Добрая сказка

Сказка ложь, да в ней намёк. Добрым молодцам урок!

Давным-давно, в славном маленьком городке жил купец. Семья у него была небольшая, зато дружная: жена Любава, дочь Дарьюшка да сын Олежка. Жена его писаной красавицей была, шить-вышивать мастерица. Всему дочь научила. Росла Дарьюшка доброй и послушной, отрадой для отца и матери, а Олежку забрал городской знахарь в обучение. И всего у них было вдоволь, и беда обходила их дом стороной.

Да только Любава с тяжкой болезнью слегла. Бросил купец дела все, подле кровати её денно и нощно сидел да отварами целебными лечил. Всех знахарей, всех колдунов — и добрых, и худых — в дом зазывал, да всё без толку. Закрыла очи светлые Любава, да так потом и не открыла.

Горем убивался отец, дети плакали украдкой, да делать нечего. Погоревал-погоревал купец, а потом спохватился, что денег нет совсем. Решил Дарьюшку свою за сына богатого купца отдать.

Приехали сваты, сам жених да родители его, встретил дорогих гостей купец, а Дарьюшка уж стол накрыла, стоит в лучше платье своём, суконном, парчой рукава обшиты. Олежка тоже пришёл, на жениха сестры поглядеть, а тот всё знай себя нахваливает. Ни одного слова доброго за вечер не сказал, только и знает, что бахвалиться.

Не по нраву кроткой Дарьюшке жених пришёлся, да разве уж против отца пойдёшь? Ни слова не сказала девушка, только едва ночь настала, залилась слезами горькими. Тут Олежка вошёл и тихо молвит:

— Эх, Дарьюшка, вижу, не люб тебе жених. Супротив отца идти — тяжкий груз на плечи брать, но лучше уж так, чем жить с немилым. Пока ночь на дворе, уходи из дому, чтобы никто не приметил. Да вот ещё что.

Олежка достал из-за пазухи уголёк и положил сестре на ладонь. Горячий, но не обжигает, словно недавно из печи достали.

— Уголёк этот — волшебный, мне его кудесник славный подарил, Добромир, когда в лавку к учителю заходил давненько. Коли с добрыми помыслами человек к тебе обращается — уголёк горячим становится, а коли худо задумал супротив тебя — холодеет как лёд. Возьми, пусть убережёт тебя от дурных людей в пути.

Взяла Дарьюшка подарок чудесный, брата обняла на прощанье, и, как была в платье парчовом, убежала, только платок пуховый взяла.

Ночь ли, день идёт, совсем умаялась, еле до деревеньки добралась. В один дом постучалась, в другой — да всё без толку, не хотят чужую привечать, холодеет уголёк за пазухой. Бредёт Дарьюшка дальше по дороге, плачет тихонько, да не заметила, как старушку с ног сбила. Упали корзинки, рассыпались по дороге грибы-ягоды. Дарьюшка прощения попросила и давай собирать обратно, а старуха всё знай, клянёт девушку, на чём свет стоит.

— Не серчай, бабушка, — улыбнулась девушка. — Давай я твои корзинки донесу.

Согласилась старушка, а сама знай идёт следом, ворчит, рот не закрывая.

— Что, не видишь, младуха? Замёрзла я. Зуб на зуб не попадает!

Отдала Дарьюшка платок свой пуховой. Дошли до деревни, старуха корзины отобрала и сразу прочь. Окликнула её Дарьюшка, спросила, в каком лесу столько ягод водится. Девушка за весь день и маковой росинки не отведала. Махнула старуха рукой на дорогу, да и говорит:

— Прямо пойдёшь, там два лесочка по обе стороны. Ты иди туда, где солнце встаёт, тот лес добрый. А в другой и ступать не вздумай — проклят тот лес.

Побрела старуха по своим делам, а девушка отправилась по дороге к лесу. Да только ветер холодный налетел как раз, и не заметила Дарьюшка, как уголёк ледяным стал совсем.

Вошла девушка в лес, а там светло, тепло, запахи цветов и смолы повсюду... Благодать. Глянь — за деревьями поляна ясная виднеется. Подошла Дарьюшка ближе: ягод целая россыпь. Знай только собирай да в рот отправляй. Поблагодарила Дарьюшка старушку за доброту, лесу поклонилась и принялась за еду. Вдруг слышит: то ли птица стонет, то ли человек о помощи молит. Пошла Дарьюшка на звук, глянь: в траве под веткой еловой снегирь красногрудый сидит, человечьим голосом стонет. Удивилась девушка: где ж это видано, чтоб снегири летом водились? Но всё ж подошла.

— Помоги мне, девица, выбраться, — пропела птица. — Ветка тяжёлая, сил нет.

