От расстрела до «пожизненно» условного

В народе существует пословица «Не всё коту Масленица, будет и Великий пост». Перефразировав её, я решил поделиться одной историей.

Не всё министру масленица

Мне вспомнилась история двадцатилетней давности из практики российского правосудия. В феврале 1999 г. был взят под стражу по уголовному делу экс-министр юстиции Российской Федерации Валентин Алексеевич Ковалёв. Тот самый, которого помогла сместить с поста «банная» история с женщинами лёгкого поведения.

Он обвинялся по части 3 статьи 160, УК РФ в хищении 600 тысяч долларов (около 9 миллиардов неденоминированных рублей) из возглавляемого им Фонда «Общественная защита гражданских прав». Как установило следствие, Фонд получал средства из госбюджета на правозащитные нужды. Кроме того, бывший министр юстиции обвинялся в получении взятки и незаконном хранении оружия. В знак несогласия с выводами следственных органов и политизацией уголовного дела, обвиняемый отказался знакомиться с 48 томами дела, а 4 апреля 2000 года Ковалёва освободили из-под стражи под подписку о невыезде.

В то время Валентин Ковалёв оказался самым невезучим коррупционером России. Ни один чиновник столь высокого ранга тогда не был осуждён за растрату государственных средств и получение взяток. Печальный рекорд экс-министра вошёл в новейшую историю нашей страны.

Мосгорсуд (вторая инстанция) рассматривал дело Валентина Ковалёва по первой инстанции и 3 октября 2001 года вынес приговор о назначении по статьям 160 и 290 УК РФ наказания в виде лишения свободы сроком на 9 лет 6 месяцев. Казалось бы, в этом нет ничего удивительного, но данным приговором Мосгорсуд создал прецедент в российском праве.

Дело в том, что суд применил статью 73 УК РФ и наказание назначил не реальное, а условное. Если попытаться иронизировать по поводу такого правосудия, можно сравнить приговор с наказанием в «двадцать лет расстрела». Тем не менее, приговор был вынесен всерьёз, а не в честь 1 апреля, и осуждённому был установлен испытательный срок, составляющий пять лет, во время которого он находился под подпиской о невыезде.

Суд также постановил лишить Валентина Ковалева почётного звания «Заслуженный юрист Российской Федерации» и высшего классного чина – государственного советника юстиции. В приговоре не указывалось о лишении его ещё одного специального звания – полковника внутренней службы, которое он получил во время службы в органах МВД.

Обратимся к уголовному закону в части назначения условного наказания и увидим, что, согласно части 1 статьи 73 УК РФ, если, назначив лишение свободы на срок до восьми лет, суд придёт к выводу о возможности исправления осужденного без реального отбывания наказания, он постановляет считать назначенное наказание условным. Обращает на себя внимание положение закона о назначении условного наказания при назначении лишения свободы до восьми лет, а Валентину Ковалёву было назначено девять с половиной лет. Видимо, для Мосгорсуда «закон не писан».

А был ли мальчик

Совершим небольшой экскурс в советское прошлое, когда в социалистическом государстве судами были вынесены два приговора с вопиющим, я бы сказал – преступным, нарушением уголовного закона государством.

Аркадий Владимирович Нейланд родился 28 января 1949 года в г. Ленинграде. Это был советский несовершеннолетний преступник, который в январе 1964 года совершил двойное убийство в Ленинграде и был приговорён за это судом к смертной казни, что шло вразрез с действовавшим на момент совершения преступления законодательством, так как тогда Аркадию Нейланду было лишь 15 полных лет. Согласно Уголовному кодексу РСФСР, высшая мера наказания могла быть назначена только осуждённому, достигшему восемнадцатилетнего возраста.

«Дело Нейланда» вызвало общественный резонанс и дало повод для заявлений о попрании в СССР норм международного права. Органами следствия была воссоздана картина преступления по показаниям самого Нейланда, опрошенных свидетелей, криминалистов и пожарных. Оно было совершено 27 января 1964 года по адресу Сестрорецкая улица, дом 3, квартира 9.

Дом № 3 на Сестрорецкой улице Аркадий выбрал не случайно: именно тут он ещё в четыре года отнял у незнакомого мальчишки фонарик. Якобы собирая макулатуру, подросток планировал будущие ограбления. Он хотел ограбить богатую квартиру. У хозяйки квартиры была золотая коронка, издали был виден цветной телевизор и радиоприёмник «Спидола». Кто не жил в ту эпоху, тот не знает, что цветной телевизор был счерхроскошью.

