одном отряде, и плечом к плечу трудятся на благо нового, социалистического общества. В первом случае отношения построены на полном всевластии мужчины и полной зависимости, унижении женщины, они изуродованы раболепием, жестокостью, угнетением, издевательствами, унижением, в том числе и моральным, и прочей душевной мерзостью. Во втором, отношения построены на свободе, товариществе, дружбе, это союз равных и душевно чистых людей.
То же самое о проблеме молодежи. Кто жил при социализме – тот помнит, насколько по-разному жили, по-разному воспитывались, и насколько были различны идеалы молодых людей из социалистических стран и их сверстников из буржуазных стран. И, наоборот – как с разрушением социализма резко изменилась жизнь молодежи в бывших соцстранах — ее вкусы, привычки, цели и отношение к жизни стали такими же буржуазными, как до того у молодежи из капиталистических стран.
То же и со старостью. По-разному протекала она в разные эпохи и в различных обществах. Достаточно сказать, что в прежние времена «старостью» считали гораздо более ранний возраст, чем теперь. В первобытные времена, когда человек все силы, каждую минуту своей жизни тратил на выживание, на борьбу со всяческими невзгодами и был лишен всех благ цивилизации – продолжительность жизни была невероятно низкой. Редко кто доживал до двадцати пяти лет. В двадцать лет первобытный человек был стариком.
Немногим отличалась в этом отношении рабовладельческая эпоха и эпоха раннего феодализма. Тяжелый быт, отсутствие удобств, отсутствие гигиены, зачаточное, примитивное состояние медицины, практически – ее отсутствие, эпидемии и войны рано скашивали жизнь человека, рано старили его.
Например, вот такой факт. Во всемирно-известной пьесе Шекспира «Ромео и Джульетта» мать главной героини, Джульетты, описана и ведет себя, как пожилая женщина. Она и сама не раз говорит о своей старости. А позже из ее же слов мы узнаем, что ей двадцать восемь лет.
Или более близкий исторически нам пример – начало XX века самодержавная Россия, та самая, о которой нередко некоторые выжившие совсем из ума наши российские граждане ностальгируют на полном серьезе, не представляя себе какова была в то время реальность бытия обычного человека. Обычным мы называем того, кто принадлежал к подавляющему большинству населения страны — в Российской Империи это было крестьянство. Так вот в начале XX века, когда уже вовсю по стране шествовал капитализм, средняя продолжительность жизни русских крестьян была 32 года (1895-1913 гг.).
И для сравнения, в СССР: в 1926—27 гг. — 44 года, в 1958—59 гг. — 69 лет, в 1970—71 гг. — 70 лет.
В современной РФ с продолжительностью жизни в последнее десятилетие дело обстояло так: в 2003 году — 64 года, в 2005 году — 65 лет,
В 2006 г. – 66, 8 лет, в 2013 г. – 66 лет[1].
На социалистической Кубе в том же 2013 году продолжительность жизни составила 76 лет.
Но еще более интересно сравнить сколько в среднем живут люди в так называемых развивающихся странах, т.е. тех странах, где эксплуатация трудящегося населения наиболее высока, и странах капиталистического центра, которые в основном и потребляют то, что произведено в развивающихся странах. В фактически колониальных странах Африки, Азии и Южной Америки продолжительность жизни колеблется от 32 до 52 лет, в то время как в развитых капиталистических странах Европы и Северной Америки же люди живут в 2 раза дольше – 78 – 82 года.[2]
Качество жизни мы вообще тут не учитываем, это отдельный разговор, хотя и так понятно, что если человек не может дожить толком даже до зрелости, умирая от голода, болезней или переработок на капиталиста, то говорить о качестве его жизни, тем более в сравнении со средним европейцем, который в своих руках тяжелее ручки и не держал и не представляет себе жизни без теплого туалета, оснащенного электроникой, просто смешно.
Из одного этого уже ясно видно, что просто нелепо рассуждать о проблеме старости «вообще», отрывая ее от конкретных социальных условий.
Пусть Швыдкой, Урнов и им подобныелукавят, заявляя, что это-де «вечная проблема», неизменная для всех времен и всех обществ. Мы знаем, что это ложь. Мы очень хорошо знаем, что старость человека по-разному протекает, например, в социалистическом обществе и в буржуазном, или в странах колониальных, зависимых и странах капиталистического центра, где люди, по крайней мере, представляют себе, что такое социальные гарантии.
