Секта Столбуна

Кто такой Столбун и откуда взялась секта

Основатель секты Виктор Давыдович Столбун родился в Москве в 1933 году в семье ученых-невропатологов. Он решил пойти по их стопам, но мединститут не окончил и в итоге стал выпускником заочного отделения филфака МГПИ по специальности «логика и психология». Изучать психику детей Виктор стал сразу после института, затем какое-то время проработал в школе. Чуть позже Столбун сменил несколько работ в психиатрических больницах, где в лабораториях получил специализацию по нейропсихологии (он специализировался на связи психических заболеваний и проблем с легкими и желудком). В 1970-х «доктор» основал свою первую закрытую клинику и заявил, что способен излечить от алкогольной зависимости. На деле пациентам он предлагал исцеление любых болезней, вплоть до тяжелых стадий рака и шизофрении.

Детское отделение клиники занималось «уникальным методом развития умственных способностей» — туда принимали с 12 лет. Обещалось, что воспитанники за два года смогут пройти всю программу школы и поступить в ведущие вузы страны.

Многие переселялись к Столбуну целыми семьями.

«Фиксация „доброжелателей“ на анальном отверстии вызывает сомнение в их психической полноценности»

«В больном обществе, многие члены которого, особенно дети и молодежь, страдают девиантностью и интеллектуальной слабостью, находится человек, который знает, как им помочь, а общество столько лет не помогает ему. Я глубоко убеждена, что рано или поздно этому человеку будет присуждена Нобелевская премия. Однако вопрос не только в приоритете русской науки, но и в той конкретной реальной пользе, которая могла быть принесена уже вчера», — так в 1992 году о Столбуне писала журналистка Ольга Кучкина в письме правительству в «Комсомольской правде».

Виктора Давыдовича Столбуна отчислили из медицинского института, он закончил факультет русского языка и литературы в педагогическом, а затем получил специализацию по нейропсихологии в лаборатории и практиковался в психиатрических больницах. Вместе с матерью-медиком и женой-психиатром Валентиной Стрельцовой разрабатывал лечение язвы желудка, астмы и других заболеваний. Метод они назвали «дозированное центропетально-реперкуссивное воздействие» (ДЦРВ).

Анна Чедия Сандермоен провела в коммуне Столбуна шесть лет. Она рассказала мне, что сначала Столбун лечил пациентов хлорэтилом, веществом, которое используют для местного обезболивания и крайне редко для наркоза. Процедуру называли «слоением». По теории Столбуна, она снимает агрессию, страхи, лечит психические заболевания. Считалось, что психически здоровый человек не боится ничего, рассказывает женщина. «Слоили» пальцы ног у основания, кожу ягодиц, виски и другие зоны на теле, каждая из которых связана с разными участками головного мозга. Противники Столбуна распространяли информацию о том, что хлорэтил наносят прямо в анус, но сам ученый и его последователи это резко отрицали:

«Фиксация „доброжелателей“ на анальном отверстии, промежности и половых органах вызывает сомнение в их психической полноценности, — отвечал Столбун злопыхателям на своем сайте. — Рефлексотерапия проводилась на кожные зоны Захарьина-Геда, которые никогда не бывают на слизистых оболочках».

Контроль над последователями методики включал в себя публичные унижения и тотальную слежку. Столбун обладал непререкаемым авторитетом и выстроил систему доносов — каждый должен был докладывать ему о всех «проступках», происходящих внутри секты. Могли осудить за жадность или «недружелюбный» взгляд. Наказывали поркой до крови и ударами по лицу, таскали за волосы. По словам дочери Успенского Татьяны, каждый день в секте выбирали одного ребенка, над которым должны были издеваться остальные. Основатель лично участвовал в избиениях и бил учеников кулаками. Воспитанники Столбуна были обязаны заниматься изнуряющим физическим трудом и иногда работали в огородах с утра до вечера.

Часто Столбун придумывал новые эксперименты над психикой и телом и проводил опыты над людьми. Например, мог отправить двадцать детей спать на полу в душной комнате. Однажды в Иваново девочку, которую обещали вылечить от шизофрении, госпитализировали в тяжелом состоянии. В Подольском районе Московской области родители забрали домой воспитанницу, отказывавшуюся разговаривать и пытавшуюся покончить жизнь самоубийством.

Кроме того, Столбун склонял состоящих в коммуне женщин к интимной близости — переспать с основателем считалось большой честью (о похожих отношениях участниц секты с основателем рассказывают бывшие участницы секты «Семья» Чарльза Мэнсона в США, последователи которой убили беременную жену Романа Полански Шэрон Тейт и ее друзей). «Столбун переспал со всеми женщинами, которые там были. Эти женщины боролись за близость к нему. Кто-то родил одного ребенка, кто-то по пять-шесть детей», — рассказала в интервью Wonderzine Татьяна, дочь Эдуарда Успенского. Говорить детям о том, кто их отец, запрещалось — матери придумывали истории про летчиков и космонавтов. Дети считались общими и воспитывались коммуной. За время существования секты у Столбуна появилось более 30 детей. Имя отца они узнали лишь после его смерти.

