Представления русского крестьянства об «естественном праве на землю» и ВОСР.

Вне зависимости от политических пристрастий, все историки одной из основных предпосылок ВОСР называют нерешенный земельный вопрос в преимущественно крестьянской стране, какой была Россия к началу 20 века.

В данной статье хотелось бы рассмотреть вопрос, почему русское крестьянство решение земельного вопроса видело только через захват помещичьих земель, монастырских земель, земель крестьян-единоличников, немногочисленных, так называемых крестьян «отрубов», вышедших из общин в ходе столыпинской земельной реформы.

Есть мнение, что крестьяне просто не могли разделить имевшиеся площади помещичьих земель на количество едоков к крестьянских общинах, чтобы понять, что получаемые пара соток на едока существенно ничего не изменит в размерах крестьянских наделов, которые у крестьян-середняков на к моменту ВОСР были вполне приличные по нынешним меркам. И тем не менее крестьяне-середняки, а их было большинство, поддержали большевиков. Почему? Ведь крестьяне умели считать и в своих денежных расчётах ошибок не совершали, так что мнение о предельной малограмотности и вытекающей оттуда глупости, когда человек может считать только по пальцам, не проходит. Я писал, что, например, в Юхновском уезде Смоленской губернии размер крестьянского надела конкретного крестьянина-середняка составлял по официальным данным 8.2 га земли сельхозназначения, как сказали бы в настоящее время, и состоял из 4.3 га общинной земли и 3.9 га земли, купленной у помещика 48-летним хозяином крестьянского хозяйства (https://www.9111.ru/questions/777777777397983/).

Возможно, в основе стремления к «черному переделу» лежали ошибочные, примитивные представления об естественном праве, которое было распространено у крестьян. Сами того не ведая, крестьяне опирались фактически не на положения позитивного права (лат. ius positivum) , а на теорию естественного права. Только толковали ее по-своему. Если эта теория полагала, что целый ряд прав человека принадлежит ему от рождения, и они являются неотъемлемыми, то крестьяне добавляли в классический перечень этих прав, кроме права на жизнь и свободу, еще и свое право на землю. Характерным для менталитета российского крестьянина-общинника было убеждение в том, что земля, как воздух, вода и солнечный свет, не могут принадлежать частному лицу. «Земля ничья – земля Божья». Кто не слышал этой фразы? Земля понималась ими как средство существования, данное человеку природой. Такое важное средство не могло являться частной собственностью отдельных лиц, а должно было быть лишь во владении того, кто ее обрабатывает своим трудом.

Исходя из такого толкования, соседнее с бабушкиной деревней успешное семеноводческое хозяйство, принадлежавшее помещику, который стремился быть в хороших отношениях с крестьянами и каждую весну представлял им по-соседски бесплатно семена, подлежало разорению. Что и было исполнено. И пусть крестьяне остались без семенного материала, зато историческая справедливость была восстановлена. Какая историческая справедливость? Вряд ли малограмотные крестьяне достоверно знали историю своей страны и ведали о том, что их земли – земли свободных крестьян – в 15-17 веках действительно «незаконно» захватили феодалы. Но мифы о том «золотом веке» вольного пользования всей землей в крестьянской среде имели хождения. И в правовую культуру российских крестьян так и вошло с давних пор представление о том, что их права были когда-то попраны. А теперь они их, мол, только восстанавливают, те вершат свое естественное право.

Большевикам это стремление было на руку. Во первых, они на практике реализовывали идеи Маркса-Энгельса, изложенные в «Манифесте Коммунистической партии», где в списке неотложных мероприятий социалистической революции значился под номером 1 пункт: «Экспроприация земельной собственности и обращение земельной ренты на покрытие государственных расходов». Крестьянам этот пункт говорил только о том, что земля помещиков будет экспроприирована, но о том, что за это они буду платить государству земельную ренту в натуральном виде, и что эту плату с них будут взымать под дулом винтовки самыми жестокими средствами, они даже не могли себе представить. И, самое главное, Ленину нужно было использовать крестьянскую массу для захвата власти. Если пойти на поводу крестьянских заблуждений, то голоса крестьянских депутатов будут в кармане большевиков.

И Ленин использовал эту возможность по максимуму. Уже в ходе октябрьского вооруженного восстания Ленин готовит свой «Декрет о земле», который и принимает тут же II съезд Советов. Документ составлен наспех и не представляет собой действительно детально разработанный нормативный акт. Собственно, в нем было всего два «несущих» пункта, написанных Лениным собственноручно. Они гласили:

«1) Помещичья собственность на землю отменяется немедленно без всякого выкупа.