27 января 1964 года подросток пришёл совершить ограбление. В квартире находилась 37-летняя домохозяйка Лариса Михайловна Купреева и её трёхлетний сын Юра. Нейланд позвонил в дверь и представился работником почты, после чего Купреева впустила его в квартиру. Убедившись, что, кроме женщины и ребёнка, в квартире никого нет, преступник закрыл входную дверь на замок и начал бить Купрееву топором. Чтобы соседи не слышали крики своих жертв, он включил, стоявший в комнате магнитофон, на полную громкость. После 15 ударов топором Купреева перестала подавать признаки жизни. Затем Нейланд зарубил её маленького сына, чтобы тот, как выразился потом изверг, «не крутился под ногами».

После убийства преступник обыскал квартиру, похитил деньги и фотоаппарат, на который предварительно снял убитую в непристойных позах. По словам убийцы, эти фотографии он планировал потом продать. После совершения преступления малолетний убийца спокойно позавтракал на месте убийства. Из квартиры он взял 57 рублей, пачку облигаций, фотоаппарат «Зоркий» и продукты из холодильника – пакет с апельсинами и яблоками.

Для того, чтобы скрыть следы преступления, Нейланд перед уходом включил газ на кухонной плите и поджёг деревянный пол в комнате. Наверное, по своему недомыслию, топор убийца оставил на месте преступления. Соседи, почувствовав запах гари, вызвали пожарных. Благодаря тому, что огнеборцы приехали оперативно, место преступления осталось практически не испорченным огнём. По отпечаткам пальцев, оставленным на месте преступления, и благодаря показаниям свидетелей, видевших Аркадия Нейланда в тот вечер, он был задержан в г. Сухуми Абхазской АССР уже 30 января – через 3 дня после зверского убийства ни в чём неповинных людей.

Аркадий уже на первых допросах полностью сознался в содеянном и активно помогал следствию. По словам следователей, он держался уверенно, ему льстило внимание правоохранителей к его персоне. Об убийстве малолетка рассказывал спокойно, без раскаяния. Он жалел только ребёнка, но оправдывал его убийство тем, что «другого выхода после убийства женщины не было». Наказания не боялся и говорил, что ему, как малолетнему, «всё простят».

В СССР в это время наблюдался рост преступности среди несовершеннолетних, и дело Нейланда получило широкую огласку. Приговор по делу Аркадия Нейланда, вынесенный 23 марта 1964 года, оказался неожиданным для всех: 15-летнего подростка приговорили к смертной казни, что шло вразрез с законодательством РСФСР, действовавшим на момент совершения преступления, когда подростку было 14 лет: тогда к высшей мере наказания могли приговаривать лиц от 18 до 60 лет, а применение смертной казни к несовершеннолетним было в СССР запрещено.

Однако 17 февраля 1964 года Президиум Верховного Совета СССР принял постановление, допускавшее применение в отношении несовершеннолетних высшей меры наказания – расстрела, что было вызвано желанием снизить наметившийся в тот период рост подростковой преступности. Это постановление было принято уже после преступления Нейланда, но ещё до его рассмотрения и вынесения приговора по нему судом. Поэтому, ввиду исключительной жестокости данного преступления, суд вынес приговор в соответствии с новым постановлением от 17.02.1964 года, применяя его обратную силу. Таким образом, в СССР попытались создать видимость соблюдения «социалистической законности» при совершении акта беззакония.

Оборотни в женском обличье

К представительницам прекрасной половины человечества высшая мера наказания в Советском Союзе применялась крайне редко. С 1962 по 1989 годы в стране привели в исполнение более 22 тысяч смертных приговоров. Из них лишь три в отношении женщин, и все во времена позднего СССР.

Так, в 1979 году была расстреляна Антонина Макарова (Тонька-пулемётчица), сотрудничавшая с немцами во время войны. Она лично расправилась с сотнями мирных жителей и партизан.

В 1983 году казнили Берту Бородкину, осужденную за хищение государственного имущества, а в 1987 году высшую меру применили к серийной отравительнице Тамаре Иванютиной, убившей 40 человек, в том числе малолетних детей. Обратите внимание, что данный «расстрельный» год относится к эпохе горбачёвской перестройки.

Тамара Иванютина, в девичестве Масленко, родилась в 1941 году в Киеве, в многодетной семье. С раннего детства родители внушали Тамаре и пятерым ее братьям и сестрам, что самое главное в жизни – материальная обеспеченность. В советские годы самыми «хлебными» местами считались сферы торговли и общепита, поэтому поначалу Тамара выбрала для себя торговлю, но попалась на спекуляции и получила судимость.

Женщине с судимостью было почти невозможно устроиться на работу, поэтому Иванютина раздобыла себе поддельную трудовую книжку и в 1986 году устроилась посудомойкой в школу номер 16 Минского района г. Киева. Позже она рассказала следствию, что эта работа была необходима ей, чтобы обеспечить кормом домашнюю скотину (кур и свиней) – бесплатными пищевыми отходами. Как оказалось, Иванютина пришла в школу совсем не за этим.

