Специфика российского ценообразования: картошка дороже бананов

Зашел на днях в магазин и решил сравнить цены на овощи и фрукты. Результаты удивительны.

Самая дешевая картошка дороже бананов, а морковь так вообще по цене ананасов.

Есть ли причины?

Случай, когда картошка продавалась по цене бананов, я помню в 2010 году, в период засухи, когда был неурожай. Но и тогда она не была дороже. Теперь же она дороже, несмотря на то, что никаких объективных причин для гипертрофированного роста цены на нее нет.

Тогда еще, в 2010 году, был как раз хороший урожай арбузов, чему способствовали погодные условия. И я помню, как цена на арбузы на базаре вдруг за день выросла в полтора раза. Причем, у всех. Почему? Просто видимо потому, что все они закупаются у одних и тех же поставщиков, а те задрали цены. Причем, все одинаково. То есть монопольный сговор.

Сейчас ситуация напоминают ту. Как могут быть местные овощи дороже импортных фруктов или по их цене? Ведь в стоимость заморских товаров входят и транспортные расходы, и таможенные пошлины. А если они также привозные, то не издалека, и почему дороже, а не дешевле, ведь это товары первой необходимости?

При чем тут рынок?

Тут мне один в комментариях написал язвительно, что вот она – рыночная экономика, наслаждайтесь рынком. Однако при чем тут рынок.

Рыночные условия ведут к естественному ценообразованию в условиях конкуренции, предложения и спроса.

В настоящий момент нет никаких объективных причин, чтобы снизить предложение и повысить спрос. Не было засухи или иных природных катаклизмов, которые бы влияли на урожай, а люди больше есть не стали. Следовательно, логично следует вывод о том, что дело в недобросовестной конкуренции.

То есть, поставщики, пользуясь ажиотажем вокруг пандемии и падением уровня жизни, что связано в первую очередь с падением доходов, расценили это, видимо, как предпосылки для повышения цен. И максимально их задрали.

Этого быть не могло, если бы поставщики действовали в условиях нормальной конкуренции. Потому как цены бы определялись естественным спросом, который делает невыгодным чрезмерно высокие ставки по сравнению с остальными участниками рынка. Потому как лишает покупателей. А то, что мы наблюдаем, возможно только в случае определенной договоренности между ними, то есть так называемый картельный сговор.

Куда в таком случае, спрашивается, смотрит антимонопольный комитет?

В связи с этим интересно смотреть потуги наших высших руководителей страны в вопросе государственного регулирования ценообразования. Когда сам Путин распорядился правительству устанавливать предельные цены на социально значимые продукты. Вроде они даже что-то и установили, но ведь это не ведет к принципиальному решению проблемы, которая заключается в первую очередь в коррумпированности системы государственных экономических регуляторов, что ведет к патологической динамике рынка, где цены и предложение не зависит от спроса в условиях нормальной конкуренции.

Последнее, впрочем, касается не только продуктов питания, но и вообще всех социально значимых сфер экономики. Как, например рынок жилья. Когда цены на жилье у нас становятся выше, чем даже на европейских курортах, при заработных платах во много раз ниже, чем там.

Фактически мы можем здесь констатировать реализацию общего для всего государственного регулирования принципа, который заключается в том, что государственный властный аппарат функционирует не в интересах общества как его инструмент, а в интересах тех, кто держит его в руках, наоборот эксплуатируя общество. И то, что мы сейчас видим на ценниках в продовольственных магазинах, только показывает, что этот принцип приобрел всеобъемлющий характер в вопросе государственного управления.

Грядущие выборы, с многочисленными новыми партиями-спойлерами оппозиции партии власти и многодневным голосованием, исключающим гарантии их законности, является инструментом легитимации такой системы управления. Потому участие в них – это не просто право на волеизъявление относительно тех, кто придет к власти, это метод борьбы с государственной системой паразитизма.