Научитесь любить смерть, призывают Россиян. Государство празднует смерть.

В то время как кремлевская пропаганда призывает россиян пожертвовать своей жизнью за свою страну или, по крайней мере, за новую машину или мобильный телефон, не все верят в то, что государство празднует смерть.

После вторжения России в Украину оправдания войны изменились, поскольку обещанная Владимиром Путиным быстрая победа так и не осуществилась.

Празднование смерти приобрело все большую роль. Справедливости ради, некоторые религиозные проповедники с самого начала пропахали эту борозду, уверяя свою аудиторию, что русские могут «стать собой» только убивая , и что на кону в Украине «все божье творение».

По примеру церковных деятелей светские пропагандисты подхватили это квазирелигиозное оправдание войны. Самый отъявленный рупор Кремля, всегда раздраженный Владимир Соловьев использовал свою национальную телепередачу, чтобы сказать зрителям, что жизнь «сильно переоценена» и им не следует бояться смерти, потому что, по словам Путина, они попадут в рай. «Живи ради того, за что можно умереть», — сказал Соловьев .

В этой версии русским предлагается принять смерть не для построения «светлого будущего», а искать ее как единственное, что придает смысл существованию. Политолог Федор Бирюков написал в Telegram-канале «Незыгарь», близком к администрации Путина, что общество «гораздо патриотичнее власти».

«Господствующий класс требует от своих подданных готовности без колебаний и сожаления жертвовать собой, не задавая лишних вопросов, не сомневаясь в правоте властей», — писал он . «Верность и патриотизм в Российской Федерации низведены до чувства обреченности и покорности начальству. «Аве, Цезарь! Те, кто вот-вот умрет, приветствуют вас! — вот девиз, который нынешние российские элиты хотят внедрить в умы и сердца населения».

Если даже самые страшные идеологии 20 века имели внутреннюю логику, формировавшую картину мира и образ будущего, то нынешняя российская идеология опирается на образы и эмоции без целостной структуры и видения. Он не способен служить долговременным фундаментом общества, но даже при этом некоторые люди, находящиеся под его влиянием, явно готовы пожертвовать своей жизнью.

Точное число тех, кто действительно готов умереть, установить невозможно, а мотивы лиц, идущих на войну, сильно различаются. В апреле российские социологи провели глубинные интервью со сторонниками войны, что позволило выделить пять категорий . Три группы безоговорочно поддержали войну, в том числе потребляющие государственную пропаганду, жесткие империалисты и люди, лично связанные с Донбассом и ранее вовлеченные в «логику войны».

Две другие категории вызывают больше споров. Одну из них авторы охарактеризовали как «невольных сторонников войны», то есть людей, которые предпочли бы, чтобы войны не было, но с тех пор оправдали ее перед собой. Другой категорией была поддержка «вопреки», к которой относились те, кто в принципе не поддерживал войну, но считал, что должен оставаться верным государству.

Похоже, что за последние месяцы готовность людей из первых трех категорий к смерти осталась прежней или немного снизилась. Это может быть вызвано тем, что наиболее «патриотически заряженные» россияне часто слышат о поражениях на фронте из первых рук, от добровольцев, которых они знают лично, или от корреспондентов, которым они доверяют. Исследования следственного центра «Досье» показывают, что у самых стойких сторонников войны наблюдается рост тревоги и страха .

Тем не менее, кажется, что готовность принять смерть увеличилась среди последних двух категорий. Один из мотивов — желание защитить Россию, вне зависимости от того, кто виноват в развязывании войны. Это часто подкрепляется запугиваниями пропагандистов о том, что в случае поражения страна будет уничтожена.

В основе всего этого лежит некритическое послушание государству, вбитое в поколения россиян. Есть и ощущение беспомощности — психологи, работавшие с мобилизованными , отмечали , что многие призывники поневоле все равно уходили на фронт, потому что не подчиняться приказам власти и игнорировать общественное мнение было просто слишком сложно.

Другие готовы рискнуть жизнью по финансовым соображениям, желая заработать денег и решить бытовые проблемы своей семьи. Такие решения поощряются пропагандой, в том числе целой серией роликов на российском телевидении, в которых герои подписывают контракты с армией на покупку машины, подарят дочери новенький телефон или просто не заскучают до алкоголизма.

Учитывая, что уровень жизни в России продолжает падать, а армия быстро становится единственным путем к улучшению социального положения (включая выдвижение бывших военнослужащих на выборах ), вполне вероятно, что число финансово мотивированных будет расти.

Нельзя сказать, что культу смерти удалось, по крайней мере пока, убедить все русское общество, до войны стремившееся к спокойной и благополучной жизни. Ведь первоначальный общественный договор Путина с русским народом можно было бы сформулировать как «рост доходов и стабильность в обмен на отказ от гражданских и политических прав».

Масштабы невыполнения президентом этого обещания стали очевидны в апреле, после вторжения, когда психологи заявили , что число россиян, обеспокоенных своим будущим, зашкаливает, а многие люди, привыкшие к нормальной жизни, восприняли его крах как трагедия.

Хотя более поздние исследования говорят о некотором улучшении страхов людей по поводу повседневной жизни, даже лояльные Кремлю социологи отмечают, что это связано с временным феноменом замещения, когда обычные заботы отходят на второй план по сравнению с войной.

Мечта большинства россиян о порядке и стабильности, а не о нынешнем хаосе и неопределенности, вселяет надежду. Тем временем Кремль будет продолжать обострять пропаганду, чтобы превратить россиян в людей, любящих смерть; народ, для которого убийство и смерть являются целью жизни.