Также, говоря о цессии, стоит упомянуть, что при заключении договора, в нём должны быть указаны существенные условия. Это ещё одна материальная особенность рассмотрения гражданских дел, связанных с договором уступки права требования. Она заключена в п. 14 информационного письма Президиума ВАС РФ от 30.10.2007 № 120. Из него следует, что цессионарий не обязан предоставлять должнику в качестве доказательства перемены кредитора договор цессии. Достаточно уведомить должника о состоявшейся уступке права (требования) либо предъявить ему акт, которым оформляется исполнение обязательства по передаче права (требования). Из этого вытекает вопрос, что можно считать «уведомлением должника»? Устного объявления о совершённой цессии, по нашему мнению, будет не достаточно. Письменное уведомление письмом должника может оказаться неэффективным ввиду качества работы почтовых работников (если быть точным, то их недостаточной сознательности). Поэтому, на наш взгляд, разумнее получить согласие (несогласие) должника на совершение договора цессии. Данной точки зрения придерживаются и В. М. Гонгало, а также Д. Д. Гримм. Таким образом, будет удовлетворено право должника на выдвижение возражений, а также сам должник будет непосредственно уведомлён (о чём будет свидетельствовать его ответ). Другой особенностью и существенным вопросом является возможность передачи права требования лицу, не осуществляющему лицензируемый вид деятельности? Если банк может передать право, то может ли страховое агентство уступить право, полученное по суброгации? Ряд учёных считает, что в данном случае существенное значение имеет личность кредитора и поэтому такие требования нельзя уступить. «Но большинство исследователей уверены, что такие требования вполне уступаемы и данная позиция была подтверждена в официальном толковании, данном в п. 2 и 3 информационного письма Президиума ВАС РФ от 30.10.2007 №120» .
Процессуальные особенности рассмотрения дел напрямую связаны с материальными особенностями их рассмотрения: субъекты и объект правоотношений и судебного разбирательства, третьи лица. Однако есть и собственно процессуальные, например, сроки, подачи и обжалования иска, процессуальные права и обязанности участников и так далее.
Прежде чем рассматривать особенности следует сказать, что цессия регулируется не только § 1 гл. 24 ГК РФ, но и общими правилами о совершении сделок. Но, так как в § 1 гл. 24 ГК РФ не указано каких-либо особых правил, то можно сделать вывод о том, что либо цессия не очень тщательно регламентирована законодателем, либо особые правила этому правоотношению не нужны вовсе.
На основании вышесказанного мы попытаемся, проанализировав законодательство, выделить процессуальные особенности рассмотрения гражданских дел, связанных с договором уступки права требования.
Начнём, прежде всего, с субъектов права. Споры могут возникнуть как между цедентом и цессионарием, должником и цедентом, так и должником и цессионарием или третьим лицом к одному (нескольким) участникам, названным ранее. Из субъектного состава следует первая процессуальная особенность: в зависимости от того кто является участником рассмотрения дела оно может быть рассмотрено либо в рамках гражданского судопроизводства (участники – физические лица), либо арбитражного (хотя бы один из участников юридическое лицо) . В зависимости от того, судом какой юрисдикции было рассмотрено то или иное дело, будут зависеть и методы доказывания. Так, в арбитражном процессе решающее значение играют именно документарные и письменные доказательства (что обязывает цедента и цессионария прилагать все усилия для должного оформления цессии: договор, уведомление должника, собственно передача права требования), тогда как в гражданском процессе показания свидетелей могут сыграть решающую роль в принятии верного решения судьёй. Однако, когда в арбитражном судопроизводстве речь заходит о свидетельских показаниях, то возникает необходимость проработки норм гражданского законодательства. Как говорилось ранее, в § 1 гл. 24 ГК РФ нет чёткого определения, каким образом должник должен быть уведомлён о совершившейся сделке (а если учесть ч. 2 ст. 382 ГК РФ, то должник может узнать о цессии непосредственно от своего нового кредитора или не узнать вовсе). Из этого следует, что в целях защиты прав и интересов сторон гражданских правоотношений (кредиторов и должника), а также в целях экономии времени, разумно будет внести поправки в гражданское законодательство. Мы предлагаем внести поправку в ст. 3891 «Права и обязанности цедента и цессионария», дополнив её пунктом следующего содержания: «Цедент обязан уведомить должника за десять дней до передачи права требования цессионарию о своём намерении передать своё право требования третьему лицу». Таким образом, должник может в полной мере реализовывать свои права, а цедент, цессионарий и третьи лица будут иметь письменное доказательство надлежащего уведомления должника о совершённой цессии, а, следовательно, возможность использования последним своих прав в полной мере. Данный факт поможет защитить законные права и интересы, как должника, так и иных участников. Также предлагаемое нами изменение