Помогла Дарьюшка снегирю, усадила на плечо. Девушка вновь за ягоды принялась: одну себе, другую — птичке спасённой. Разговорились они, и спрашивает птица, назвавшаяся Зорюшкой:

— И какая беда тебя заставила в лес этот проклятый войти?

Удивилась Дарьюшка, рассказала всё, как было.

— Обманула тебя старуха, — печально сказала Зорюшка. — Лес этот заколдовало чудище лесное, Ырх зовётся.

— Ырх? — переспросила девушка, уж больно слово чужое, нерусское.

— Ну, само-то оно себя никак не величает, да только когда совсем злым становится, на всю округу орёт: «Ыыыырх!». Так и зовём мы его. Те, кто волей-неволей в этот лес попал.

— Отчего ж лес проклятый? Куда ни глянь — взор радуется.

— Так-то оно так, да только никогда ты больше отсюда не выберешься.

Опечалилась Дарьюшка, да подумала, что всё равно идти ей некуда, а лес всё же добрым, светлым кажется. Зорюшка поведала, что в лесу теремок есть небольшой, старый, и взялась проводить девушку. Долго ли коротко ли, вышли к поляне, на которой теремок стоял. Рядом яблонька дикая, малины кустистые заросли, да колодец. Заглянула Дарьюшка на дно: воды чистой полно. Наполнила ведёрко, черпачком немного загребла, напилась вдоволь. Поблагодарила Зорюшку за то, что место для ночлега помогла найти, вошла в терем. А птичка на ветке яблони устроилась почивать.

Внутри было просторно и пыльно, и хоть смеркалось, девушка убралась, истопила печь кое-как старыми трухлявыми поленьями, да спать улеглась.

Ночью вылез из пещеры своей глубокой Ырх: росту четыре аршина, брови мхом заросли, лицо словно из камня чёрного высечено, весь в лохмотьях грязных да сором заросший. Ходит по лесу, рыскает: проверяет, все ли его узники на месте. Все прячутся, дрожат. Авось не осерчает чудище, ещё день тёплый да ясный подарит.

Увидел Ырх: дымок небольшой вьётся. Сразу догадался, что кто-то в теремок наведался. Прокрался туда неслышно, заглянул в оконце, увидел девушку спящую, да осерчал не на шутку. Но решил сгоряча не рубить, вернулся в пещеру свою, дождался утра, да позвал к себе Лису.

— Поди, Лиса, к терему, да приведи того, кто в нём живёт.

— Помилуй, лесной хозяин, сроду там никого не бывало.

— Поди, говорю!

Поджала Лиса хвост и побежала приказ Ырха выполнять. К теремку шасть — а там девушка хлопочет, двор метёт, а птичка Зорюшка помогает, хвостиком паутину со ставней сметает.

— Девица-красавица, — ластится Лиса. — Что же ты, в чужой дом вошла, а у хозяина разрешения не испросила?

Попросила прощения Дарьюшка, в ноги Лисе поклонилась и про хозяина спросила: кто он, да где сам? А рыжая ей и отвечает:

— Недалече. По тропинке, потом через ручей по мосточку, да так и дойдём.

А Зорюшка смекнула, что Лиса Дарьюшку к самому Ырху собралась вести, села девушке на плечо, защебетала тихо, предупредила. Испугалась Дарьюшка, да делать нечего.

— Так и быть, веди меня. Лисонька, только негоже в таком виде к хозяину идти, дай причешусь да косы переплету.

Причесалась Дарьюшка, да и Лису вычесала частым гребнем. Шёрстка лоснится, на солнце огнём переливается да золотом. Повязала ленту алую себе в косы и про Лису не забыла.

Идёт Лиса довольная, хвостом помахивает: самая красивая в лесу, не иначе! А как на мосточек взошли, увидала себя в отражении и налюбоваться не может. Стыдно стало Лисе за обман свой, да не осмелилась бы Ырха ослушаться.

— Эх, девица, не к простому человеку веду тебя, а к чудищу страшному. Во всём лесу он хозяйничает, никто не смеет против него и слова дурного сказать. Говорят, он колдун сильный, что хочешь — всё исполнит. Многие люди, что в плен лесной попали, к нему приходили. Каждому он говорил: исполню всё, что пожелаешь. И тебе скажет, да только ты знай: для себя ничего не проси.

Поблагодарила Дарьюшка Лису, и пошли они дальше к пещере. Услышал Ырх их приближение, камень огромный со входа отодвинул, внутрь пригласил. Девушка вошла, а Лиса незаметно убежала обратно в лес. Пещера пустая: ни тебе травинки, ни хворостинки. И чудище странно поглядывает. Только уголёк за пазухой чуть теплее стал.

— Назовись и скажи, зачем ты в терем вошла?

