Капитализм пожирает детей

Производственные преступления

В одном из декабрьских номеров итальянской газеты «Reppublica»[1] за 1949 год было дано объявление о «конкурсе желаний». Оргкомитет этого конкурса, состоящий из итальянских писателей и поэтов, обратился ко всем детям с просьбой написать в газету о своих самых больших мечтах. Организаторы конкурса обещали выполнить все те мечты, которые окажется возможным выполнить, но оговаривали своё обещание тем условием, что

«…чем оригинальнее будет ваше желание, тем больше надежд на то, что оно будет исполнено».

Когда в редакцию начали приходить ответы с мест, хозяева газеты, а также взрослые дяди и тёти из оргкомитета пожалели о том, что затеяли этот конкурс. Одна девочка из Калабрии писала: «Я хотела бы, чтобы мой папа нашёл работу и мог бы купить еду для мамы, братишек и меня»[2]. В своём письме из района Венето какой-то итальянский мальчишка писал: «Я хочу пару новых башмаков, потому что мои совсем износились и у меня очень мёрзнут ноги, а мой папа не может мне купить ботинок, потому что он давно без работы». Из французского города Шамбери (департамент Савойя), в котором читали итальянскую прессу, также пришло письмо от мальчика, в котором тот просил кусочек шоколада, «…чтобы только понюхать, как он пахнет».

В общей сложности в редакцию «Реппублики» пришло более тысячи писем – не только от итальянских детей, но и из США, Британии, западного сектора Германии, Испании и Португалии. Дети разных стран и народов мечтали, в общем, об одном и том же: о еде, ботинках, учебниках, конфетах, игрушках – словом, обо всём том, чего они были лишены. Во всех детских письмах, как в зеркале, отразилась та жизнь, которой живут пролетарские дети в странах капитала. Поэтому, напечатав около десятка писем, оргкомитет «вдруг» заявил, что конкурс закончен. Больше подобных опросов газета не устраивала – её хозяева хорошо понимали, что едва не подняли новую волну забастовок и протестов в полуголодной стране, что едва не открыли большой судебный процесс против своего класса. Ведь итальянские трудящиеся, читавшие газету, знали и видели, что у ребёнка, родившегося в семье рабочего, батрака или безработного, очень мало шансов выжить: рахит, туберкулёз и другие болезни, возникавшие на почве недоедания матери и ребёнка, ужасные жилищно-бытовые условия, голодное истощение, словом, нищета, — уносили в могилу сотни тысяч малышей ежегодно.

По данным профсоюза AFL – «Американской федерации труда»[3] к началу 1950 года в США было 5 миллионов официально учтённых безработных. Это означало, что около 8 миллионов детей хронически недоедало, не имело одежды, обуви, подходящего жилья, не говоря уже о нормальном обучении, воспитании и здравоохранении.

В богатейшей стране Запада было порядка 3,5 миллионов семей, в которых родители были не в состоянии купить своим детям ни мяса, ни фруктов, ни молочных продуктов. Сотни тысяч детей ложились спать в слезах – по той «простой» причине, что их мучил голод[4].

В Чикаго, да и в других промышленных центрах, до начала 70-х годов наблюдалось такое явление, как «hunger chain», дословно «голодные очереди»: стараясь спасти своих детей от голода, нищие безработные родители посылали их к большим продовольственным магазинам просить подаяние в виде денег или еды[5]. (Мы это видели в новоявленной буржуазной России в первые годы после перестройки. А потом детей около магазинов не стало, но это не значит, что им накормили и в стране не осталось голодных, просто их стали гонять полицаи и ОМОН. — прим. РП)

18 февраля 1950 года в одной из начальных школ Балтимора упали в голодный обморок 19 учеников в течение дня. Как потом выяснилось, эти дети ничего или почти ничего не ели в течение полутора–двух суток, предшествовавших этому дню. На занятиях резко увеличилась нервная нагрузка, мозг потребовал сахара и других питательных веществ, которых в организме не оказалось в нужных дозах. Результат – обморок, полный отказ детского организма работать без «топлива».

А вот что писала либеральная «Геральд Трибьюн»[6] № 366 за 1951 год по поводу одного чудовищного случая в Нью-Йорке. В заметке под циничным заголовком «Обычный случай» сообщалось:

«Работница Вайнтрауб и её семеро детей, из которых старшему 19 лет, а младшему пять, были найдены вчера ночью умирающими от голода в доме № 109 по Эмбой-стрит в Бруклине, Н.-Й. Пятилетний Леонард так исхудал и высох, что приехавший с каретой скорой помощи доктор принял его за шестимесячного младенца.