поможет защитить должника, в случае, если одной из сторон в арбитражном процессе будет коллекторское агентство. На практике наблюдается ситуация, когда должника ставят перед фактически совершённой сделкой, что влечёт некоторые неудобства для него. Привлечение кредитором к взысканию задолженности коллекторов в сознании многих должников ассоциируется с переходом к этапу серьёзного воздействия – по сути, к выбиванию долга. И это несмотря на то, что законодательство никогда не наделяло коллекторов существенными полномочиями по взысканию задолженности. Новый закон от 01 января 2017 года внёс несколько поправок в процессуальные права коллекторов. Рассмотрим их подробнее. Одним из изменений было увеличение порога для обращения за судебным приказом. Сумма увеличилась в десять раз с пятидесяти тысяч до пяти ста тысяч рублей задолженности. Данное изменение довольно таки противоречиво, так как обращение за судебным приказом освобождает должника от внимания коллекторов и для большинства «клиентов» коллекторских агентств это избавление, а увеличение порога до пяти ста тысяч рублей резко увеличивает количество граждан, которые могут рассчитывать на него. С другой стороны данное событие позволит коллекторам обращаться в суд за судебным приказом по гораздо бо́льшим суммам задолженностей, что увеличит и количество желающих воспользоваться их услугами и прибыль коллекторских агентств. Поэтому имеет смысл снизить порог до тридцати тысяч рублей, что увеличит количество граждан, подпадающих под данный критерий, это, во-первых, а во-вторых, это не позволит коллекторам ходатайствовать об оставлении имущества за собой, в случае его ареста судебными приставами. Также стоит отметить, что все введённые ограничения и запреты в отношении коллекторов существовали и ранее, только не были прямо прописаны в законах. От того, что законодательство изменилось с дозволительного на запретительное, вероятность того, что произойдут практические изменения в деятельности недобросовестных коллекторов невелика.
Другой особенностью является сам итог рассмотрения дела. Несмотря на изменения, по-прежнему остаётся открытым вопрос о специальной ответственности коллекторов за нарушения закона. Говоря о причинении вреда жизни и здоровью граждан, то это однозначно уголовное наказание. Но что касается гражданского правонарушения, то возникает логичный вопрос: какую форму гражданско-правовой ответственности следует применить? О понуждении или о запретительной формах ответственности речь идти не может, так как правонарушение уже было совершенно. Остаются штрафная и компенсационная. На наш взгляд, компенсационная форма самый оптимальный и подходящий вариант в данной ситуации. Во-первых, это возмещение убытков (ст. 15 ГК РФ), а во-вторых, это компенсация морального вреда (ст. 151 ГК РФ). Применение этих мер компенсационного воздействия возможно и совместно, и раздельно, что даёт судьям определённую свободу выбора исходя из ситуации конкретно рассматриваемого дела. Также это позволит снизить количество гражданских правонарушений со стороны коллекторов, так как наказание за них будет существенным.
Также в ч. 1 ст. 3881 ГК РФ, говорится об уступке будущего права требования. В данном случае, говоря об ответственности, следует сказать, что согласно ч. 1 ст. 390 ГК РФ, цедент отвечает перед цессионарием за действительность переданного требования. Право по уступке будущего права требования переходит к цессионарию сразу же после возникновения обязательства или по истечении указанного в договоре цессии срока. Но в случае, если обязательство так и не возникло, то цедент должен возвратить уплаченное цессионарием и возместить понесённые им убытки. Однако в ряде случаев ГК РФ предусматривает освобождение от ответственности, в случае, если ответчик докажет, что, например, не смог исполнить обязательство в силу обстоятельств непреодолимой силы. Смерть должника вполне можно считать таким обстоятельством. В данном случае речь может идти как о полном снятии ответственности с цедента, так и частичном снятии (а именно возврате уплаченного цессионарием). Однако, руководствуясь принципом свободы договора, стороны договора уступки права требования могут предусмотреть различного рода казусы и отразить их в тексте соглашения. Данный вариант несколько упрощает процедуру рассмотрения данной категории дел, что, несомненно, сказывается на качестве работы судейского аппарата.
В Краснодарском краевом суде Краснодарского края в порядке надзора была рассмотрена кассационная жалоба ОСАО «Ингострах» на решение Первомайского районного суда г. Краснодара от 07.07.2014 и апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Краснодарского краевого суда от 30 сентября 2014 года по делу по иску ОСАО «Ингосстрах» к Кошуба Д. С., ООО «Кавказ» о признании недействительным договора уступки прав (цессии) от 19.06.2013. Согласно материалам дела ООО «Кавказ» передало Кошуба Д. С. право требования по договору страхования урожая сельскохозяйственных культур (вымерзли посевы озимой пшеницы на земельном участке ООО «Кавказ»), заключённого ими с ОСАО «Ингострах». Рассмотрим подробнее требование ОСАО, изложенные в жалобе.