Коммуна или коллектив, как себя называли последователи «главного», постоянно перемещался, спасаясь от преследования: Дмитров, Ступино, Торжок, Егорьевск и даже Душанбе. В отношении Столбуна возбуждали уголовные дела о незаконном врачевании и финансовых махинациях, но закрывали за отсутствием состава преступления. Как мне рассказала журналистка Элеонора Филина, бывшая жена Эдуарда Успенского, писатель активно защищал Столбуна, используя свои связи. Кроме него, у Виктора Давыдовича были другие могущественные покровители в силовых структурах и в творческой интеллигенции, которые тоже верили в методы лидера. Среди них, по словам Филиной, идеолог перестройки Александр Яковлев и генерал-майор авиации Александр Цалко. Информацию о последнем мне подтвердил Сергей Щипкин и Татьяна Успенская. По словам Щипкина, Столбун работал с Министерством обороны, с ветеранами чеченской и афганской войны.

По свидетельствам Татьяны Успенской и Анны Чедия Сандермоен, коммуна зародилась в 80-х. Столбун звал целые семьи, обещая жизнь в новом здоровом обществе и привлекая именами Эдуарда Успенского, Ролана Быкова и Владимира Шаинского. Если прийти не семьей, а по одному, лечение якобы неэффективно. Всех остальных, так называемый «внешний мир», ученый считал безумными и больными. Анна и Татьяна попали в секту в детстве, их к Виктору Давыдовичу привели родители.

Анна Чедия покинула секту в 1987 году. Ее мать не любит разговаривать о секте, но этим опытом она, по словам дочери, гордится.

Дина Михайловна Чедия — доктор биологических наук, профессор, заведующая «Лабораторией моделирования человека как системы» Ленинградского института информатики и автоматизации, как писала журналистка Ольга Кучкина, работала в паре с молодым сотрудником лаборатории Марком Урновым, ныне деканом политфака Высшей школы экономики. По словам Анны, после выхода из секты Столбуна ее мать вышла замуж за Урнова. Но в своем блоге о детстве в секте Анна не раскрывала имена членов семьи, чтобы их не подставлять. В сентябре 2019 года накануне выборов в Мосгордуму она рассказала об Урнове и его работе в секте Столбуна в связи с предвыборной кампанией тогда кандидата в городской парламент проректора ВШЭ Валерии Касамары. Урнов и Касамара живут вместе и воспитывают общих детей, несмотря на официальный брак с матерью Анны, говорит Чедия Сандермоен. Сам Урнов не отрицает, что с конца 70-х по 1986 год работал в ленинградской лаборатории, в которой он исследовал психосоматику заболеваний, работу коры мозга и «патологические элементы системы отношений, которые загоняют человека в болезнь» — «никакой мистики», рассказал Урнов «Настоящему времени».

«Через полгода я сбежала»

Как мне рассказала дочь Эдуарда Успенского Татьяна, в коммуну Столбуна она попала в 1980 году, когда ей было 11 лет. Сначала родители возили ее на обследования в «Дмитровский экспериментальный специализированный профилакторий» каждый день. Автор «Крокодила Гены» и «Дяди Федора» долго страдал от алкоголизма, брак с первой женой Риммой переживал не лучшие времена. Мать, по словам Татьяны, надеялась, что семейное лечение Виктора Давыдовича решит проблемы, а отец «окрылился» новой методикой.

«Столбун был страшненьким маленьким дядечкой. Каждый раз, когда я туда ездила, я цепенела. Он каждого разбирал, мог и публично, допустим, вы сидите в «высокомерной» позе или у вас зажатость, это признаки высокомерия, агрессии, — рассказывает Татьяна. — Постепенно людям внушалось, что у них великие проблемы, а потом, когда я выросла, я поняла, что это выеденного яйца не стоит.

Он раздувал семейные конфликты, очень грамотно привязывал какие-то медицинские термины.

И люди понимали, что без Виктора Давыдовича их ждет крах, и все больше впадали в зависимость от него".

Каждое лето дети с утра до ночи работали на полях в Московской области, в учебное время занимались в своих московских и подмосковных школах. «Эти поля я никогда не забуду, эти гектары полей, картошка, свекла, капуста, в любую погоду — дождь, солнце, и мы в этих грядках копаемся», — рассказывает Татьяна Успенская. В то время Столбун привел в коллектив малолетних хулиганов из детской комнаты милиции на исправление. А в 1983-м Столбун по какой-то причине перевез коллектив в Душанбе. Учились в местной школе, жили на маленькой квартире Дины Чедия, 20 детей спали на полу, хулиганов уже не было. Летом того года коллектив снова вернулся в Московскую область, опять работали на полях. А взрослые работали в лабораториях и педагогами, посторонние приезжали на лечение. 14-летняя Татьяна тогда закончила восьмой класс.

