Почему великий русский композитор Прокофьев вернулся из США в СССР?

АННА ГАЛАЙДА

23 апреля - день рождения выдающегося русского композитора Сергея Прокофьева (1891-1953). Его музыка и сегодня остается одной из самых востребованных в мире, наряду с венскими классиками и немецкими романтиками. Танец рыцарей из балета «Ромео и Джульетта» или вальс Наташи из оперы «Война и мир» используются и в компьютерных играх, и как телефонные рингтоны, хотя всего 50 лет назад его музыка считалась новаторской и дерзкой.

Вся судьба Прокофьева вообще кажется сплошным парадоксом – но только на первый взгляд. Родившись в эпоху глобальных катаклизмов, он интересовался в жизни только одним - музыкой. Собственной музыкой.

От русской деревни до парижских сезонов

Вероятно, если бы Прокофьев жил в наше время бесконечных ТВ-шоу, ему обязательно пришлось бы отвечать на вопрос: «Кем бы вы стали, если не композитором?» И он мог бы ответить: «Я был выдающимся пианистом, обыгрывал в шахматы кубинского гроссмейстера Капабланку, но с юности стремился только к тому, чтобы моя музыка была самой исполняемой в мире».

На одном из первых известных его фото – 9-летний мальчик в матроске сидит перед фортепиано, на котором стоят ноты с четко различимой надписью: «Опера Великан, соч. Сережи Прокофьева».

Уже два года спустя заниматься с ребенком композицией пригласили Рейнгольда Глиэра, молодого успешного советского композитора. Когда Прокофьеву было 13, свято верившая в большое будущее сына мать, отличная музыкантша, привезла его из глухой русской провинции в Петербург. Он поступил в консерваторию, где учился у лучших музыкантов своего времени, среди которых был Николай Римский-Корсаков, столп русской оперы.

В 16 он окончил консерваторию по классу композиции (несколько лет спустя он получит там же диплом пианиста). К его диплому прилагалась не только золотая медаль, но несколько крупных произведений и репутация одной из главных надежд русского искусства. Вскоре он попал в сферу внимания крупнейшего русского музыкального издателя Бориса Юргенсона, а через несколько лет получил заказ от легендарного театрального деятеля Сергея Дягилева на создание партитуры для его «Русских сезонов» в Париже.

Побег в США и обратно

Эту стремительную карьеру могли разрушить Первая мировая война и революция. Так случилось в ту эпоху со многими, кому пророчили великое будущее. Но Прокофьев обладал не только талантом в создании своего музыкального мира, но и в умении защитить и отстоять его. Пока его ровесники метались с выбором – что делать и где жить, - Прокофьев решил, что его цель – Америка. Это было единственное место, где можно было думать только о творчестве. Новая музыка, с ее диссонансами и нестандартной гармонией, многим казалась чересчур усложненной. Даже редкий дар обаяния не всегда мог помочь Прокофьеву в ее продвижении.

Тогда на выручку являлась пианистическая виртуозность: получив контракт на фортепианный концерт, он вставлял в программу свои сочинения. В этот период родились не только несколько фортепианных концертов, но и оперы «Любовь к трем апельсинам» и «Огненный ангел», Вторая и Третья симфонии, балет «Блудный сын», которые и сегодня входят в число самых популярных его сочинений.

И все же в 1930-х Прокофьев понял, что место первого композитора западного мира прочно закрепилось за другим русским – Игорем Стравинским. Трижды побывав в СССР, Прокофьев увидел в нем достойный противовес Европе и Америке с гигантской аудиторией, строящимися по всей стране концертными залами и создающимися оркестрами. Его ход потряс западный культурный мир: в 1936-м с женой и двумя сыновьями он вернулся на родину.

Здесь Прокофьев занял место первого композитора страны, только успевая выполнять заказы – от Мариинского и Большого театров, кинорежиссера Сергея Эйзенштейна. Свой острохарактерный стиль он смягчил в соответствии с царившими в стране представлениями о соцреализме в музыке. Его они не пугали, как не отвращали никакие идеологические заказы: одновременно с гротескной сказкой «Петя и Волк» он писал Кантату к 20-летию Октября на слова Маркса, Энгельса, Ленина и Сталина, а также Здравицу в честь 60-летия Сталина, в которых продолжал развивать свои музыкальные идеи.

Но даже полученные в 1946-м сразу три государственные Сталинские премии не уберегли композитора от настигнувшего его катка истории – его творчество было признано идеологически чуждым соцреализму после оперы Мурадели «Великая дружба» в Большом, где в либретто указывалось на напряженные отношения русских с народами Северного Кавказа.

Правда, балеты Прокофьева, опера «Война и мир» продолжали идти в главных театрах России, а несколько лет спустя последовала очередная волна заказов и новая Сталинская премия. Но композитор не смог оправиться от пережитого потрясения. Он даже умер в один день со Сталиным, и из-за этого его смерть прошла незамеченной. Но главную партию Прокофьев выиграл: его музыка сегодня звучит во всем мире, не зная границ.