Во-первых, страховая компания сослалась на то, что, исходя из суммы указанной в договоре страхования урожая, цессионарий не в полной мере исполнил своё обязательство перед цедентом. Однако в деле имеются документы подтверждающие факт частичного исполнения страхового обязательства ОСАО «Ингострах» к ООО «Кавказ». Таким образом, можно выделить ещё одну особенность: цедент передаёт право требования согласно договору, но цессионарий имеет право требовать исполнения обязательства только в той части, в какой обязательство ещё не исполнено, то есть в части остаточной страховой суммы. Поэтому требование страховщика неправомерны и были отклонены судом.
Во-вторых, должник утверждает, что уступка права требования нарушает его права и законные интересы. Согласно ст. 956 ГК РФ страхователь должен письменно уведомить о замене выгодоприобретателя страховщика. Только выполнив это условие, замена будет считаться правомерной. В материалах дела не сказано о том, был ли должник уведомлён должным образом. Основываясь на этом можно сказать, что права ОСАО «Ингострах» действительно нарушены. Однако в таком случае страховщиком был выбран ненадлежащий способ защиты, что является самостоятельным основанием для отказа в иске. В данном случае происходит переплетение норм института страхования и института цессии, что будет являться ещё одной процессуальной особенностью. Для цессии (как говорилось ранее) уведомление должника не является обязательным условием для совершения сделки (при таком раскладе, в случае исполнения должником обязательства цеденту, такое исполнение будет являться надлежащим и ответственность перед цессионарием понесёт только цедент), тогда как для замены выгодоприобретателя согласие страховщика просто необходимо. Налицо коллизия права. Однако по нашему мнению, для применения всё-таки приоритетна норма, содержащаяся в ст. 956 ГК РФ, так как она наиболее полно защищает интересы страховщика (должника), это, во-первых. Во-вторых, в данном случае для страховщика (должника) имеет значение личность выгодоприобретателя, что говорит о том, что для совершения цессии требуется уже не только обязательное письменное уведомление, но и согласие страховщика (должника) на совершении сделки.
Говоря о интересах и защите должника при цессии следует сказать о изменениях, которые вступили в силу первого июня этого года. До изменения, если уступка запрещена договором – сделку по уступке можно признать недействительной по иску должника лишь в том случае, если другая сторона знала или должна была знать о запрете (ч. 2 ст. 382 ГК РФ). Сейчас же это ограничение будет действовать только в отношении уступки не денежных исполнений (ч. 4 ст. 388 ГК РФ). Также дополнено действующее правило о том, когда должник может выдвигать против нового кредитора возражения, основания которых возникли ранее (ст. 386 ГК РФ). Теперь должник обязан сообщить новому кредитору о возражениях «в разумный срок» после того, как получит уведомление об уступке. Иначе потеряет право на возражения. Касательно этого дополнения Артём Кукин высказался так: «дополнение в ст. 386 – почти революционное. Оно защитит нового кредитора от «сюрпризов», которые могут появиться спустя некоторое время. В то же время новелла заметно ограничит права должника, который обязан мгновенно сориентироваться, собрать документы и помнить о том, что право на возражение может в любой момент прекратиться». Ещё одной новеллой стало то, что в договоре разрешат освободить цедента от ответственности за недействительность переданного требования. Это возможно при условии, если соглашение связано с предпринимательской деятельностью, а цедент не знал, не мог знать или предупредил контрагента об этих рисках (ч. 1 ст. 390 ГК РФ) .
Как можем видеть, должник ставится в ещё более неудобное положение. В частности вопросы и затруднения вызовет «разумный срок». Понадобится время, чтобы сформировалась судебная практика по данному вопросу для анализа и внесения корректировок и уточнений в новую норму. Также возникаю вопросы, почему обязанность по раскрытию рисков возложили на всё того же должника, который практически не принимает участия в заключении договора цессии и почему возражения его обязали раскрывать новому цессионарию, а не цеденту. В совокупности всех фактов, можно сказать, что участники правоотношений (в рамках договора цессии) не равноправны, что, несомненно, требует внимания законодателя. В частности, следует закрепить принцип «важности» в статье 388 ГК РФ. Мы считаем необходимым внести поправки в статью, чтобы важность личности кредитора для должника призюмировалась. Таким образом, можно будет обезопасить должника и придать его личности в правоотношении бо́льшее значение.