Мать рассказала, что последняя корка хлеба была в их доме 3 дня назад – её разделили между собой трое младших детей. С тех пор никто из них не ел».

Заметка оканчивалась комментарием редакции о том, что «…возможно мать и двоих детей удастся спасти» и призывом к гражданам помочь несчастной семье кто чем может.

В том же номере «Gerald Tribune» было дано ещё одно характерное сообщение. Журналист О. Уллис разнюхал, что на одной из главных улиц города, на знаменитой Пятой авеню,

«…лучшими архитекторами Америки выстроены площадка и дом для собачки Тоби, которая осталась единственной наследницей состояния в 75 миллионов долларов, принадлежавшего её покойной хозяйке, вдове мультимиллионера Дж. Астора. Для ухода за Тоби существует штат в 45 слуг и 6 адвокатов, которые ведут все собачьи дела. Общее дневное содержание Тоби оценивается в 300 долларов. Золотая кровать собачки убрана цветами. Животное имеет свою гостиную, ванную, уборную и столовую, отделанную по последнему слову строительной техники».

Для справки: на 1951 год по средним ценам на 24 основных продукта питания для г. Нью-Йорк семерым детям семьи Вайнтрауб 300 долларов вполне хватило бы на месяц более-менее нормального питания.

В продолжение «собачьей темы». В 1951 году в Англии действовала карточная система распределения продуктов. В то же время в Лондоне, Манчестере и других крупных городах вовсю работали специальные продовольственные магазины для собак и даже собачьи рестораны. В этих магазинах без ограничений продавались высококачественные продукты человеческого питания, говядина, свинина, сыры, настоящее коровье масло, молоко, творог, сметана и т.п., но по астрономическим ценам. В ресторанах собак кормили обильно и вкусно, тоже большей частью нормальной говядиной, молоком и сметаной. Недостатка в посетителях не было: любители собак из местной крупной буржуазии не могли допустить, чтобы их питомцы страдали от бескормицы. Так, например, собака породы мастифф, принадлежащая миллионеру Кэрригану, хозяину судостроительных верфей в г. Плимут, ежедневно съедала в местном собачьем ресторане около килограмма первосортного мяса. В то же время детской месячной нормы мяса (около 450 грамм), выдаваемой по рабочей карточке, ребёнку 7-8 лет едва хватало на 3-4 дня[7].

В Индии, главном доминионе Великобритании, детская смертность в конце 40-х годов 20 века была в 5-6 раз выше, чем в самой Англии. В 1949 году из каждой тысячи родившихся умирало 250 детей, не дожив до года. Надо сказать, и сегодня положение с детской смертностью в Индии поправилось не сильно. По данным британской «Таймс»[8] в 2008 году уровень смертности среди детей до 1 года составлял 21%, а в группе от года до трёх лет – 19%. В этой потенциально богатейшей стране каждый год преждевременно умирает около 4,5 миллионов человек, из них 1 миллион 200 тысяч – от голода и болезней.

Осенью 1949 года делегация Совета национальностей Верховного Совета СССР посетила Индию[9]. В городе Калькутта советские депутаты-женщины попросили показать им детские учреждения. Им показали ясли при текстильной фабрике. На голом цементном полу небольшой комнаты сидели и лежали около сорока ребятишек, предоставленных самим себе. Многие дети отличались ужасающей худобой, годовалые и полуторагодовалые малыши были так слабы, что не в силах были подымать голову – оказалось, что весь дневной рацион этих крох состоял из чашки кофе и сухаря. Депутаты не поверили тому, что рассказала заведующая яслями, но её слова подтвердил помощник управляющего фабрики, объясняя такое положение тем, что хозяева имеют небольшую прибыль и не могут выделять на ясли дополнительную еду. Надо ли говорить, что советские женщины-депутаты уезжали с этой фабрики в слезах. Но их на прощание «успокоил» управляющий этой фабрикой. Он заметил, что русские леди плачут зря, так как подобные «ясли» с кофе и сухарями – это огромное достижение в социальном вопросе, что эта рабочая преференция существует лишь на нескольких фабриках и только благодаря «невероятной милости и щедрости хозяев».

Но ещё более ужасными оказались условия содержания детей-сирот. Один из «домов сирот» в небольшом городе Джалесваре был расположен в старом деревянном бараке. Там дети спали вповалку, по трое-четверо на старых двухэтажных нарах, оставшихся от казармы британских колониальных войск. Стольким же приходилось спать под нарами, на земляном полу. Единственная одежда детей – старые рогожные мешки, в которых детвора ходила зимой и летом, в зной и в дождь. В приюте жило 180 человек. На их содержание местный бюджет выделял средства, которых едва хватило бы на то, чтобы досыта накормить пятерых.

