Об устойчивости советской экономики сложено не мало легенд и даже осознание роли экономических причин в развале СССР не способно потеснить святую уверенность в то, что тогда все было правильно и хорошо устроено. Если масштабное ограбление граждан в 1947-ом году могло быть оправдано ущербом от Великой Отечественной войны (хотя очевидно, что выбранный сталинским правительством способ решение финансовых проблем был самым грубым из возможных), то какие оправдания можно подобрать для дефолта 1957 года? Не удивлюсь, если большая часть из вас сейчас сделает круглые глаза: «Какой дефолт?». Самый настоящий, но, по обыкновению, не только скрытый советскими властями, но еще и с помпой представленный, как исполнение просьб трудящихся, ради всеобщего благоденствия в самом ближайшем будущем.
Истоки этого дефолта проглядываются еще на заре строительства светлого коммунистического будущего. Аккурат после октябрьской революции 1917-го года, Российская империя, как субъект международного права перестала существовать. На осколках империи начали формироваться новые государства, часть из которых представляли из себя временные суррогаты (всевозможные рабоче-крестьянские республики), но некоторые довольно быстро обрели статус признанных, в частности Польша, Финляндия и, конечно же, РСФСР.
Так уж вышло, что все, что отпало от России начало жизнь с чистого листа, а вот для «метрополии» безболезненного старта случиться не могло, она унаследовала все обязательства предшественника. Дело удивительное, вроде как, долги ты брал на себя с учетом Польши, Финляндии, Украины и так далее, а отдавать придется с одной «матушки» России. Конечно, такое положение дел не могло устроить вождя мирового пролетариата и, после торгов, РСФСР отказался от всех обязательств Российской империи. И дело не в идеологии, а в обычном расчете — долги останутся, а вот активы империи — нет. Правда это означало формальный дефолт для государства (не важно, что оно, как бы, совершенно новое) и отказ западных банков кредитовать страну. Даже для относительно благополучных государств возможность приобретения кредита через продажу ценных бумаг, это один из важнейших способов экономического развития, а для РСФСР, утопавшей в Гражданской войне и полной разрухе, это было жизненно необходимо. У советского правительства был только один выход — брать в долг у собственного населения.
Первый государственный заём осуществлялся в натуральных продуктах. Крестьяне давали государству в долг не деньги, а зерно.
Первый государственный заём осуществлялся в натуральных продуктах. Крестьяне давали государству в долг не деньги, а зерно.
Нас не признали международные банкиры и не пожелали дать заем, но мы апеллируем к вам, трудящимся массам нашей страны, предлагаем вам оказать кредитную поддержку советскому правительству.
Нарком финансов Григорий Сокольников.
Молодое советское правительство, отчаянно нуждавшееся в деньгах, с 1922 года начинает активно кредитоваться у собственных граждан. Это вполне себе обычная мера и облигации государственного займа распространены по всему миру. Правда, в РСФСР (в дальнейшем в СССР) распространение облигаций носило традиционный для режима метод — принуждение. То есть гражданин не был волен в решении покупать или не покупать ценные бумаги, он был обязан на них подписаться. Юридически эти обязательства никак не подкреплялись, поэтому в ход шли меры социального характера — коллективное порицание и служебные ограничения для отказников. Справедливости ради, на первых парах в число обязанных приобретать входили только «зажиточные» НЭПманы и кооператоры, а с 1924 года и государственные предприятия. Для частных лиц облигации были в полной мере добровольными и, надо отметить, довольно привлекательными. С осени 1922 года, когда была завершена денежная реформа и рубль превратился в твердую валюту, ценные бумаги РСФСР (позднее СССР) обладали и ликвидностью и реальной доходностью. Это вдохновило правительство на масштабную эмиссию: «Государственный заем хозяйственного восстановления» 1925 года. Сумма кредита фантастическая — 300 миллионов рублей, 10% годовых, срок погашения всего 4,5 года. Именно этот выпуск, по мнению Михаила Боголепова, стал спусковым крючком для внесения займов в систему плановых рычагов по мобилизации народного хозяйства. С 1925 года постепенно обязательства по выкупу облигаций начинаются распространяться и на обычных граждан, да так, что Наркомфину пришлось разъяснять: «выдача рабочим облигаций выигрышного займа отнюдь не является методом скрытой конфискации зарплаты. Скорее ее можно назвать принудительным сбережением части зарплаты со страхованием ее от обесценения».
