Человеческая память такова, что негатив постепенно отсеивается, и на поверхности остается только хорошее и радостное. Наша Родина - Советский Союз, теперь многими признается особой прогрессивной цивилизацией. Но чтобы стать ею, нужно было сформировать собственный культурный пласт. Пролетарские литературоведы отказывали многим в том, что и они являются, той первородной глиной, в которой зародилась советская культура.
В дореволюционный Петербург, бывший всегда городом, более западным, чем российским, со всех сторон стекались "неформалы", ставшие впоследствие, или видными деятелями русского зарубежья, либо литераторами, хорошенько "подзабытыми" функцианерами пролетарского искусства. О многих вспомнили только во времена "оттепели", когда вышли мемуары Валентина Катаева и Анатолия Мариенгофа. Так случилось, что из многочисленных направлений начала двадцатого века, по-настоящему, питерскими, стали акмеисты и ОБЭРИУты. Символисты, футуристы, имажинисты и иные декаденты, хоть и эпатировали публику сильнее, однако, пользовались, больше персональной популярностью, как Блок или Северянин, а позже, и вовсе растворились в культурном пространстве. Многие из них желали смены власти, радостно встретив революцию. Некоторым большевики разрешили попробовать себя в прославлении режима, причем Маяковскому или Алексею Толстому, даже удалось неплохо освоиться. Другие, оказавшись лишними, или были изгнаны из страны, либо влачили жалкое существование, перебиваясь переводами иностранных классиков и изредка печатаясь, а кому-то "милостиво" разрешили умереть в нищете или покончить самоубийством. Разве дети обеспеченных чиновников или купцов могли предполагать, что заниматься творчеством, ради "чистого" искусства - тунеядство. Вслед за исчезновением литературных салонов и артистических кабаре пропадали и их завсегдатаи.
К акмеистам принято относить Ахматову, Гумилева, Городецкого, Лозинского, братьев Гиппиус, Михаила Кузмина, Нарбута, Мандельштама и Елизавету Караваеву, больше известную впоследствие, как мать Мария. И по злой иронии судьбы, только трем из них, довелось дожить до глубокой старости. Про хронического романтика Гумилева известно всем, иначе и быть не могло, если гражданин открыто выражает недовольство властью, то задержаться на белом свете. Его шансы минимальны. Городецкий и Лозинский стали жить тихо и незаметно. Первый пережил на 16 месяцев Анну Андреевну, второй умер через 9 лет после победы в ВОВ. Михаил Кузмин больше был известен широкому кругу любителей поэзии, как инициатор собраний в "башне" Иванова - мансарде у Пяти углов, и только истинные почитатели на Литераторских мостках декламируют его стихи. Злоключения, и после смерти в 1936 году, не оставили поэта в покое. На месте его могилы теперь пантеон семьи Ульяновых, а бывшие "обитатели" выселены в "коммуналку" - общую могилу. Владимир Нарбут и Осип Мандельштам умерли а пересыльных лагерях в 1938 году. Кузымина-Караваева, будучи участницей французского Движения Сопротивления, погибла в концлагере Равенсбрюк, израильский кнессет признал ее "праведницей мира". Братья Гиппиусы умерли во время блокады.
Объединение Реального Искусства включало тоже немало знаменитостей: Даниил Хармс, Николай Заболоцкий, Александр Введенский, Юрий Владимиров, Игорь Бехтерев, Борис Левин, и примкнувшие Николай Олейников, Евгений Шварц, художники Казамир Малевич и Павел Филонов. Практически всех подвергали аресту и судьбы их трагичны. Только Бехтереву повезло, родился в Петербурге и умер в городе, с тем же именем, в 1996 году. Филонов и еще один легендарный мастер живописи, прославивший Россию в Русских сезонах, Иван Билибин, умерли во время блокады. Хорошенько затравленные и морально сломленные, Шварц и Заболоцкий, скончались в 1958 году. "Изобретатель" Хармс описав человека, вышедшего из дома, который исчез, будто бы, предсказал свою судьбу. Есть несколько версий гибели: в тюремной больнице до войны, там же во время блокады, в разбомбленном эшелоне для арестантов, в пересыльном лагере. Олейников и Введенский расстреляны во времена Большого террора.
7.5М