Представьте себе, что человек прожил свою жизнь в справедливом, нравственно здоровом обществе, занимался любимым трудом на благо всех. Отдал обществу свои способности, знания, талант — отдал не ради наживы, а свободно и радостно, так как потребность трудиться на благо всех в нем была воспитана обществом, вошла в его плоть и кровь. И увидел, что они принесли плод, сделали жизнь людей лучше, и его сограждане с благодарностью приняли его труд, оценили его. На закате жизни он видит, что его труд не пропал даром, а сам он не забыт, нужен и уважаем своими согражданами. И он знает, что также будут жить его дети и внуки – в здоровом и справедливом обществе, свободно трудясь на благо всех, получая от своего труда счастье и признание сограждан.
А теперь представьте себе, что человек прожил свою жизнь в обществе, основанном на наживе, где каждый каждому враг, где надо зубами и когтями бороться за место под солнцем, где надо локтями растолкать других, чтобы самому устроиться. В обществе, отравленном цинизмом и пораженном всяческими язвами и пороками. Этот человек жил по законам буржуазного строя, по законам джунглей – боролся за выживание, за кусок хлеба, за свое личное благополучие. В этой борьбе совершил немало грязного и подлого, и сам осквернился, заразился цинизмом, и увидел вокруг себя море грязи, жестокости, алчности. И вот он на закате жизни — мрачный, озлобленный, износившийся в своей вечной борьбе за выживание. Он глубоко разочарован во всем, не верит ни в человека, ни в общество, ни в то, что их можно изменить. Человек – зверь, общество – безжалостно, жизнь-страшна. И он знает — в этом обществе остаются жить его дети. Им придется повторить его путь, и прийти в конце к тому, к чему пришел он – к душевной опустошенности, озлобленности и цинизму.
Так что, как мы видим, совсем не все равно, в каком обществе проходит старость человека – в буржуазном или социалистическом.
То же самое, если взять отдельно наше капиталистическое общество. Швыдкой, Урнов и прочие полтора часа словоблудствовали на тему, следует ли бояться старости или не следует. И с поразительным лицемерием обходили то, что в нашем обществе совершенно по-разному протекает старость у богатых и бедных.
Можно ли сравнить старость миллиардера-олигарха, того же Абрамовича (когда он состарится), и старость обычного российского пенсионера? Буржуазный политолог Марк Урнов, конечно, сказал бы, что можно. Ведь и у того и у другого, по его утверждению, одна и та же проблема — старение организма, угасание физиологических функций, ухудшение здоровья, болезни. Словом – старость – не социальная проблема, а вечная, общечеловеческая, все стареют, все болеют, что Абрамович, что рядовой пенсионер, «все мы люди, все мы человеки», и давайте не примешивать к «вечным» вопросам низменные социальные мотивы.
Этот буржуазный интеллигент благополучно уравнял Абрамовича и рядового российского пенсионера, заявив, что разницы между ними нет. Ну что ж, на то он и буржуазный интеллигент, за это он и зарплату получает, для этого его и на телевидение пускают выступать абрамовичи, чтобы он доказывал то, чего в реальной жизни не существует – проще говоря, промывал людям мозги.
Но нам незачем лгать и делать вид, что мы не понимаем, какая пропасть лежит между бедными и богатыми в нашей стране, как по-разному проходит вся их жизнь, а значит и старость.
Верно, что и у миллиардера и у рядового пенсионера в силу естественных возрастных причин многие функции организма угасают. Но разве можно сравнить старость того и другого даже с этой точки зрения, с точки зрения физического здоровья? Если Абрамович запросто может лечиться в самых престижных и дорогих клиниках, у самых лучших специалистов, приобрести самые эффективные лекарства, поехать заграницу и сделать операцию за деньги, о которых обычный российский пенсионер и слыхом не слыхивал, что они бывают? Если Абрамовичу ничего не стоит нанять личного диетолога, массажиста, иметь в распоряжении свой собственный спортивный зал, бассейн, солярий, сауну, тренера и утра и до вечера только тем и заниматься, что поправлять собственное здоровье, утерянное в «тяжелейших трудах» погони за прибылью? Если ему вполне по карману совершить оздоровительную поездку к Мертвому морю, чтобы принять целебную грязевую ванну, и сразу за этим — на альпийский горнолыжный курорт, чтобы опять-таки для здоровья покататься на лыжах и подышать целебным горным воздухом?
А у нашего пенсионера – пенсия семь тысяч, из которых почти половина уходит на квартиру, и вот на другую половину ему надо решать – питаться или покупать лекарства? И ему не то, что беречь здоровье, сделать платную операцию – а впору продавать почку или другой орган на трансплантацию, чтобы погасить задолженность за квартиру. И ладно если 7 тысяч, немало в России таких, которые получают от щедрот российского буржуазного государства 4-5 тыс. руб, и им только квартплаты за свою маленькую квартиру нужно отдавать почти 4 тысячи. Этим как быть и как жить?