Примерно так же жили, точнее, медленно умирали, дети в Африке. Старые и современные мальтузианцы в один голос вопят о том, что хронический африканский голод и повальная нищета есть следствия большой площади пустынь и полупустынь. Но империалисты зря прикрываются географией: во-первых, площадь Сахары всего 1/6 территории континента, а во-вторых, по соседству с Сахарой лежат страны, щедро одарённые всем необходимым для счастливой и зажиточной жизни всего народа.

Например, на северо-западе Африки лежит Марокко – прекрасная вечнозелёная страна. Её земли почти сплошь засеяны зерновыми и бобовыми культурами. Хорошо растут пшеница, кукуруза, ячмень, овощи, фрукты. По многим культурам собирают 2 урожая в год. Плодов земли хватало с избытком на всё население страны. Но французские империалисты и слившаяся с ними крупная местная буржуазия вывозили за границу до 80% урожаев, а дети коренного населения страны умирали с голоду. К началу 1953 года детская смертность в Марокко превысила все людоедские границы: из каждой тысячи рождённых умирало семьсот, не дожив до 5 лет. Улицы Рабата и Марракеша, крупнейших городов страны, были заполнены полуголыми, грязными, покрытыми язвами и лишаями детьми. Вместо школы – попрошайничество. Дети жили в домах, лишённых воздуха, воды, канализации и света, в одной комнате здоровые и тяжело больные. Те, кто заболел, уже не поднимались на ноги: для этих детей не существовало ни больниц, ни врачей, ни лекарств. Там зверствовала оспа, которую уже давно победили в Европе, не говоря про СССР.

Капиталисты в погоне за прибылью использовали и всё шире используют детский труд. Отказывая в работе миллионам взрослых, они брали на работу детей. Часто бывало так, что ребёнок становился единственным кормильцем в безработной семье. Примеров тому в одной только истории США 20 века – на две книги «Война и мир». Капиталистам выгодно эксплуатировать ребёнка, которому можно платить намного меньше, чем взрослому. Ребёнок неспособен ещё бастовать и отстаивать свои права. Часто бывало и так, что детям за тяжкий труд капиталист не платил вообще ничего, ограничиваясь крохотной добавкой к зарплате родителя, работающего на том же предприятии.

Описывая мрачную картину эксплуатации детей в Англии, Маркс[10] и Энгельс[11] писали, что

«…в два, три, четыре часа утра девяти-десятилетних детей отрывают от сна в их грязных кроватях и принуждают за одно только содержание работать до 10, 11 или 12 часов вечера. Их спины горбятся, черты их лица тупеют, и весь вид их ужасен».

Классики описывали положение детей, которое было в Англии в 60-80 годах 19 века, в период расцвета капитализма. Но и в 50-х и в 60-х годах 20 века в портовых городах Британии можно было видеть, как толпы детей бегут к пристаням для разгрузки прибывающих судов[12]. Капиталистам-судовладельцам это очень выгодно: заработная плата детей-грузчиков в 4-5 раз ниже заработка взрослых грузчиков, а кроме того, детский труд позволял капиталисту отказаться от покупки машин, услуг крана и механических погрузчиков.

Французская либерально-демократическая газета «Авангард»[13] в номере от 23 апреля 1950 года рассказывала о том, как в Конго, Танзании, Замбии и Бурунди, африканских колониях Англии и Франции, проходила охота на детей. Вооружённые полицейские с собаками устраивали ночные облавы на детей и подростков из местного населения. Ни в чём не повинных малышей заковывали в тонкие «облегчённые» цепи и собирали в специальные детские концлагеря. Утром их гнали на работы, которые продолжались по 10-12 часов ежедневно с получасовым перерывом на обед, состоявший обычно из горсти риса и воды. За малейшую провинность охранники избивали детей, но не сажали в тюрьму, как взрослых. По этому поводу английский губернатор провинции Танганьика некий Лэм цинично заявлял, что «…африканцам в тюрьме жилось бы лучше, чем дома».

Вернёмся в Индию. Закон от 1940 года запрещал использовать труд детей на производстве. Но этот запрет колониальной и местной буржуазии был, что называется, до лампочки. Сплошь и рядом в индийских городах и посёлках четырёхлетние малыши занимались очисткой канализации – потому что только их маленькие тела могли пролезть в узкие отверстия зловонных сточных труб. Шестилетние мальчики работали на кожевенных фабриках. Босыми ногами они разминали шкуры, мокнущие в едких химических растворах, разъедающих нежную кожу маленьких людей. За свой каторжный труд дети получали 3-4 анна в день[14], дающие возможность купить одну тарелку бобового супа.

