100.5кВышли против Путина, за Навального. Что дальше? Часть № 4
Окончание...
Михаил Соколов: А что за глобальные тренды все-таки, которые вас так волнуют?
Станислав Белковский: Глобальный тренд – это тренд глобализации в первую очередь, повышение ценностей человеческой среды обитания, ценности здоровья человека и возвращение к христианским первоосновам.
Михаил Соколов: Пора в монастырь вам, пожалуй.
Станислав Белковский: Согласен полностью.
Михаил Соколов: Иван, действительно молодежи было много, лица молодые, свежие, люди активные, иногда, может быть, даже излишне активные, придется вам их выручать. Делается ли вами, вашей оппозиционной коалицией какая-то ставка на молодежь специально?
Иван Жданов: Давайте начнем с того, раз уж лейтмотивом нашего сегодняшнего эфира является прецедентность или беспрецедентность акции, я как участник и организатор митингов в 2017–18 годах отлично помню, что тогда было 60–70 городов, принимающих участие в акциях. Конечно, и близко не видели мы такого, чтобы в Санкт-Петербурге весь Невский проспект был заполнен людьми, потом заполнялось так Марсово поле. Поэтому я бы сказал, что нет, тогда было все-таки поменьше людей. И тогда большая часть митингов была согласована, мы часто очень соглашались на те предложенные места, которые нам предлагали органы исполнительной власти субъектов. Что касается того, что молодежь не меряет сегодняшнюю ситуацию по дворцу, да, я думаю, что на самом деле дворец молодежь воспринимает как что-то: что это такое вообще, что это за безвкусица, как вообще это может быть в современной России? То, что не вписывается в сегодняшнюю реальность ни по стилю, ни по вкусу, ни по масштабам, ни по способу управления государством. Зачем это вообще здесь? Действительно, такое прошлое пробуждается, что молодежь это никак не может и не хочет воспринимать.
У нас нет специального отдела по работе с молодежью или отдела по призыву людей школьного возраста. Я напомню, что мы поддерживали митинги и организовывали митинги против повышения пенсионного возраста, туда выходили в основном пенсионеры. Безусловно, нам еще очень много надо работать. Поддержка, которая сейчас у нас есть, поддержка у Путина еще выше. В нормальном демократическом свободном государстве любой политтехнолог знает, что тот процент, который есть у Навального, с ним можно работать и делать из этих процентов большинство поддержки, если бы нас пускали на выборы. Я не говорю уже о телевизоре, ушло то время, когда мы ходили на телевизор, нас вполне мир YouTube устраивает. Но мы можем реально переламывать сознание, если у нас будет больше площадок.
Нам важны подписчики на наших ютьюб-каналах, нам важны подписчики в соцсетях и везде. За последние четыре года, начиная с фильма "Он вам не Димон", мы сделали такие шаги по расширению нашей аудитории, которые сами нас иногда не то что пугают, а впечатляют – в том плане, что по количеству штабов, сторонников, сотрудников, подписчиков, всего другого, с чем мы будем продолжать работать.
Михаил Соколов: А вы рассчитываете вдруг, что власть сделает такой финт и решит вас выпустить, например, на думские выборы? Выпустить пар, впустить вашу партию, например, или какой-то партии разрешить вас выдвинуть.
Иван Жданов: Власть обычно не совершает таких умных шагов, что пустить кого-то. Они крайне редко делают эти вещи. Пустили Навального в 2013 году, обожглись. В Костроме их план пустить нас в самый последний момент кампании по выборам в Костромскую областную думу у них сработал тогда, действительно мы не получили большой поддержки, были в таком странном союзе с другими политическими силами.
Это был бы умный ход кого-то пустить, где-то пустить с другими кандидатами, облить грязью и прочее. Но, мне кажется, они уже на это не могут решиться, потому что становится страшно, а вдруг кто-то где-то пройдет, где-то проскочит. Сейчас у нас есть в Горсовете депутаты в Новосибирске, в Томске, несколько депутатов, а слушают их очень многие, они становятся популярны. Это достаточно опасный для власти тренд.