2) Помещичьи имения, равно как все земли удельные, монастырские, церковные, со всем их живым и мертвым инвентарем, усадебными постройками и всеми принадлежностями, переходят в распоряжение Волостных Земельных Комитетов, Уездных Советов Крестьянских Депутатов, впредь до разрешения Учредительным Собранием вопроса о земле».

Нужно хватать власть и Ленин не утруждает себя созданием корректного правового документа (некогда), а прикладывает к кратчайшему декрету как неотъемлемую его часть «Крестьянские наказы». Интересно, что они были опубликованы еще в августе на страницах совсем небольшевистской газеты «Известия Всероссийского Совета Крестьянских Депутатов». Этот текст составлен редакцией на основании 242 крестьянских наказов, поступивших из разных мест Европейской России.

Данный документ интересен тем, что является сборником положений, которые раскрывают представления крестьян об их правах на землю (вот оно - «естественное право»!). Да, они соглашаются с тем, что «Вопрос о земле, во всем его объеме, может быть разрешен только всенародным Учредительным Собранием». В этой фразе, правда, угадывается редактура со стороны эсеров, так как простые крестьяне не особенно были озабочены формой принятия нужных им законов. И следующий текст как раз говорит о том, что, невзирая на высказанное уважение к будущему законодательному органу, крестьяне фактически выдвигают Учредительному собранию свои требования, причем в категорической форме. Тут виден намек на то, что любое другое решение они не приемлют.

Перечень этих требований начинается с очень выразительных слов: «Самое справедливое разрешение земельного вопроса должно быть таково». И после этой ультимативной преамбулы в адрес Учредительного собрания идут все пункты наказа. Рассмотрим только самое основное.

«1) Право частной собственности на землю отменяется навсегда; земля не может быть ни продаваема, ни покупаема, ни сдаваема в аренду либо в залог, ни каким-либо другим способом отчуждаема… Вся земля отчуждается безвозмездно, обращается во всенародное достояние и переходит в пользование всех трудящихся на ней.

6) Право пользования землею получают все граждане Российского государства, желающие обрабатывать ее своим трудом, при помощи своей семьи, или в товариществе, и только до той нормы, пока они в силах ее обрабатывать. Наемный труд не допускается.

7) Землепользование должно быть уравнительным, т.е. земля распределяется между трудящимися, смотря по местным условиям, по трудовой или потребительной норме.

8) …Земельный фонд подвергается периодическим переделам в зависимости от прироста населения».

Вот так, как в дофеодальную эпоху, как в VIII–IX веках. Вот так крестьяне понимали свои естественные права. Они мечтали вернуться туда, в славную старину, устные предания о которой дожили и до 20 века. Они старались не замечать того, что товарно-денежные рыночные отношения уже давно проникли и в их среду, а не были каким-то враждебным внешним фактором. Что невозможно в 20 веке жить натуральным обменом.

Крестьяне хотели сохранить себя именно в прежнем качестве как сельских хозяев, не принимая во внимание того, что рост производительности труда и появившееся аграрное перенаселение неминуемо должны были привести к значительному сокращению числа земледельцев. Неизбежное «раскрестьянивание» они понимали, как понятие равнозначное слову «гибель». Прекрасно понимал это П.А. Столыпин и стремился сделать крестьянина эффективным собственником, а не сельским патриархальным поселенцем, который на 8 га вышеупомянутой земли производил сельхозпродукт, предназначенный в основном для выживания только его, пусть и не маленькой, семьи.

Ясно, что включенный в состав «Декрета о земле» свод пожеланий крестьян России был наивной утопией. Фактически «Декрет о земле» не регулировал правоотношения в аграрной сфере страны, а предоставил развернувшемуся стихийному крестьянскому движению полную свободу действий. Органы крестьянского самоуправления получили широчайшие права в решении земельного вопроса.

Вышло так, что крестьяне действовали как бы на основании декрета, основную часть которого – «наказы» – они написали сами. И крестьяне повсеместно явочным порядком реализовывали свои естественные права так, как они их понимали. Государство до поры до времени устранилось от вмешательства в дела и проблемы деревни, и плевать было большевикам на какое-то там семенноводческое хозяйство в Смоленской губернии, которое распатронили крестьяне бабушкиной деревни. А потом город начал голодать, а захватившие помещичьи земли мелкие собственники были не в состоянии наполнить рынок доступной для городского населения сельхозпродукцией. Зерна на рынке было мало и цену за зерно крестьяне хотели устанавливать сами, те хотели жить в рыночных отношениях, но патриархальным образом. И тут свое веское слово сказал «Товарищ Маузер» и пошла продразверстка полным ходом, не сравнимая с масштабами, имевшими место при Временном правительстве. Не хочется говорить: «За что боролись, на то и напоролись». Но, к сожалению для тех, кто родом из русской деревни, именно так и произошло.