Говоря о суброгации, можно сказать, что некоторые особенности рассмотрения исков перекликаются с особенностью рассмотрения исков по цессии. В частности, споры о передаче долга лицу, не имеющему лицензию на осуществление банковской или страховой деятельности. Согласно Постановлению Пленума Верховного Суда РФ от 21.12.2017
№ 54, наличие или отсутствие лицензии на осуществление определённой деятельности не является основанием, для признания сделки не действительной. Это также подтверждается Постановлением Арбитражного суда Московского округа от 09.11.2016 по делу № А 40-196933/2016.
При подаче иска, возникает вопрос о подсудности по территориальному признаку. При суброгации, следует отметить, что страховые споры рассматриваются и разрешаются по общему правилу территориальной подсудности по месту нахождения ответчика (ст. 28 ГПК Российской Федерации от 14.11.2002 № 138-ФЗ, ст. 35 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации от 24.07.2002 № 95-ФЗ). Иск к страховой организации может быть предъявлен также по месту нахождения филиала или представительства, заключившего договор обязательного страхования или принявшего заявление об осуществлении страховой выплаты (ч. 2 ст. 29 ГПК РФ, ч. 5 ст. 36 АПК РФ). При этом исковые требования по спорам о защите прав потребителя, являющегося страхователем, выгодоприобретателем по договору обязательного страхования гражданской ответственности владельцев транспортных средств, могут предъявляться в суд по месту жительства или по месту пребывания истца либо по месту заключения или месту исполнения договора (ст. 28 и ч. 7 ст. 29 ГПК РФ). Иски по спорам, связанным с компенсационными выплатами, подлежат рассмотрению по общим правилам территориальной подсудности — по месту нахождения профессионального объединения страховщиков либо по месту нахождения его филиала или представительства.
Необходимо учитывать, что перешедшее к страховщику в порядке суброгации право требования осуществляется им с соблюдением правил, регулирующих отношения между страхователем (выгодоприобретателем) — первоначальным кредитором в обязательстве и лицом, ответственным за убытки — должником. Согласно ст. 384 ГК РФ право первоначального кредитора переходит к новому кредитору в том объёме и на тех условиях, которые существовали к моменту перехода права, если иное не предусмотрено законом или договором. В качестве примера можно привести следующий случай:
ЗАО «ГУТА-Страхование» обратилось в Арбитражный суд
г. Москвы с иском к ООО «Альфа-Транс» о взыскании в порядке суброгации 159 208 руб. 37 коп. .
Определением, оставленным без изменения постановлением Девятого арбитражного апелляционного суда, исковое заявление возвращено истцу по мотиву неподсудности дела.
Суды исходили из того, что согласно ст. 35 АПК РФ иск предъявляется в арбитражный суд по месту нахождения ответчика, в связи с чем исковое заявление к ООО «Альфа-Транс», местонахождением которого является г. Ростов-на-Дону, предъявлено в Арбитражный суд г. Москвы с нарушением правил подсудности. Не был признан обоснованным довод о том, что в п. 6.5 договора на перевозку (организацию перевозок) грузов автомобильным транспортом, заключенным между ООО «Регион-экспресс» (первоначальным кредитором) и ООО «Альфа-Транс», стороны на основании ст. 37 АПК РФ изменили территориальную подсудность. По мнению судов первой и апелляционной инстанций, к истцу, выплатившему страховое возмещение, в порядке суброгации перешли не все права по договору, а лишь право требования, поэтому условие о договорной подсудности действует только при разрешении споров между первоначальными сторонами.
В кассационной жалобе заявитель ссылался на то, что судами неправильно истолкованы ст. 382, 384, 387 ГК РФ и не применены положения п. 2 ст. 965 ГК РФ, согласно которым суброгация ― это основанный на законе переход к страховой организации, выплатившей страховое возмещение, всего объема прав первоначального кредитора, реализуемых страховщиком с соблюдением правил, регулирующих отношения между страхователем (выгодоприобретателем) и лицом, ответственным за убытки, которые в том числе были изложены в п. 6.5 договора и касались договорной подсудности.
Поскольку реализация новым кредитором перешедшего к нему в порядке суброгации права требования непосредственно связана с определением подсудности для разрешения возможных споров, содержащееся в названном пункте договорное условие также перешло к ЗАО «ГУТА-Страхование».
Обжалуемые судебные акты правомерно отменены как принятые при неправильном применении норм материального и процессуального права.
Таким образом, осуществление суброгации предполагает реализацию материально-правовых и процессуально-правовых элементов как единого взаимосвязанного механизма.