Михаил Соколов: Не сделал ли Владимир Путин эстетическую ошибку? Если бы он этот дворец или те люди, которые это строят, оформил его, условно говоря, в хай-теке, а не в стиле какого-то пошлого Людовика, может быть, молодежи это понравилось бы? Они бы сказали: вот ворюга, крутой дворец себе строит.
Станислав Белковский: Смотря, что мы имеем в виду под молодежью, если молодые мозги, то им это все равно. Действительно многие люди были возмущены именно абсолютной безвкусицей этого дела.
Михаил Соколов: А бесстыдством нет?
Станислав Белковский: Ничего нового с 1990-х годов в этом смысле не случилось. Здесь это зыбкий лед, не говоря уже о том, что если бы я был юристом-самоучкой Владимира Путина в суде, я бы, безусловно, доказал, что это никакого отношения к нему не имеет. Юридически, не фактически, я не отрицаю, что не имеет.
Михаил Соколов: У вас есть шанс еще.
Станислав Белковский: Нет, шанса у меня нет, потому что я стараюсь не заниматься не своим делом. Но если говорить о верховенстве права, юридических позициях, то тут тоже надо осторожно. Это зыбкий лед. Путин вообще классический бизнесмен 1990-х годов, а не рыбоглазый чекист, что я всегда и утверждал. Именно такими делался дворец. Я в миниатюре таких дворцов видел довольно много здесь на Рублевке в Москве.
Михаил Соколов: Есть дворец якобы Миллера.
Станислав Белковский: Дворец Миллера не на Рублевке, насколько я знаю, но другие, похожие на это строения, я видел. В меньшем масштабе, тоже с казино и так далее. Это проявление синдрома голодного детства, который присущ очень многим людям, стремительно разбогатевшим в 1990-е. Я не разбогател ни в 1990-е, ни впоследствии, но мне этот синдром тоже присущ. Когда я начинал работать и дружить с Борисом Березовским, то один из его помощников, чтобы надо мной посмеяться, рассказывал Березовскому, что Белковский – это человек, который съедает все бутерброды с тарелки, принесенные им. Так оно и есть.
Что такое синдром голодного детства – это когда тебе что-то достается, нужно максимально быстро освоить, потому что завтра у тебя этого не будет. В этом смысле я прекрасно понимаю психологию этого вопроса. Я абсолютно не убежден даже не с формальной точки зрения, а с практической, что Путин уделял этому проекту существенное внимание.
Михаил Соколов: Так получилось, что теперь это с ним ассоциируется. Все-таки про умные шаги, то, что мы сейчас с Иваном обсудили. Вы умные шаги со стороны власти не ждете? Некоторые ждали, например, что Навальный прилетит, ему вручат повестку в суд и отвезут домой очень вежливо и аккуратно и так далее. Условно говоря, люди выйдут, им дадут постоять на Пушкинской площади и разойтись, не будут за ними гоняться и толкать.
Станислав Белковский: Как адвокат Путина, таковая моя роль в этой ситуации объективно, я хочу сказать, когда полицейские извинялись перед Маргаритой Юдиной, их поддержали или, наоборот, сказали, что надо посадить? Сказали, что их надо посадить, то есть не поддержали порыв извиниться. Ясно, что это был никакой не порыв, а приказ начальства, но неважно. Владимир Путин, я как адвокат Путина скажу, а кто бы похвалил моего клиента за это – я бы пошел вам навстречу? Сказали бы, что под нашим давлением кровавый тиран и коррупционер. Зачем мне тогда идти на уступки? Нет, конечно, власть на это не пойдет, поскольку все места в Думе уже расписаны так или иначе.
Михаил Соколов: 10% нельзя выделить оппозиции? Она страшная?
Станислав Белковский: У Владимира Владимировича все разделено по графам. Оппозиция – это вне системы. Есть системная оппозиция, которая представлена в Думе, – это КПРФ, ЛДПР, "Справедливая Россия".