Не лучше обстояли дела в Иране. Мало кто знает, что знаменитые персидские ковры часто стоили жизни маленьким, вечно голодным мастерицам, с пятилетнего возраста работающим по 10 часов в сутки. Дети-батраки трудились на рисовых плантациях иранских помещиков, по колено в воде. Они почти поголовно болели жёлтой лихорадкой, но для батраков любого возраста не существовало ни врачей, ни лекарств.

Китай. В 1947 году корреспондент «Санди таймс» Кэллог посетил в гоминдановском Шанхае завод по изготовлению резиновых изделий[15].

«Мне показалось тогда, — писал он позднее, — что я попал как будто в школу – так много там работало детей. Характерно, что все машины на этом заводе были специально сделаны под рост детей на нескольких американских заводах, в частности, на заводах «Дженерал Электрик».

Британского гражданина, по его словам, удивил и возмутил не только факт беспощадной эксплуатации китайских детей «…в страшных условиях цехов», но и то обстоятельство, что христолюбивые протестанты и квакеры – хозяева «Джи-Эй» ничуть не смутились, принимая заказ на изуверские орудия детского труда от гоминдановского правительства. А что им смущаться? Бизнес есть бизнес, деньги не пахнут, и кто же откажется от солидного заказа, а, стало быть, и от прибыли, даже если этот заказ предполагает тысячи детских смертей от своего использования.

Но по поводу эксплуатации детей в Китае Кэллог возмущался несколько лицемерно. Ему ли было не знать, что в тех же США на тот момент не было закона, хотя бы формально запрещающего труд детей. У эксплуатации детского труда было солидное лобби в конгрессе[16], а кроме того, документы так называемой «Комиссии по антиамериканской деятельности»[17] свидетельствуют, что реальная политика правительств Трумэна и Эйзенхауэра в этом вопросе была общей и однозначной:

«…трудовое воспитание и участие детей в производстве есть необходимый элемент воспитания настоящих американских граждан».

По крайней мере, в период «охоты на ведьм», с 1946 по 1957 гг., хозяева многих американских предприятий в открытую обращались в департаменты образования городов, графств, округов или штатов, а также напрямую к администрации школ с просьбами прислать им работников. И школьники 4–10 классов оказывались на заводах Детройта и Чикаго («Дженерал Моторс», «Дженерал Электрик», «Форд», «Америкэн стейн стил»), в шахтах Пенсильвании («Пенсильвания коул») и Огайо (АКФ), на фабриках Теннеси (текстильные предприятия «Джорданс», табачные «Филипп Моррис»), на хлопковых плантациях Техаса (СЕТ), на химических заводах «Монсанто», на верфях Гротона («Электрик Боут») и т.д.

Но особо отметились в беспощадной эксплуатации детского труда фирмы, занятые сельхозпроизводством. Известно, что на полях в штатах Айова, Арканзас, Техас, принадлежавших пищевой монополии «Крафт», местные школьники работали 3-4 месяца в году, в основном, во время каникул (это вместо того, чтобы оздоравливаться и полноценно отдыхать). А вот дети из нищих рабочих семей и из семей безработных наоборот, в школы ходили 2-3 месяца в году, а всё остальное время были вынуждены трудиться в поле в качестве батраков. Но как только этим батракам исполнялось 16 лет, и они получали право на зарплату взрослого рабочего, «Крафт» тут же их рассчитывал, а на их место брал детей в возрасте от 8 до 11 лет.

На острове Сицилия, неподалёку от города Рагуза были шахты, в которых добывали руду, богатую солями серы. По данным итальянского профсоюза «Сonfederazione Generale Italiana del Lavoro»[18] в 1955 году 20% рабочих этих шахт составляли дети окрестных бедняков в возрасте от 12 до 16 лет. Условия труда на шахтах предполагали, что дети должны были в кромешной тьме таскать наверх корзины с рудой, а это 2-3 тысячи ступенек вверх и столько же вниз. К 16 годам они зарабатывали себе, кроме скудного пропитания, искривлённый позвоночник, плоскостопие, общее отравление организма и туберкулёз.

