Горбачев освободил Советский Союз, но не смог его спасти

В старом Советском Союзе политическая шутка была основным подпольным каналом распространения политических мнений. В статье, которая распространилась вскоре после прихода Михаила Горбачева к власти в 1985 году, был поставлен вопрос: “Кто поддерживает Горбачева в Политбюро?” Ответ: “Никто не должен. Он может передвигаться самостоятельно ”.

Возвышение динамичного, молодого и харизматичного лидера после серии похорон дряхлых старых лидеров — Леонида Брежнева, Юрия Андропова, Константина Черненко — само по себе было захватывающей новинкой. Соедините это с радикальной открытостью, откровенностью и готовностью к переменам, которые г-н Горбачев привнес почти с первого дня, и эйфория стала ощутимой на всем советском пространстве.

Г-н Горбачев скончался во вторник, и сегодня было бы трудно найти россиянина, который вспоминал бы его положительно, а тем более с той храбростью и героизмом, с которыми его часто воспринимают на Западе. Для тех, кто, подобно Владимиру Путину, тоскует по утраченной империи, он был человеком, который разрушил могучее советское государство. Для либералов он был лидером, который не смог направить своего преемника в правильном направлении.

Но в те первые бурные дни своего руководства г-н Горбачев, который в свои 54 года был на десятилетия моложе большинства дряхлых реликтов, окружавших его в Политбюро, был мировой рок-звездой. Советский Союз был на самом дне. Полки магазинов были пусты, экономика выжата досуха хищной военной машиной. Армия агентов и информаторов КГБ жестоко подавляла любое общественное отклонение от официальной идеологии, в которую никто не верил. Внешний мир был запретной мечтой.

И затем внезапно появился этот молодой лидер с широкой улыбкой и акцентом, свидетельствующим о его корнях на южных сельскохозяйственных землях, распространяя захватывающее евангелие “нового мышления”, “перестройки” (восстановления) и “гласности” (открытости). Так дальше продолжаться не может, заявил он, принося новую кровь в Кремль. В водовороте незаписанных выступлений он проповедовал, что общество задыхается от командно-бюрократической системы и гонки вооружений, что все должно быть изменено, и изменено радикально. Иногда он появлялся на публике со своей очаровательной женой Раисой, часто погружаясь в восторженную толпу. Это было то, чего россияне не видели со времен Никиты Хрущева более двух десятилетий назад, и это было гораздо более захватывающим, свободным и заразительным.

Одна сцена, которую я особенно помню, была из поездки г-на Горбачева в Ленинград весной первого года его пребывания у власти. В главных вечерних телевизионных новостях, которые при его предшественниках превратились в ритуальный пропагандистский репортаж, было показано, как г-н Горбачев общается и подтрунивает на улице, его знакомая лысая макушка с большим родимым пятном пробивается сквозь толкающуюся толпу.

“Я слушаю вас”, - сказал он. “Что вы хотите сказать?”

“Продолжайте, как начали”, - крикнул мужчина. Затем внушительная женщина, прижатая толпой к г-ну Горбачеву, ее белокурая прическа в виде пчелиного улья возвышалась над ним, пропищала: “Просто будьте ближе к людям, и мы вас не подведем”.

“Могу я быть ближе?” - ответил г-н Горбачев с широкой улыбкой.

Это была химия, которая вышла далеко за рамки экономических преобразований, которые он начал. Табу исчезли. Люди начали говорить свободно, газеты начали писать серьезно, искусство процветало, церкви были полны. Диссиденты, в первую очередь Андрей Сахаров, вернулись из трудовых лагерей и внутренней ссылки. Настоящие дебаты и даже настоящие голосования возникли в том, что было советским законодательным органом с резиновым штампом. Возможно, это было больше, чем рассчитывал г-н Горбачев, но в общественном сознании ему приписали все это. При его предшественниках все политически смелое в искусстве рассматривалось как попытка обойти цензуру; при г-не Горбачеве это рассматривалось как еще одно свидетельство оттепели.