В отличие от классической лотереи, выигрышный заем мог быть погашен (деньги по нему возвращены) по истечении указанного срока. Исключением было получение выигрыша. В этом случае заём считался погашенным.
В отличие от классической лотереи, выигрышный заем мог быть погашен (деньги по нему возвращены) по истечении указанного срока. Исключением было получение выигрыша. В этом случае заём считался погашенным.
И тут мы переходим к весьма интересному вопросу — что за зверь «облигации выигрышного займа»? Этот финансовый инструмент был выдуман не в СССР, такие бумаги продавались еще в Российской империи, да и за рубежом подобные облигации существуют до сих пор. Внешне это обычная ценная бумага, но по факту — лотерея. Вы приобретаете облигацию, к примеру, на 100 рублей с процентной ставкой в 10%. Если бумаг выпущено на сумму 1000000 рублей, то в течение года (обычно раз в месяц) среди держателей будет разыграно в общей сложности 10000 рублей. Число выигрышей и сумм в них можно узнать на оборотной стороне облигаций и это единственный доход который вам светит от обладания данной бумаги. Теоретически, в отличие от обычной лотереи, проиграть невозможно, так как в конечном итоге облигацию можно погасить, правда сделать вы это сможете не в любой момент, а по истечение определенного срока. И вот именно с этими сроками и стало заигрывать советское правительство. Первое время облигации имели срок погашения от 3-х до 5-ти лет (были даже двухгодичные), но со временем сроки увеличивались, достигнув 20-ти летней отметки.
Как же происходил процесс подписки на государственный заём? До 1927 года принуждение было скорее исключением, чем правилом, граждане охотно приобретали облигации, как с целью выиграть (45,8%), так и с целью сберечь средства (44,1%), лишь 6,3% подписались из опасений перед неприятностями от начальства (остальные либо затруднились ответить или назвали другие причины). В конце концов, какая разница, какими бумажками вам выдали зарплату? Облигации были ликвидны, их можно было продать или заложить. То есть советские граждане не видели никакой проблемы в том, что участвуют в кредитовании государства. Но проблемы вскоре появились.
Коллективная подписка на "добровольные" займы. Ударником можно было стать не только трудом, но и кредитованием любимой страны.
Коллективная подписка на "добровольные" займы. Ударником можно было стать не только трудом, но и кредитованием любимой страны.
Первый звоночек прозвучал в том же 1927 году, когда в августе был выпущен 6% заём индустриализации народного хозяйства Союза ССР на 200 миллионов рублей. Вошедшее во вкус государство, планировало расширить привлечение средств у населения и теперь подписка на облигации должна была носить коллективный характер и с рассрочкой платежа. С этого момента экономическая целесообразность приобретения ценных бумаг переставала иметь значение, на первый план вышла политическая верность курсу. Иными словами, граждан начали активно принуждать к подписке на заём. Уже к 1929 году около трети всех держателей составляли участники коллективных подписок. Предприятия получали инструкции, бланки отчетности и закрепительные талоны, а потом отчитывались «наверх». Возросшая эмиссия ценных бумаг, разрастающаяся инфляция (в стране активно началась индустриализация) и принуждение, подорвали доверие граждан к данным ценным бумагам и они начали активно от них избавляться. В марте 1929 г. секретариат ЦК ВКП (б) по прямому указанию Сталина «обратить внимание и двинуть вопрос» дал распоряжение местным парторганизациям запретить коммунистам преждевременно избавляться от облигаций. В своем обращении к населению ЦИК СССР подчеркивал, что каждый может свободно продать, заложить или внести облигацию в счет налогов, но, воспользовавшись этим правом, он нанесет вред задачам индустриализации.
Агитационный плакат, призывающий отказаться от продажи облигаций.