17 и 18 марта 1987 года несколько учеников и работников школы попали в больницу с признаками серьёзного пищевого отравления. В ближайшие часы скончались двое детей и двое взрослых, а ещё 9 человек находились в реанимации в тяжёлом состоянии. Версия о кишечной инфекции, которую подозревали врачи, была исключена: у пострадавших начали выпадать волосы. Было возбуждено уголовное дело. Следствие опросило потерпевших, оставшихся в живых, и выяснилось, что все они накануне обедали в школьной столовой и ели гречневую кашу с печёнкой.

Спустя несколько часов все почувствовали стремительно развивавшееся недомогание. В школе была проведена проверка, выяснилось, что медицинская сестра, отвечавшая за качество питания в столовой, сама скончалась 2 недели назад, по официальному заключению – от сердечно-сосудистого заболевания. Но, обстоятельства этой смерти вызвали у следствия подозрения, и её тело решено было эксгумировать.

Экспертиза выяснила, что медсестра скончалась от отравления таллием. Это высокотоксичный тяжелый металл, отравление которым вызывает поражение нервной системы и внутренних органов, а также тотальную алопецию (полное выпадение волос). Следователи немедленно организовали обыск у всех сотрудников школьной столовой и обнаружили в доме Тамары Иванютиной «небольшую, но очень тяжелую баночку». В лаборатории выяснилось, что в банке хранилась «жидкость Клеричи» – высокотоксичный раствор на основе таллия. Этот раствор применяется в некоторых отраслях геологии, и школьной посудомойщице понадобиться для работы не мог.

После ареста Тамары следователи выяснили, что отравление детей и сотрудников школы – не первые убийства на её счету. Более того, оказалось, что и сама Тамара Иванютина, и члены её семьи (сестра и родители) уже 11 лет, с 1976 года, использовали таллий для совершения отравлений. Причём как с корыстными целями, так и в отношении людей, которые по каким-то причинам, просто не нравились членам семьи. Высокотоксичную жидкость Клеричи они приобретали у знакомой: женщина работала в геологическом институте и была уверена, что продаёт таллий для травли крыс. За все эти годы она не менее 9 раз передавала семье Масленко отравляющее вещество. И они каждый раз его использовали.

Сначала Тамара Иванютина отравила своего первого мужа, чтобы унаследовать квартиру. После этого она вновь вышла замуж, но отношения со свёкром и свекровью не сложились, в итоге они умерли с интервалом в 2 дня. Самого мужа Иванютина травила тоже, но небольшими порциями яда: мужчина начал болеть, и убийца надеялась в скором времени овдоветь и получить в наследство дом и земельный участок.

Кроме того, оказалось, что эпизод отравлений в школе был не первым: ранее Иванютина отравила школьного парторга Екатерину Щербань (женщина скончалась), учителя химии (выжил) и двух детей: учеников первого и пятого класса. Каким надо быть извергом, чтобы отравить детей за то, что они попросили у неё остатки котлет для своих домашних питомцев?

В это же время родная сестра Тамары Нина Мацибора отравила своего мужа, чтобы завладеть его квартирой, а родители женщин, супруги Масленко, отравили соседа по коммунальной квартире и родственницу, которая сделала им замечание. Отец Тамары и Нины так же отравил свою родственницу из Тулы, приехав к ней в гости.

Члены семьи нелюдей в человеческом обличье травили соседских домашних животных. Находясь под следствием в СИЗО, Тамара Иванютина объясняла сокамерницам свои жизненные принципы так: «Чтобы добиться желаемого, нужно не жалобы писать, а дружить со всеми, угощать. Но в пищу, особенно зловредным, добавлять яд».

Суд доказал 40 эпизодов отравления, совершенных членами этой семьи, из них 13 - со смертельным исходом. При оглашении приговора Тамара Иванютина отказалась признавать вину и извиняться перед родственниками жертв. Как уже было сказано, её приговорили к расстрелу. Сестра Иванютиной Нина была приговорена к 15 годам лишения свободы, отец и мать – к 10 и 13 годам соответственно. Супруги Масленко скончались в тюрьме, а дальнейшая судьба Нины не известна. Тамара Иванютина, так и не признавшая свою вину, пыталась подкупить следователя, пообещав ему «много золота». После оглашения приговора суда её расстреляли.

Профессиональные убийцы на службе государства

Думаю, что самое время немного рассказать о непосредственных исполнителях смертных приговоров в СССР. Расстрельная команда имела официальное название – специальная группа по приведению в исполнение смертных приговоров. Помимо непосредственных участников расстрельного процесса в неё входили начальник СИЗО, а также врач и сотрудник МВД – представитель оперативно-информационного центра УВД. Обязанности врача были далеко не врачебные, он только констатировал смерть казнённого. Главой государственной надзорной инстанции над деятельностью расстрельной группы являлся прокурор, назначаемый Генеральным прокурором СССР.