На другом итальянском острове, Сардинии, детвора трудилась на обогатительных фабриках, перерабатывавших руду, содержавшую свинец. По 8-10 часов дети находились по колено в стоячей холодной воде огромных ванн, в которых промывали минералы. В результате редкий ребёнок выдерживал более 2 лет такого труда, так как из-за ревматизма и отравления свинцом умирало и превращалось в инвалидов около 70% маленьких каторжников. Продажа детей объявлениеНо капиталистов не удовлетворяло даже то, что они могут жестоко и безнаказанно эксплуатировать детский наемный труд. Буржуазия стремилась и стремится заполучить миллионы маленьких безвольных и послушных рабов в частную собственность. Газета «New-York Journal and American» № 57 за 1952 год опубликовала заметку «Children for sale» («Продаются дети») с фотографией, на которой показан кусок шумной улицы, убогое крыльцо, на котором сидят четверо малышей, и женщина, закрывшая руками лицо. Над детьми висит кусок фанеры с надписью: «Продаются 4 ребёнка, за подробностями обращаться сюда». Так безработные Рей и Люсил Шалиф, отчаявшись найти работу и истратив на еду все скудные накопления, решились на последнее средство спасения малышей от голодной смерти – на продажу своих детей. Мало кто знает, что в развитой и демократической Америке до 1962 года существовали целые агентства, скупавшие детей у нищих родителей, вроде супругов Шалиф, и перепродававшие свой «товар» по назначению: девочек, чаще всего, в подпольные притоны «коза-ностры», мальчиков – на заводы и фабрики крупнейших американских монополий. Эти агентства были запрещены именным указом президента Кеннеди[19], но после его убийства в ноябре 1963 года, они опять заработали и продолжали позорную торговлю «живым товаром» примерно до 1968 года – предположительно под крылышком ФБР[20]. (Таких агентств полно и в сегодняшней буржуазной России. Только продают они наших детей все больше иностранцам. Для каких именно целей, понятно из информации, данной выше автором настоящей статьи. Когда этот выгодный «бизнес» действующая власть попыталась хотя бы формально ограничить (пресловутый «Закон Димы Яковлева»), помните, какой поднялся вой? Громче всех выла либеральная оппозиция, хорошо показывая свою классовую физиономию. — прим. РП)

В 1958 году кореспондент левой французской газеты L’Humanité («Юманите») Мадлен Риффо побывала на одной из ткацких фабрик Туниса[21]. В своей статье «Маленькие рабы Туниса» она писала:

«В 20 веке я увидела рабынь – это были девочки 6-8 лет. Они с утра сидят в душной, пыльной комнате перед корзиной и перебирают своими тонкими детскими пальчиками шёлковые коконы, глотая пыль, отдавая себя страшной болезни – чахотке… Из 500 девочек этой фабрики ни одна не умеет ни читать, ни писать. В обеденный перерыв, когда не было поблизости надсмотрщиц, они играли в самодельные тряпичные куклы…».

За недостатком времени на дальнейшие исследования мы прервём список «производственных» преступлений капитала против детей. Но общая картина, почти полностью снятая с буржуазных источников 40-50 годов 20 века, показывает, что сплошь и рядом в капиталистических странах дети, которые должны были сидеть за школьной партой, учиться, играть, развиваться, сгибали спины на хлопковых, чайных и прочих плантациях, травились в шахтах и рудниках, надрывались и умирали от голодного истощения, непосильной работы и болезней.

Казалось бы, это варварство в прошлом, оно ушло и забыто. Ведь сейчас есть совершенная и высокопроизводительная техника, которая может дать такую производительность труда, о которой 70 лет назад и мечтать не могли. Однако нет. Капитализм существует, он ни в чем не изменился — его объективные экономические законы все те же. И он также активно использует рабский труд детей. США, Англия, Индия, Китай, Латинская Америка, Африка… Нет ни одной страны в капиталистическом мире, где бы дети не эксплуатировались самым жестоким образом!

Причина всё та же – детский труд позволяет капиталистам сократить до мизера затраты на рабочую силу, позволяет получать предельно возможные прибыли от замены эксплуатации взрослых рабочих – на беспощадную эксплуатацию их детей. Дети очень удобны в качестве рабов: буржуазии и её государству требуется намного меньше сил и средств на удержание детей и подростков в рабстве, так как наши дети ещё не способны к классовой борьбе, они не могут организоваться и постоять за себя.

А наши взрослые рабочие и работницы всего этого понять не хотят и думают, что все разговоры о детском труде – это дело минувшее, что это большевистские страшилки, или что это зло конкретно их детей не коснётся. Коснётся и уже касается! И защитить пролетарских детей от людоедов и их государства некому, кроме самого рабочего класса. А он пока что дремлет.

Подробнее ➤