Агитационный плакат, призывающий отказаться от продажи облигаций.
Однако, процесс «слива» облигаций ниже номинала одними воззвания остановить не удалось. Эмиссия превысила фактический спрос на займы, а система принуждения к поголовному приобретению бумаг внесла в число заемщиков тех, кто был не заинтересован или вовсе не понимал что с этими обязательствами делать. К тому же индустриализация, выкачивавшая ресурсы из экономики, способствовала росту инфляции, в результате чего реальный доход от облигаций не соответствовал регламентируемой выгоде. Более того, государство само способствовало падению доверия к ценным бумагам. Так при острой нужде гражданина в наличных деньгах, сберкассы или выдавать ссуды под их залог в размере 60% номинала. Срок таких ссуд составлял 1 год со взиманием 12 % за пользование кредитом. Получилась абсурдная ситуация, государство, взыскав деньги в принудительном порядке, требовало еще и уплаты процентов в случае их досрочного возврата (все равно что за ипотеку проценты платили бы не вы банку, а он вам). Более того, с 1937 года ссуды можно было получить вообще только в размере 30% от стоимости облигации, что придало ускорение развитию теневого рынка, на котором бумаги продавались за 10-15% от номинала (например, сотрудники ОБХСС Свердловской области в ходе реализации агентурного дела «Миллионер» изъяли ценных бумаг на сумму 1 млн 314 тыс. рублей).
Однако, аппетиты государства только росли, общие суммы займов от выпуска к выпуску увеличивались в разы: в 1928–1932 годах 1 млрд 401 млн рублей, в 1933–1937 годах 4 млрд 042 млн рублей, а 1938–1941 годы и вовсе 8 млрд 486 млн рублей. К началу Великой Отечественной доходы бюджета от продажи займов превысили доходы от налогов и сборов с физических лиц. Для привлечения заемщиков в ход шло все: массовая пропаганда, политическое давление, банальный шантаж (бывали случаи, когда колхозников не выпускали на работу, если они не оформили подписку на заём), был даже создан специальный орган — комсод (15 мая 1929 года постановлением ЦИК СССР и СНК СССР было принято Положение о постоянных комиссиях содействия государственному кредиту и сберегательному делу. На них возлагалась пропаганда содействия индустриализации народного хозяйства СССР путем привлечения сбережений граждан к государственным займам и в сберегательные кассы, подготовка проектов новых займов, а также способов улучшения работы по распространению займов и привлечению вкладов в сберкассы). Одним словом, государственные займы были поставлены на поток и, как и говорил Михаил Боголепов, они стали частью плана. Начиная с 30-го года рабочие и крестьяне подписывались на займы, отдавая в среднем одну заработную плату, у членов ВКП (б) подписка отнимала две, а некоторые и вовсе закупались на три зарплаты (так, например, академик Сергей Вавилов, младший брат того самого Вавилова, при заработной плате в 30 тысяч рублей подписался на 100 тысяч). Так как система таких подписок была централизованной, то облигации выкупались путем удержания из заработной платы примерно 13% и так каждый год.
Кредиты от граждан обеспечивали стабильный приток инвестиций для реализации пятилетних планов.
Кредиты от граждан обеспечивали стабильный приток инвестиций для реализации пятилетних планов.
А дальше, как водится, брать деньги в долг просто, куда сложнее их отдавать. Но эту проблему советское руководство решило в свойственном для себя духе. Если вы деньги в долг взяли силой, то какой смысл их возвращать? И в 1936 году сталинское правительство, в рамках экономической реформы, провело конверсию государственных займов, принудительно обменяв все выданные до этого облигации на четырех-процентные. То есть непогашенные бумаги, выдававшиеся с 1927 года (они почти все были 10-ти летними, с процентами от 6 до 10), теряли в ценности, ну а для полного «списания» срок погашения для них был отсрочен на 20 лет. Смекаете? Вы дали в долг государству, к примеру, 200 рублей в 1930 году под 6% на срок 10 лет, при чем дали даже не по своей воле, но в 1936 году государство в одностороннем порядке снизило процент до 3-х, а срок возврата увеличило до 20 лет. Это не было дефолтом, для этого используется совершенно другое непечатное слово. Впрочем, в рамках тех обязательств, которые себе оставляли власти, проблем не возникало — выплаты были регулярными и полностью соответствовали регламентируемым размерам.
