Сомерсет Моэм. "Театр"

Внимание! Я решил забить свою ленту уже созданными [своими] статьями и эссе в рамках эксперимента на то, сколько можно заработать здесь на неоригинальных статьях. Если вы не хотите получать миллион сообщений в день по каждой статье, отпишитесь!

Все статьи, которые я буду публиковать, уже опубликованы на моём Яндекс. Дзен и в LiveInternet. Легко найти.

Чуть меньше понравилась мне эта книга, чем "Луна и грош", но это объяснимо. Просто портрет художника мне намного ближе, и чувства Стрикленда я переживал куда как острее, чем чувства Джулии.

Вижу по рецензиям, что "Театр" обвиняют в разных грехах. Например, что героиня не понесла никакого наказания, что диалог с Роджером выбивается из канвы, что в принципе непонятно, зачем "Театр" написан. А ещё — пустоту Джулии пытаются выставить недостатком книги и пробелом в мастерстве Моэма.

Что ж. Начнём с того, что "Театр" не является романом. Это безусловно нечто чуть более эпичное, чем повесть, и намного менее эпичное, чем роман. Определение a novel здесь как нигде более уместно. К тому же, книга "Театр" вовсе не о театре. Это книга об актрисе. Вернее, это книга-портрет актрисы, как "Луна и грош" — книга-портрет художника. Поэтому здесь нет явной завязки, и поэтому ожидать явной развязки, кульминации, не стоило с самого начала. То, что нам показалось завязкой, было просто умело выгнанной на первые страницы интересной и довольно типичной для жизни Джулии сценой. Это была всего лишь экспозиция, в которой двое мужчин выступали исключительно в роли антуража для вычерчивания первых штрихов портрета героини.

Джулия, которую мы видим, пуста изначально. Моэм не зря даёт сравнение Джулии с инструментом:

Она была обыкновенная, довольно привлекательная стареющая женщина. У её дара не было ни внешней формы, ни возраста. Это был дух, который играл на ней, как скрипач на скрипке.

Джулия пуста, и всё, что она есть — это актёрская игра. Может быть когда-то в ней и присутствовало что-то настоящее, но мы сталкиваемся с пустой Джулией ещё в экспозиции. И мы видим, как совершенствуются навыки актёрской игры, как оттачивается мастерство, но мы не видим оригинального человека за этим мастерством — заурядная женщина, у которой нет ничего. Она легко принимает страсть за любовь, и полностью отдаётся этой любви, как новой роли. Она ни о чём не думает, ничем не интересуется, и даже наедине с собой всё время думает о себе и о ролях. Эгоизм и нарциссизм — болезненные и пугающие.

Лишь раз пустота Джулии сталкивается с правдой жизни в лице её сына Роджера. Но меткие слова, хотя и заставляют Джулию холодеть от ужаса, не могут достичь глубин её души. Она просто отмахивается от них. Более того — находит оправдание, чтобы отмахнуться. А после даже переворачивает всё с ног на голову, чтобы самой себе не казаться пустой. Теперь уже не дух играет на ней, как на инструменте:

лишь мы, артисты, реальны в этом мире. Вот в чем ответ Роджеру. Все люди – наше сырьё. Мы вносим смысл в их существование. Мы берем их глупые мелкие чувства и преобразуем их в произведения искусства, мы создаем из них красоту, их жизненное назначение – быть зрителями, которые нужны нам для самовыражения. Они инструменты, на которых мы играем, а для чего нужен инструмент, если на нём некому играть?

В Джулию Моэм поместил очень много стереотипно-женского. Да-да, это та самая "Я-женщина-а-значит-я-актриса" из дерьмового стишка. Поэтому с одной стороны она вызывает какую-то симпатию, как ласковый котёнок, а с другой стороны хочется мордой потыкать, приговаривая: "Кто это сделал!"

Зачем же написан "Театр"? Всё просто. Это книга-портрет. Причём портрет собирательный. Как и в новелле "Луна и грош", Моэм соединил множество черт и вывел образ идеального артиста. Тут ни к чему история, право слово. Сюжет — лишь фон, на котором изображена героиня. Этим и следует удовлетвориться. Ну а ещё, найти в образе Джулии и окружающих её людей частички себя.