Волнение не ограничивалось Советским Союзом. Во всем Советском блоке и во всем мире возвышение нового смелого лидера привлекло внимание еще до того, как он достиг вершины. Во время визита г-на Горбачева в Лондон после того, как он стал признанным вторым человеком в Кремле, заголовок в лондонской газете Sunday Times гласил: “Красная звезда восходит на Востоке”. Маргарет Тэтчер, тогдашний премьер-министр Великобритании, высказала свое знаменитое суждение: “Мне нравится г-н Горбачев. Горбачев. Мы можем вести дела вместе”.

Граждане тогдашней Западной Германии, жившие в разделенной стране среди огромного арсенала, с особой страстью приветствовали усилия г-на Горбачева по прекращению холодной войны. Я помню толпы людей у здания Старой ратуши в стиле барокко в Бонне, тогда столице Западной Германии, скандировавших “Горби! Горби!”, пока он расписывался в гостевой книге внутри. Опрос общественного мнения накануне этого визита в 1989 году показал, что поразительные 90 процентов респондентов ответили “да” на вопрос, является ли г-н Горбачев человеком, которому они могут доверять.

Раздались возгласы “Горби! Горби!” и в Восточном Берлине, когда г—н Горбачев посетил его в октябре 1989 года, чтобы присоединиться к его стареющим коммунистическим лидерам в праздновании 40-летия Восточногерманского государства - визит, который непосредственно ускорил падение Берлинской стены месяц спустя. Популярный миф в Соединенных Штатах приписывает Рональду Рейгану это историческое событие, но силы, которые г-н Горбачев развязал по всей Восточной Европе, были неизмеримо важнее.

И все же г-н Горбачев был реформатором, а не революционером. Всего за девять месяцев до распада Советского Союза он признался перед аудиторией в Минске, на территории нынешней Беларуси: “Мне не стыдно сказать, что я коммунист и придерживаюсь коммунистической идеи, и с этим я уйду в мир иной”.

Чего он не смог понять — и что его седые, безжалостные предшественники в Кремле интуитивно знали — так это то, что расшатать систему, построенную на принуждении, власти и страхе, означало разрушить ее. В то время как советское общество вырвалось из оков советского авторитаризма, усилия г-на Горбачева по реформированию экономики разбились о те же камни, что и все предыдущие реформы: привилегированный, коррумпированный аппарат Коммунистической партии.

Он попробовал экономическую шоковую терапию, затем изменил курс, затем попробовал силу, но всего этого было слишком мало, слишком поздно. Без жестоких репрессий Советский Союз распался, и экономика остановилась. Попытка коммунистических сторонников жесткой линии захватить власть силой в августе 1991 года была подавлена Борисом Ельциным, и СССР просуществовал бы еще всего несколько месяцев.

Оглядываясь назад, интересно задаться вопросом, могло ли все пойти по-другому или мог ли бы Советский Союз выжить, если бы г-н Горбачев предпринял другие действия. Китай, который сокрушил либералистические силы, выпущенные на свободу г-ном Горбачевым на площади Тяньаньмэнь, предлагает альтернативный маршрут.

Будучи свидетелем распада Советской империи из Москвы, а затем из Берлина, мне трудно представить, что другой проводник перемен, кроме г-на Горбачева, мог добиться мирного демонтажа системы, которая почти рухнула. Потребовался верующий коммунист, чтобы попытаться изменить систему изнутри, но систему было не восстановить.

Г-н Горбачев увидел это в последние годы своей жизни. “Старая система рухнула прежде, чем новая успела начать работать, и кризис в обществе стал еще более острым”, - провозгласил он в своей речи об отставке в декабре 1991 года. В Соединенных Штатах большинство людей считали самоочевидным, что окончание холодной войны и крах тоталитарной системы будут повсеместно восприняты как позитивное событие. В России, однако, было много тех, кто сожалел об утрате статуса великой державы, ностальгии, которую г-н Путин использовал для восстановления авторитарного Кремля.

Но когда я услышал о смерти г-на Горбачева, первое, что мне пришло в голову, это широкая улыбка, эта заразительная эйфория, эта смелая вера в перемены и эти крики “Горби! Горби!” от людей, которых освобождают. Это истинное наследие Михаила Горбачева.

источник-

Подробнее ➤