— Меня Дарьей зовут, а в терем вошла, потому что очень устала. Не серчай на меня, позволь в тереме жить остаться.

— Что ж, оставайся. Всё равно из леса ты больше не выйдешь. Пожитков у тебя никаких, может, чего надобно тебе, Дарья? Что скажешь — всё исполню!

Вспомнила девушка наказ Лисы, да ответила:

— Ничего не надо мне, только разве что иглу тонкую и ниток моток. Хочу Зорюшку да Лисоньку отблагодарить за доброту, бусы смастерить.

— Будет тебе всё.

Ырх топнул, с плеч его широких посыпалась земля. Глянула Дарьюшка: нити шелковые лежат да игла. Подняла подарки, в ноги чудищу поклонилась.

— Благодарствую, хозяин леса. Скажи, как величать тебя?

Уголёк за пазухой похолодел.

— Никак не звать меня! Нет у меня имени! Вон отсюда!

Выбежала девушка из пещеры, а вслед ей рёв доносится: «Ыыыыыырх». Грянул гром средь ясного неба, тучи накликал. Дождь ливанул что есть мочи.

Добралась Дарьюшка до терема, села у окна. Сняла платье суконное, в одной рубахе белёной сидит. Парчу с рукавов сдирает, да думает: а ведь когда она с Зорюшкой да Лисой говорила, уголёк волшебства своего не показывал. Как там Олежка говорил: коли человек с добрыми помыслами... Выходит, не чудище это вовсе, а человек заколдованный? Дошила Дарьюшка платье, за бусы принялась. С пояса жемчуга оторвала, смастерила каждой помощнице своей по подарку.

Целый день дождь лил, а наутро, едва солнце из-за туч показалось, вышла Дарьюшка во двор, кликает Зорюшку. А та кручинится, о доме родном вспоминает. Подумала девушка, да и решила обратно к чудищу сходить, желание попросить.

— Чего тебе надобно, Дарья?

Девушка прислушалась: молчит уголёк.

— Весточку хочу домой отправить, что жива-здорова, в покое и заботе живу.

Потеплел уголёк на миг, а потом снова утих.

— Не пущу тебя.

— А ты дозволь птичке весточку донести.

Подумал хозяин леса, да и разрешил. Дарьюшка, как домой вернулась, всё Зорюшке рассказала. Уж как та обрадовалась, не описать! Долго они прощались, а потом улетела Зорюшка прочь из леса.

На следующее утро едва вышла Дарьюшка из терема — Лисонька у порога кружится, в ноги ластится.

— Говорят, ты, Дарьюшка, Зорюшку вызволила из плена? А меня, подружку свою, что же?

В третий раз собралась девушка к Ырху. Идёт по дороге, смотрит: а в лесу зверей да птиц много, все её взглядом провожают. Сколько же раз ходить придётся к чудищу лесному, пока всех не вызволит? Заходит в пещеру, в ноги кланяется Ырху и молвит:

— Не серчай, лесной хозяин. С просьбой я к тебе пришла.

А уголёк молчит.

— Говори, Дарья, чего желаешь?

— Желаю, чтоб лес ты от проклятия избавил и всех освободил. А я в тереме останусь, тебе буду сказки рассказывать и песни петь, чтобы не заскучал один.

Жарко-жарко стало от уголька. А потом опять холодно.

— Да ты обмануть меня вздумала? — заревело чудовище.

— Что ты, хозяин леса!

Достала Дарьюшка уголёк из-за пазухи, на ладони раскрытой протянула.

— Глянь, это — уголёк волшебный. Коли человек тебе добро задумал, то...

— Убери! — громче прежнего взревело чудище.

— Возьми, сам поймёшь, что не зла я тебе желаю.

Уголёк стал горячим-горячим, в тот же миг вспыхнул пламенем ярким и исчез. Испугалась Дарьюшка, да потом поняла, что огонь ей вреда не причинит. Объяло пламя чудище, скрыло за красной стеной, а когда исчезло пламя, стоял перед Дарьюшкой добрый молодец.

— Спасибо тебе, Дарья, за доброту твою, заклятие развеявшую. То ведь не уголёк был — частичка сердца моего. Людям его отдал, чтоб добро множили, да зло пресекали. Только без этого уголёчка-кусочка стали мысли мои чернеть, и превратился я в чудище лесное, озлобленное да одинокое. Скажи, добрая девушка, будешь невестой мне?

Согласилась Дарья, и с тех пор больше никто о чудище лесном не слышал. Лес так и остался волшебным, но только всякий человек с добрым сердцем мог найти в нём приют и покой, а у кого сердце злое было, и пяти минут под сенью деревьев пробыть не мог — тут же прочь бежал.

И жили Добромир с Дарьей долго и счастливо.

Источник