«Меня никогда не били, потому что они уже тогда понимали, как для них важен мой папа, хоть денежные отношения начались позже, — рассказывает Татьяна Успенская. — В детском коллективе была жестокая борьба за власть: ругает Столбун какого-то ребенка, весь коллектив боится. Как при Сталине, тут же от него все отворачиваются, начинается травля, а в этом нужно было жить.

Я уже не могла, поэтому через полгода я сбежала. Мы жили примерно в 150 километрах от Москвы, меня и двоих мальчиков послали за продуктами. Я купила билет на электричку, посадила мальчишек в автобус, а сама побежала на электричку скорее. Доехала до Москвы, у меня даже на метро денег не было, насобирала у прохожих, а оттуда до дома в Клязьме, все свои вещи оставила в коллективе".

С самим Эдуардом Успенским столбуновцы вели себя аккуратно. Лечили от алкоголизма и просили о помощи. Успенский приводил в секту новых людей, в том числе известных, часто рассказывал о «революционном» методе журналистам. Иногда писатель показывал Столбуну, что может обойтись без коллектива, но через какое-то время к нему домой приезжали лояльные люди «попить чай» и пытались наладить отношения и уговорить вернуться. С 90-х Успенский был «меценатом» секты. В 1994 году через писателя Столбун попал в «Час пик» Владислава Листьева, рассказывает Татьяна.

Даже когда после смерти Столбуна в 2005 году вскрылось, что «главный» спал с женщинами из коллектива и они в большом количестве рожали ему детей, а воспитанников били, Успенский, по словам дочери, оставался с сектой.

«Отец сам был тоталитарным человеком, деспотичным, властным. Любой властный человек одержим сверхидеей, — говорит Успенская. — А нашу семью Столбун в результате не скрепил, а развалил, все закончилось плохо».

«Я уважаю его как ученого, в свидетельстве о рождении записан дедушка»

В начале 80-х Наталья Щипкина жила в Дмитрове, когда узнала, что некий человек собирает коллектив, чтобы делать людей «умными и счастливыми». Бросила работу и учебу и в 1984-м пришла в коллектив Столбуна, где получила два высших образования, педагогическое и психологическое, и даже начала писать кандидатскую диссертацию. От Виктора Давыдовича она родила двоих сыновей. Один из них, Сергей Щипкин рассказал мне, что родился в Ступино. В коммуне он жил примерно до 13 лет, успел сменить около десяти мест жительства, в 2002 году Наталья решила его забрать, но о причинах он не распространяется. Вообще в семье это закрытая тема, говорит Сергей. Сектой коллектив Столбуна он не называет.

Детям, которые родились от лидера, говорили, что их папы летчики и космонавты, но в целом не было четкого деления на семьи, дети были общие, воспитывали всем коллективом, рассказывает Щипкин. Кто их настоящий отец, около 30 детей Столбуна узнали после его смерти.

«Хоть мне уже 30 лет, мама со мной об этом не разговаривает. У нее всегда одна отговорка: „У меня была яркая интересная жизнь, я действительно приносила пользу людям, обществу. Сейчас у меня другой период в жизни“, — рассказывает Сергей. — Для меня он был чужой человек. Я, извините, 12 лет не знал, что он мой отец, после его смерти узнал, мне ни холодно, ни жарко. Я уважаю его как ученого, в свидетельстве о рождении записан мой дедушка. У большинства из нас так».

«Я могла только оградить своего ребенка»

Владислав Филин провел в коллективе три лета после смерти Столбуна, коммуна тогда находилась в Торжке. Мама Владислава Элеонора Филина — вторая жена Эдуарда Успенского. По его рекомендации она отправила в коллектив сначала старшего сына Дениса, который остался в восторге от коллектива и благодаря полученным в нем знаниям поступил в институт, а потом младшего.

Условия проживания были «не хуже, чем в нынешних больницах и детсадах». В коллективе было 40−60 человек, большая часть — дети от 8 до 20. Жили по строгому распорядку дня. Влада, в отличие от остальных детей в коллективе, не заставляли ему подчиняться, потому он из «семьи важных людей». Филин рассказал, что Успенский, например, выиграл 400 тысяч рублей в игре «Кто хочет стать миллионером?» и отдал выигрыш коллективу.

Старший сын Денис ушел из коллектива в 1995 году из-за очередной облавы, они случались часто, рассказывает Филина. На то, что у некоторых женщин от трех до семи детей без папы, она не обращала внимания, не хотела лезть не в свое дело. Со слов младшего Влада она узнала, что на самом деле происходит в коммуне. Тогда же стала поступать информация от других детей: после смерти Столбуна некоторые перестали скрывать свое происхождение и рассказывали о нем, когда приезжали к Успенскому в гости.