В военные годы рост займов у населения мера абсолютно оправданная и здесь даже принуждение не является чем-то из ряда вон выходящим, в конце-концов, мобилизация, есть мобилизация. На общее дело граждане предоставили государству в долг более 22 миллиардов рублей — абсолютно фантастическая по тем временам сумма. Примерно столько же было выдано займов и в послевоенную пятилетку. Правда, как и в 1936 году, правительство, не имея возможности выполнять свои долговые обязательства, провело денежную реформу 1947 года. Основной удар был направлен на наличность, но досталось и облигациям. И без того потерявшие в цене из-за инфляции бумаги, обменивались 3 к 1, а процент понижался до 2-х, то есть, фактически, их стоимость была снижена в три раза. На практике это вылилось в то, что все облигации выпущенные до 1947 года превратились в бумагу. Никаких отсрочек, никакой реструктуризации — терпите.
Очевидно, постановочная фотография, однако, примерно так и происходило получение выигрыша по облигации. Граждане сверяли номера своих облигаций либо в газете, либо непосредственно в Сберкассе.
Очевидно, постановочная фотография, однако, примерно так и происходило получение выигрыша по облигации. Граждане сверяли номера своих облигаций либо в газете, либо непосредственно в Сберкассе.
При проведении денежной реформы требуются известные жертвы. Большую часть жертв государство берет на себя. Но надо, чтобы часть жертв приняло на себя и население, тем более что это будет последняя жертва.
Из постановления Совмина о денежной реформе 1947 года.
Однако, это была далеко не последняя жертва. В период с 1947 по 1957 годы было выпущено 9 тиражей облигаций в среднем на 20 миллиардов рублей каждая. Все они были выигрышными со сроком погашения через 20 лет. Народ, наученные предыдущими конверсиями, облигации покупал только по принуждению, а не имея возможности их реализовать, перестал обращать внимание — складывал в тумбу, обклеивал туалеты и сочинял анекдоты про слонов, которые живут по 300 лет. Мешало только одно — либерализация. На фоне развенчивания культа личности Сталина, граждане, вдруг, начали активно жаловаться на принудительную продажу облигаций, мол, если раньше так было потому что Сталин плохой, то теперь должно быть по-другому, потому что Хрущев хороший.
Партийным бюро ТБ завода п/я 329 был нарушен принцип добровольности при подписке на заем. Одному коммунисту дали выговор с занесением в личное дело, 2-х с 12-14-летним партийным стажем перевели в кандидаты. Убедительно прошу разъяснить мне правильность понимания мною принципа добровольности и могут ли быть какие-либо решения отдельных парторганизаций по вышеизложенному
Одна из многочисленных жалоб на принудительные подписки на займы.
Первая полоса целиком посвящена новому выпуску государственного займа.
Первая полоса целиком посвящена новому выпуску государственного займа.
Можно было бы и проигнорировать такие жалобы, воззвать к совести или коммунистическим идеалам, но беда, как обычно, не приходит одна. К 1956 году внутренний долг государства перед гражданами перевалил за 260 миллиардов, а ежегодные траты на выплаты процентов и выигрышей составили 17 миллиардов. Смекаете? Если займами мы собираем по 20 миллиардов, а из них 17 миллиардов уходит на обслуживание долга, то не ровен час, выгоды от этих займов не будет никакой. Вы все верно поняли, друзья, — в течение 25 лет в СССР выстраивалась классическая финансовая пирамида. Из положения было два выхода — привлечь дополнительные займы или объявить дефолт. Первый вариант не вписывался в политические реалии. Народ и это-то не хочет давать, а заставлять их давать в долг государству еще больше, значит помножить на ноль все разговоры про оттепель. Но и дефолт объявлять нельзя. Людишки-то стерпят, им не впервой, мало что ли их «кидали» при Сталине, но что скажут на Западе?
