Тартюф Энского уезда

Настин брак спасло то обстоятельство, что идти ей было некуда, она знала — в семье отца ей не рады. Настя рано осталась без матери, и отец, погоревав год, привел в дом Александру. Девочка училась в первом классе, и мужчина надеялся, что молодая жена возьмет на себя хлопоты с ребенком. Но Александра интереса к чужому ребенку не проявляла, Настя по-прежнему сама ходила в школу и сама делала уроки, стараясь не попадаться мачехе на глаза. Когда девочка училась в пятом классе, Александра родила Верочку, и для Насти детство закончилось. После школы она оставалась с сестричкой, кормила ее, меняла пеленки, пока мачеха ходила по магазинам или встречалась с подружками. Школьница садилась за домашнее задание, когда отец возвращался с работы, Александра же изображала хорошую хозяйку и любящую мать и жену.

После восьмого класса Настя поступила в техникум и уехала в город. Это были самые счастливые годы, девушка чувствовала себя свободной. Отец снабжал небольшой суммой, достаточной, чтобы снимать небольшую комнатку у пожилой женщины. Услужливая квартирантка полюбилась старушке и в последний год она перестала брать с нее деньги, но взамен Настя делала всю работу по дому. Иногда ей казалось, что хозяйка, Валентина Васильевна — это ее бабушка, а маленький домик, спрятавшийся в небольшом тупичке, родной дом. Старушка тоже привязалась к постоялице, баловала ее пирогами и блинами, вязала на зиму носки и стала первой, кто по блестящим глазам девушки понял, что та влюбилась.

Димка Валентине Васильевне понравился, хороший парнишка — спокойный, работящий, вон и квартиру ему родители оставили, когда в деревню переехали, будет, где молодым гнездышко вить. Валентина Васильевна видела, как он смотрит на Настенку, как блестят его глаза, и украдкой смахивала набежавшую некстати слезу. Привязалась она к девчонке, уйдет — одиноко ей будет, придется к дочери в другой город переезжать. И старушка, действительно, переехала сразу после свадьбы Насти. Маленький стыдливый домик продали, и от тех безоблачных лет ничего не осталось. Настя иногда забредала в тот тупичок, стояла рядом с забором, так и не решаясь подойти к калитке, и уходила. Димка был хорошим мужем, но ей так не хватало тихого «деточка», не хватало светящейся мудрости.

А быт молодых постепенно налаживался, Настя оказалась хорошей хозяйкой, и даже на скромный доход сумела отремонтировать и обставить небольшую двухкомнатную квартирку.

Но тут случились девяностые, завод, где девушка работала после техникума, закрыли, Димка перешел на другую работу, а Настя пошла на курсы парикмахеров, справедливо рассудив, что стричься людям надо всегда. Пара мечтала о ребенке, копила на мебель, летом сажала большой огород и делала запасы.

Все казалось таким незыблемым, таким надежным, когда однажды, вернувшись с работы, Настя увидела Димку с незнакомым гостем. Они сидели на кухне за нехитро накрытым столом, и уже были изрядно навеселе, когда хозяйка принялась готовить ужин. Андрей, так звали гостя, пытался помочь, предлагал почистить картошку и сходить в погреб за соленьями, но Настя отказывалась.

Он не понравился ей сразу, слишком услужлив, слишком красив — на его фоне невысокий и худенький Димка казался подростком, хоть они и были ровесниками, учились когда-то в одном классе. Но главное, Настя кожей ощущала, что он Андрей вовсе не так прост, как хочет казаться. Все его разговоры о путешествиях, поисках себя, о старце, к которому специально отправился этой весной, чтобы познать истину, только подтверждали догадки Насти, слишком правильно, слишком пафосно и наиграно.

— А жена у вас есть? — спросила она, ставя тарелку с зажаренной картошкой.

— Была, — ответил он, набрасываясь на золотистые ломтики. — Я развелся, застал ее, ну и ушел.

— Андрюха он такой, великодушный, квартиру вот ей оставил.

— Квартиру? — удивилась Настя.

— Ну да, у меня там сынок, не буду же я ребенка из дома гнать.

— А как же вы сами?

— Давай на ты, ладно? Сам я — где придется.

— Представляешь, он живет в расселенном общежитии, ну том, который на снос. Встретил его сегодня на рынке, позвал к нам, ты не против?

Настя неопределенно пожала плечами и ушла в комнату. Димка пришел через несколько минут и стал уговаривать, чтобы Андрей пожил у них какое-то время.

— Недолго, ему бы только работу постоянную найти и квартиру снять, не гнать же его на улицу.

Почему она тогда не настояла, почему не выставила гостя за порог? И Андрей остался. Утром Димка и Настя тихо собирались на работу, стараясь не будить гостя, а когда возвращались, заставали его за просмотром телевизора.

— Представляете, никуда не берут, даже в охране, где работал последние три года, сокращение.