А стоимость лекарств ныне в России эти многомудрые буржуазные уроды, выступающие по телевидению, знают? Особенно тех, которые пенсионерам, как правило, страдающим хроническими заболеваниями, например, гипертонией, диабетом и пр., приходится принимать постоянно и ежедневно? Стоят они нередко по нескольку тысяч рублей за упаковку, потому что все импортные, а своих, дешевых российская промышленность не производит. Не желает российская власть лечить своих людей. Не желает помогать российским гражданам и российский бизнес. Обирать и грабить, наживаясь на них, и пока здоровы и работают, и когда уже состарились и болеют, – это пожалуйста. А вот помогать, увольте. Российская власть, например, только делает вид, что помогает, в том числе постоянно убирая из списков льготных лекарств, которые вроде бы положено по закону выдавать бесплатно пенсионерам, самые востребованные, самые эффективные и самые дорогие из них.
Обо всем этом ни Марк Урнов, ни его коллеги на передаче не заикнулись. И, разумеется, ни слова не было сказано о том – что неограниченные возможности одного заботиться о своем здоровье и то, что второй почти полностью лишен такой возможности – явления взаимосвязанные. Именно для того, чтобы Абрамович и ему подобные жили в роскоши и могли исполнить любую свою прихоть, лелеять и нежить себя – в России планомерно уничтожается бесплатная медицина и социальное обеспечение, и миллионы таких стариков-пенсионеров фактически лишаются права на жизнь. Условием процветания единиц является нищета миллионов – этот важнейший закон капиталистического общества был открыт еще полтора столетия назад, но в передаче буржуазного российского телевидения он, разумеется, не прозвучал.
Но дело не только в здоровье. Если мы сравниваем старость богача и бедняка, нельзя не указать, насколько они различны и по своему социальному самочувствию. Богач знает, что за свои деньги он может купить все, что ему все доступно. Известность? – пожалуйста! В буржуазном обществе человек может стать знаменит не за какие-то свои достоинства и таланты, не за пользу, принесенную обществу, а просто потому что богат. Власть? Ради бога! Кому же, как не богатым, править в капиталистическом обществе? Если ты богат, ты можешь стать депутатом, губернатором, мэром, членом Совбеза, кем угодно. Любовь? Тоже без проблем. За деньги можешь купить себе шикарную молодую любовницу, модель или даже артистку. Она любую искренность отношений превосходно разыграет, ведь ей же надо на что-то жить. Так чего же такому бояться старости? Если он и в старости может себе позволить все, что захочет? Если все перед ним заискивают, бросаются выполнять его приказания, расшибаются перед ним в лепешку? С чего ему чувствовать себя несчастным, ущемленным? Наоборот – он по-прежнему живет с сознанием, что он – хозяин этой жизни, что ему все позволено.
Не то со стареющими бедняками. Человек, который еле-еле сводит концы с концами, болеет, теряет силы, и видит, что обществу на него наплевать, что он для этого общества никто, и даже хуже – обуза, лишний рот, даже для своих собственных детей, которые и рады бы сыто накормить отца или мать, да элементарно нечем – такой человек не может не чувствовать себя униженным и жалким. У бедняка и походка становится неверной и робкой, и взгляд – заискивающим, и плечи опускаются. Все мы видели таких стариков. На них невозможно смотреть без боли и стыда за наше общество.
И в то же время тут же, рядом, мы видим картину совсем другой старости – самодовольной, бесящейся с жиру, привыкшей исполнять любые свои прихоти. Семидесятилетние олигархи, которые женятся на двадцатилетних моделях или дарят яхту особо угодившей им проститутке – подобное уже в России не новость.
Все это Швыдкой и его ассистенты старательно обходят молчанием. А если кто-то ненароком коснется опасной темы, моментально скорчат кислую рожу, и заговорят, как нехорошо привязывать «вечные» темы к тленным и недостойным социальным вопросам. Холуй исполняет заказ хозяина, только и всего, как та проститутка, заработавшая «непосильным трудом» шикарную яхту от старика-олигарха, в надежде, что ласковая рука хозяина не забудет и его интеллигентских услуг…
Оксана Снегирь
[1] http://bs-life.ru/makroekonomika/prodolzitelnost-zizni2013.html
[2] Там же
Подробнее ➤