После оглашения судом приговора и до приведения его в исполнение проходило, как правило, несколько лет. Всё это время смертника содержали в «одиночке» тюрьмы того города, в котором шёл суд. Когда все поданные прошения о помиловании отклонялись, приговорённых перевозили в специзолятор – как правило, за несколько дней до печальной процедуры. Случалось, что заключённые томились в ожидании казни по нескольку месяцев, но это были редкие исключения.

Осуждённых стригли наголо и переодевали в одежду из полосатой ткани (светло-серая полоса чередовалась с тёмно-серой). Пятеро членов расстрельной команды собирались в специально отведённом помещении. Сначала сотрудник прокуратуры знакомился с личным делом приговорённого. После этого, так называемые контролёры по надзору, два или три человека, вводили в помещение осуждённого в наручниках.

В фильмах и книгах обычно следует пассаж, в котором смертнику объявляют о том, что все его ходатайства о помиловании отклонены. В действительности, отбывающему в последний путь, об этом никогда не сообщали. Спрашивали, как звать, где родился и по какой статье осуждён. Предлагали расписаться в нескольких протоколах. Затем сообщали, что нужно будет составить ещё одно прошение о помиловании – в соседнем помещении, где сидят депутаты, и подписать бумаги нужно будет при них. Уловка, как правило, действовала безотказно: осуждённые на смерть бодро шагали навстречу «депутатам».

Конечно же, за дверью соседней камеры не было никаких депутатов – там стоял исполнитель. Как только приговорённый заходил в помещение, следовал выстрел в затылок: «в левую затылочную часть головы в области левого уха», как того требовала инструкция. Смертник падал и после этого раздавался контрольный выстрел. Голову убитого обматывали тряпкой, смывали кровь – в помещении был специально оборудован кровосток. Входил врач и констатировал смерть.

Следует отметить, что профессиональный палач никогда не стрелял в жертву из пистолета – только из малокалиберной винтовки. Говорят, что расстреливали из «макарова» и ТТ исключительно в Азербайджане, но убойная сила оружия была такова, что с близкого расстояния осуждённым буквально разносило головы. И тогда решено было расстреливать осуждённых из наганов времён Гражданской войны – у них был более щадящий бой. Кстати, только в Азербайджане осуждённых на казнь перед процедурой накрепко связывали, и только в этой республике было принято объявлять осуждённым, что все их просьбы о помиловании отклонены. Почему так было – истории неизвестно. Связывание жертв действовало на них настолько сильно, что каждый четвёртый умирал от разрыва сердца.

Примечательно и то, что документы о приведении приговора в исполнение сотрудники прокуратуры никогда не подписывали до казни (как предписывала инструкция) – только после. Говорили – плохая примета, хуже некуда. Далее покойника укладывали в заранее приготовленный гроб и везли на кладбище, на особый участок, где хоронили под безымянными табличками. Ни имён, ни фамилий на табличках – только порядковый номер.

Расстрельной команде выдавали акт, и в тот день все четверо её членов получали отгул. В украинских, белорусских и молдавских СИЗО, как правило, обходились одним палачом. А в грузинских специзоляторах городов Тбилиси и Кутаиси таковых числился добрый десяток. Вполне естественно, что большинство из этих «палачей» никогда никого не казнили, а только числились в списке, получая по ведомости большую зарплату.

Но к чему правоохранительной системе было содержать такой огромный и никому не нужный балласт? Объясняли так: сохранить в тайне, кто именно из сотрудников СИЗО расстреливает приговорённых, невозможно. Всегда мог проговориться бухгалтер. Так вот, чтобы ввести в заблуждение и бухгалтера, в Грузии и ввели такую странную систему выплат.

Вспоминаю случай из своей лейтенантской молодости, когда начинал службу следователем военной прокуратуры Свердловского гарнизона (ныне г. Екатеринбург). Однажды милиционеры задержали на улице пьяного майора внутренней службы и хотели доставить его в вытрезвитель, но он сразу же спросил: «А вы знаете кто я?» И сам ответил на собственный вопрос: «Я профессиональный убийца». Сотрудники милиции решили подстраховаться и навели справки у дежурного СИЗО (ДПНСИ) УВД Свердловского облисполкома. Получив утвердительный ответ, вопреки завесе секретности, они отпустили пьяного майора – от греха подальше.

Что лучше – расстрел или «условный» расстрел

Рассказав об этих историях, я бы хотел, чтобы каждый посетитель сайта сам для себя решил, что лучше для общества: суровые приговоры советского периода или непонятные вердикты российских судов периода дикого, «недоразвитого» капитализма.