Они ужинали, и Настя закрывалась в комнате, слушая, как на кухне до полночи не смолкают голоса. Как-то она спросила мужа:

— Неужели ты веришь в его рассказы, мне кажется, он просто не хочет работать.

И впервые увидела, каким может быть Димка в гневе:

— Ты не понимаешь, его, действительно, не берут, кругом безработица, это нам повезло, что я нашел место.

— Я тоже работаю, если ты не заметил.

— Прав Андрюха, все вам, бабам, неймется, ну живет он, объедает нас что ли? И куда ему идти, общежитие, я слышал, снесут через месяц. А на дворе осень, а там зима.

И Андрей прижился, встречал их вечером, иногда готовил ужин. Он перестал делать вид, что ищет работу, но все требовательнее заявлял, что ему нужны новые носки, рубашка, брюки прохудились, а куртке вообще сто лет. Настя молчала, а Димка в ближайшие выходные шел с Андреем на рынок и покупал все, что тот просил.

— Не пойму тебя, Дим, он же взрослый человек, мужчина, в конце концов.

— Он очень болен, больше года метался без дома, без крыши над головой.

— И что, мы должны ему стать родителями?

Отношения между супругами портились, Димка стал подозрительно ревнив, следил, куда она уходит, требовал отчета, если задерживалась.

Настя чаще стала ходить в заветный тупичок, стоять под облетевшей березкой, что выросла в палисаднике дома Валентины Васильевны.

В ноябре Димку послали в командировку. Настя устроила истерику:

— Я не останусь дома с чужим парнем, слышишь? Он и без того на меня смотрит не как на жену друга.

— Что ты выдумываешь, я уверен в Андрее, а в тебе нет, я даже рад, что он тут, присмотрит за тобой.

Как плохо, что Насте некуда бежать, разве под стылый ноябрьский дождик к заветной калитке?

Не успела за Димкой захлопнуться дверь, как Андрей перешел в наступление. Она с трудом вырвалась из липких объятий и убежала к соседке, Светлане Игоревне. Женщина отпаивала несчастную травяным чаем и слушала, не перебивая.

— А я-то все думаю, что это за семья такая странная, решила, что родственник твой дальний, Андрюху я с детства знаю, они жили в соседнем доме. Нагловатым парнем рос, а уж девки за ним табунами ходили. Слышала, что развелся, работать не хотел, а там ребенок. Родители, как узнали, разругались с ним, а вот Катюшке, снохе, и Лешеньке — внучку помогают. Он и не идет к ним — знает, что выгонят.

— А из себя такого святошу, такого правильного корчит.

— Когда Димка вернется?

— Послезавтра.

— Ты вот что, оставайся у меня, утром сходим вместе, вещи возьмешь, какие надо, а потом я с Димкой поговорю.

Но Димка даже не стал слушать Светлану Игоревну, не поверил и жене, Андрей еще до них успел поделиться своей историей, по ней выходило, что Настя сбежала к соседке после того, как он застал ее целующейся с каким-то жлобом во дворе.

Супруги перестали разговаривать, Настя работала без выходных, а после работы стригла неходячих больных на дому, копила деньги, чтобы снять квартиру. В декабре Димка заговорил о новой командировке. Андрей наглел, зажимал несчастную, когда муж не видел и шептал: «В этот раз тоже к соседке побежишь? Уступи, я хороший любовник, не пожалеешь. О детках мечтаешь, будут тебе детки, это от Димки ты родить не можешь».

— С ним я не останусь. Мне не веришь, давай проверим, когда ты должен ехать, в понедельник? Скажи, что едешь в пятницу, погуляй где-нибудь пару часиков и вернись. Только учти, мне придется подыграть.

Димка разразился бранью, но через день заявил, что едет раньше, в пятницу. Андрей довольно посмотрел на Настю.

— Ты только не задерживайся, я боюсь, — прошептала девушка, «провожая» мужа.

Весь следующий час Андрей что-то готовил на кухне.

— Милая, — зашел он без стука в комнату Насти, — я нам романтический ужин приготовил, пойдем, муж твой уже в пути.

Настя заставила себя улыбнуться. Она задыхалась в его объятиях, терпела чужие руки на своем теле, чувствуя, что «гость» не намерен останавливаться, вырвалась в ванную.

— Я сейчас, — крикнула она.

Андрей в нетерпении бил кулаком по запертой двери. «Еще десять минут и он должен прийти, надо протянуть», — уговаривала она себя.

Андрей рвал на ней одежду, когда заметил Димку, стоящего на пороге.

— Ты все не так понял, брат.

— Не брат я тебе, Тартюф несчастный, святоша… Вон из моего дома сейчас же.

— Куда я пойду, декабрь…

— А мне все равно, вон. И оставь куртку, что я тебе купил, собирай свое рванье и вон. Надо же, праведник, Тартюф Энского уезда…

Источник