Михаил Соколов: Это патриотический блок, как они сами говорят, они ничем не отличаются.
Станислав Белковский: Есть несистемная оппозиция, которую возглавляет Алексей Навальный.
Михаил Соколов: Значит, есть двухпартийная система теперь, как в Америке?
Станислав Белковский: Биполярная. Организация ФСБ, с которой я связан органически всю жизнь, практически подготовила доклад "Биполярная Россия", который сейчас и будет опубликован. Да, конечно, это биполярное политическое устройство, где одним полюсом является господин Путин, другим господин Навальный. Но поскольку это система путинская, а не общая, то в системе Навального быть не должно.
Михаил Соколов: То есть, если система изменится, это будет уже не путинская система, а система Навального?
Станислав Белковский: Я надеюсь, что нет. Я надеюсь, что будет некий диалектический синтез, при котором ни один из полюсов не монополизирует политическую систему. Если Путин уйдет, возможно взаимодействие системы и антисистемы с целью формирования какой-то синтетической конструкции. Это будет единственно правильный вариант развития в будущем. То есть коллективный преемник Владимира Путина войдет во взаимодействие с Навальным, они что-то вместе сварят.
Михаил Соколов: А может быть, Навальный возьмет власть, вы не верите в это?
Станислав Белковский: Все может быть. Я не верю в это, потому что я верю только в Господа Бога, но чего только в нашей стране не бывает.
Михаил Соколов: Иван, вы верите в то, что Алексей Навальный может стать президентом России? После его возвращения многие об этом откровенно и открыто говорят, даже хотят этого.
Иван Жданов: Я, безусловно, в это верю, иначе зачем я бы занимался в команде Алексея Навального тем, чем я занимаюсь.
Михаил Соколов: Аргумент ваших некоторых критиков, что вы построите такую же систему, как Путин, а то и хуже.
Иван Жданов: Посмотрим. Мы всегда отвечаем на этот вопрос, что важнее сменяемость, важнее процедура, важнее то, что президент может через 8 лет и должен уходить, другой президент должен меняться. Если вдруг Навальный станет президентом, а после своего второго срока скажет "а я хочу еще побыть президентом", то, безусловно, мы снова будем выводить со Станиславом Александровичем людей на улицу.
Михаил Соколов: Станислав Александрович уже на пенсии, людей на улицу вряд ли будет выводить. Не собираетесь?
Станислав Белковский: Мне бы себя вывести в моем-то возрасте и при физическом состоянии. Кстати, вывод пенсионеров на улицы – это важнейшая социальная программа для следующей власти. Потому что проблемой пенсионеров в России является то, что они сидят все время дома и не занимаются физической активностью на улице.
Михаил Соколов: Они не занимаются этим, к несчастью, из-за медицинских всяких событий, которые заморозили пока Россию. Когда она разморозится, бог знает, что будет. Посмотрим опрос: какова причина протестов 23 января?
Какова главная причина акции протеста 23 января?
Михаил Соколов: А вы что скажете, какова главная причина, вы с какой частью народа – которая здесь выступала или ни с какой?
Станислав Белковский: Я со всеми сразу, как всегда. Я считаю, что это, разумеется, накопление проблем самой системы. Алексей Навальный, поскольку ему удалось стать символом для определенной части народа, единственным уникальным символом этого сопротивления, то его харизма тоже играет в этом определенную роль.
Михаил Соколов: Это политический кризис?
Станислав Белковский: Пока нет.
Михаил Соколов: И не революционная ситуация?
Станислав Белковский: Это не революционная ситуация, но, безусловно, это глубокий фундаментальный кризис системы, одним из проявлений которого являются протесты.
https://www.svoboda.org/a/31067770.html
Друзья, если данная публикация Вам понравилась, прошу поставить лайк. Для Вас никого труда это не составит, а автору будет приятно. Если же публикация не понравилась, то поставьте дизлайк. Автору будет над чем подумать... Так что любая оценка для меня очень важна.
Понравилось ???
Проголосуйте, чтобы увидеть результаты