«Это все скрывалось очень тщательно, как я потом поняла. В принципе, детки были все счастливые. Мой старший сын до сих пор, когда я говорю, не упрекает ли он меня, отвечает: „Нет, это были очень интересные годы моей жизни, и я очень многому научился там“. Но мой ребенок для них был чужим, правильно? За него я платила очень большие деньги, и мы были со стороны Эдуарда Николаевича, да и я работник телерадио, к моему ребенку относились очень хорошо, — говорит Элеонора. — Но коллектив Столбун мог поднять в три часа ночи, поставить в шеренгу и отчитывать, отчитывать. Говорили: „Стоим, и уже ноги подгибаются, и попробуй с места сойти, это значило, что не уважаешь“».

Но Успенский был непреклонен и до последнего защищал коллектив, в том числе в судебных разбирательствах из-за незаконной деятельности, которые могли длиться годами. Но писатель обо всем знал, утверждает женщина. Обвинительных приговоров за историю секты Столбуна, по ее информации, вынесено не было.

«Когда я обо всем узнала, у меня был шок. Чем больше я узнавала, тем больше я приходила в ужас, сначала я не поверила, а потом все началось складываться, как пазл. Я испытала такое разочарование! Ну, а что с этим можно было сделать? Пока был жив Успенский, я могла только оградить своего ребенка».

Преемника Столбун не оставил, поэтому коллектив постепенно развалился, но некоторые до сих пор практикуют метод лидера.

«Есть какие-то тайны родителей, в которые я не лезу. Я боюсь разочароваться. Я понимаю, где были перегибы, понимаю, что было неправильно, но при этом общее впечатление у меня положительное, — говорит сын Столбуна Сергей Щипкин. — А если я узнаю что-то очень сильно порочащее те базовые ценности и базовые принципы, что они поступали так дико, как пишут в интернете, меня это разочарует и какие-то основы пошатнутся. Поэтому я не лезу, и в принципе думаю, что правду мы все равно не узнаем, только сам Столбун может сказать правду, а дальше можно наговаривать все, что угодно».

Покровители секты

В разные годы со Столбуном связывали режиссера Ролана Быкова, журналиста Ярослава Голованова, поэтессу Ольгу Кучкину, композитора Владимира Шаинского, генерал-майора авиации Александра Цалко и одного из главных идеологов перестройки Александра Яковлева. Официальных подтверждений этому нет.

Можно предположить, что Столбун был очень богат. Издание Day Online со ссылкой на знакомых писателя пишет, что Успенский отдавал ему 10% своих доходов долгие годы — автор историй о Гене и Чебурашке и приключениях дяди Федора лечился в секте от алкогольной зависимости. Кроме того, он часто высказывался в пользу целителя в СМИ. Например, вот его цитата из интервью «Новой газете» (на сайте издания материал не сохранился, Esquire отправил в редакцию запрос): «Я видел десятки опустившихся людей, которые говорили: да я жизнь благодаря Столбуну увидел! И когда Столбуна в очередной раз закрывают, закрывают и возможность для этих людей стать людьми. После статьи в «Известиях» одна женщина написала главному редактору Лаптеву письмо: у меня был рассеянный склероз, я не могла ходить, меня муж к Столбуну на руках принес, сейчас я хожу на каблуках, танцую, мои дети в порядке, но если вы закроете Столбуна, моя болезнь вернется, я недолечена, вы меня обрекаете на смерть. И таких писем было множество. Поэтому с помощью Андропова удалось дать Столбуну возможность работать в Ленинграде».

А что сейчас

СМИ пишут, что в начале 2000-х проект все-таки запретили и внесли в список вредоносных сект, однако о каком списке идет речь и какой правовой орган вынес подобное решение, не уточняется. В официальном реестре запрещенных в России организаций секты Столбуна нет.

После смерти основателя в 2005 году секта на какое-то время распалась. Однако утверждать, что организация полностью прекратила свое существование, нельзя. Некоторые СМИ связывают секту с ныне функционирующей общественной организацией «Забота» (на звонки Esquire никто не ответил — возможно, из-за карантина) и несколькими клиниками.

С одной из аффилированных клиник в прошлом году удалось связаться «МБХ-медиа». Сотрудники клиники (чьи социальные сети ведет Владимир Стрельцов — по информации МБХ, он пасынок Столбуна) согласились записать звонившего на консультацию из-за «проблем с бессонницей», объяснив, что в клинике лечат «с двух сторон»: психологически и с помощью технологий воздействия на кожные зоны, связанные с нервной системой. Пациентам обещают «последнюю разработку, сделанную в академии медицинских наук».